День второй. 22 июня (1/2)

Я проснулась от чьих-то громких разговоров, доносившихся из коридора. Мысленно обругав тех людей, я повернулась на другой бок, спиной к стене. Разговоры не прекращались. И хоть дверь нашего купе закрыта, всё было слышно настолько хорошо, будто те люди стояли около меня.

Я открыла глаза и с недовольным лицом села на кровати. Поезд ехал медленно, никого из соседок в купе не было. Я посмотрела на часы — 04:32. А, да, через две минуты Ростов-Главный.

— Да иди ты! — раздалось за дверью. Это стало финальной точкой.

Я вскочила с кровати, распахнула дверь и выскочила из купе. В коридоре стояли женщина и мужчина, видимо, муж с женой. Женщина в руках держала билеты, мужчина — чемоданы, оба были в верхней одежде. Значит, выходили на этой станции.

— Пожалуйста, можно потише, — как можно спокойнее сказала я, выделяя голосом слово «пожалуйста».

Как только я закрыла дверь и отвернулась от неё, снова раздалась возня, но, благо, тихая:

— А я тебе говорила, идиот!

После этой фразы они, похоже, ушли. Однако стало понятно, что в ближайшее время сон ко мне не вернётся. Поезд остановился.

Я со вздохом села на постели и уставилась в окно. Как оказалось, правильно сделала, потому что моему взору предстал невероятный рассвет. Ну, раз меня разбудили, и раз мы останавливаемся аж на двадцать четыре минуты, почему бы не выйти на улицу и сфотографировать его.

Накинув куртку и схватив телефон, я вышла из купе и пошла к выходу из вагона. Ещё из окна стало видно кучки людей, которые радовались тем, кто сошёл с поезда либо фотографировались на фоне рассвета. Я спустилась на перрон и огляделась в поисках хорошего ракурса.

С одной стороны из ларьков с пирожками кричали женщины, подзывая покупателей. С другой стороны стояли громкоговорители, из которых доносился голос диктора, объявляющего поезда. Подумать только, четыре утра, а тут всё так оживлённо. Хотя чему я удивляюсь, это вокзал.

Отвлекаясь от своих мыслей, я направила телефон на рассвет. Поезд загудел, и мои руки дёрнулись. Пришлось фотографировать ещё раз, но теперь прохожие загородили мне камеру. Я снова начала ходить кругами, поднимая телефон все выше и выше, потому что прохожие были подозрительно высокие. Доходилась я до того, что налетела на какого-то из них.

— Глаза разуй, — сделал замечание мне женский голос слева.

Я повернулась лицом к говорящей, но за дымом от сигареты её не увидела.

— Фу, — непроизвольно вырвалось у меня. Я не переносила дыма обычных сигарет. Но тут же прикусила язык, не зная, чего можно ожидать от женщины.

— Чего? — наконец стало видно её лицо.

Нет, с «женщиной» я переборщила, ей максимум двадцать пять. Мысленно оценив боевой раскрас этой девушки, я отвернулась. Но так просто от неё не отделаешься.

— Повтори-ка, — она схватила меня за плечо одной рукой и развернула.

Я не успела осознать происходящее, поэтому машинально стряхнула её руку с плеча.

— Не трогайте меня, пожалуйста, — скороговоркой выпалила я и, пока она таращилась на меня, убежала.

Бодро началось утро, ничего не скажешь. Даже зарядка своеобразная.

Я отбежала на расстояние одного вагона и села на лавочку, пытаясь отдышаться.

— Да блин, — с досадой сказала я, глядя на небо, которое уже почти «очистилось» от рассвета.

Боковым зрением я заметила, как на меня кто-то удивлённо смотрит.

— А ты чего здесь? — спросила Надя, сидящая рядом. — Я думала, ты спишь.

— Ой, я случайно, — почему-то смутилась я. — Я бежала наугад и не заметила вас…

— От кого бежала?

Я решила не увиливать и всё выложить как есть. Интересно же, как отреагирует актриса. После моего рассказа Надя рассмеялась. И опять этот задорный смех поднял мне настроение.

— Надеюсь, она тебя сейчас не станет искать. А почему ты проснулась? Неужели будильник Светланы Витальевны всё-таки разбудил?

Она вопросительно смотрела на меня. Наконец-то я смогла рассмотреть цвет её глаз. Синие, очень глубокого цвета. Несмотря на яркий свет, глаза все равно оставались тёмными и таинственными.

— Нет-нет, это всё соседи. Они ругались за дверью. А вас будильник разбудил?

Она кивнула и вытащила из кармана электронную сигарету.

— Светлана Витальевна потом извинялась. Но она же не виновата. Я решила помочь ей отнести сумку, а потом покурить. Всё равно спать не хотелось.

Толпа потихоньку расходилась, но ненадолго: прибывали другие поезда, соответственно, другие встречающие. А мне всегда было интересно слушать объявления о прибытии и отбытии электричек и поездов.

Я облокотилась на спинку скамейки и прикрыла глаза. Какое-то неоднозначное чувство — и умиротворение, и волнение. А, и ещё одно: я снова начала хотеть спать. Я дёрнула головой, чтобы отогнать сон и, открыв глаза, уставилась на небо. Лёгкие розовые и оранжевые оттенки всё ещё были заметны, даже дымка покрывала верхушки деревьев. Может ещё удастся запечатлеть это?

Но рядом Надя. А если она подумает, что я хочу её сфотографировать? Хотя она вроде не зациклена на себе, по крайней мере так кажется. Всё равно неудобно. Пока я мучалась в раздумьях, Надя смотрела на всё быстрее рассеивающийся рассвет. И всё-таки я не решилась.

Мы просидели так, наверное, минут пять. Ни слова друг другу не сказали, не ушли, а продолжали сидеть на скамейке, и одна — курить, а вторая — слушать объявления по громкоговорителю. Мне было хорошо. Я сама не заметила, как мои глаза опять закрылись.

— Лиза, ты спишь что ли?

Я встрепенулась.

— Нет-нет! — чересчур сильно запротестовала я. — Я просто слушаю…

Надя с усмешкой покачала головой и отвернулась. А меня действительно сморило, поэтому я поднялась со скамейки и сказала:

— Хотя, наверное, всё-таки посплю.

— Давай, а я ещё здесь посижу.

Я направилась к нашему вагону, ежесекундно осматриваясь по сторонам в поисках той «женщины», но, к своему счастью, не нашла её. Конечно, я бы с большим удовольствием ещё посидела рядом с Надей, но боялась, что усну, и поезд уедет без меня.

Перед тем как подняться по лестнице в вагон я оглянулась. Надя запихнула электронную сигарету в карман кофты и посмотрела куда-то в сторону.

Светло-голубое небо завораживало. На горизонте оно казалось пыльным, туманным, а над поездом — ярким, почти синим. Наверное, в такие поездки надо брать с собой фотоаппарат.

В следующий раз я проснулась аж в начало десятого утра, из-за такого долгого сна пропустив кучу звонков от всей родни. Но связь в поезде очень непостоянная, поэтому я решила, что перезвоню позже, на ближайшей остановке.

За окном была ясная погода, солнце светило прямо в лицо. Оно меня, кстати, и разбудило.

Я почувствовала жуткий голод, поэтому после «утреннего туалета» сразу же заварила себе кашу быстрого приготовления. Я знаю, что это не очень полезно, но тем не менее обожаю её есть: сладкая и клубничкой пахнет.

Надя возлежала на своей полке и смотрела что-то в телефоне, наверное, какой-нибудь сериал.

После сытного завтрака я взяла «Детскую книгу» и принялась читать. Однако спустя сорок минут поймала себя на том, что постоянно отвлекаюсь на стук поезда. Я перечитывала две строчки раз за разом, но не могла вникнуть в смысл.

Ладно. Я начала рыться в рюкзаке в надежде найти что-то интересное. Рука нащупала какую-то картонку. Оказалось, это карта с изображением трефовой дамы. Точно, у меня же карты с собой! Только они, похоже, рассыпались.

Я радостно выгребла их все и начала раскладывать на столе. Некоторые немного намокли, видимо, бутылка воды неплотно закрыта. На стол попадало солнце, поэтому карты должны быстро высохнуть.

Я не помню, как ко мне пришла идея погадать себе. Возможно из-за того, что книга, которую я читала, частично о необычных вещах, не знаю. Однако факт остаётся фактом — гадание будет. Осталось только вспомнить, как там всё делается. Тем более я не так давно волновалась об одном деле настолько, что хотела погадать, но руки не доходили.

— Ого, карты! — послышалось с верхней полки напротив меня. — Доброе утро.

— Доброе утро. Да, я погадать решила.

— Ты умеешь? — удивилась Надя. Она отложила телефон и теперь смотрела на меня очень заинтересованно.

— Ну, не прям умею, конечно, но гадала несколько раз.

— Покажешь? — её глаза засияли.

— Если хотите, — я пожала плечами.

Она спустилась и села напротив меня. Я начала объяснять как и что, а то, что я не могла вспомнить, мы вместе искали и думали, куда это можно применить. Надя буквально загорелась идеей погадать. Ещё вчера, когда мы обсуждали знаки зодиака, она сказала, что давно интересуется подобной тематикой. Хотя я и так это знала, потому что Надя иногда выкладывала к себе на страничку информацию о ретроградном Меркурии, например, или коридорах затмений. У них там половина труппы такая.

10:40. Туапсе. Я узнала эту станцию мгновенно, потому что не единожды была в этом городе с бабушкой. Параллельно нашему гаданию я рассказала несколько историй, воспоминаний, связанных с Туапсе. Надя, казалось, слушала с интересом.

Иногда меня охватывали сомнения в её искренности, но я старалась их отметать. Если бы ей действительно не нравилось общение со мной, она бы смотрела сериал, читала или делала ещё что-нибудь.

— Ой, море! — радостно воскликнула я, спустя около десяти минут после нашего отправления от Туапсе. Надя тоже посмотрела в окно.

Так как погода была очень хорошая, спокойное море отсвечивало солнечными бликами. Изредка на его поверхности появлялись мелкие барашки. Мы с Надей залюбовались этим и не могли отвести взгляда от окна минуты две.

По результатам гадания вышло, что в прошлом у меня было важное известие и скорая поездка. А сейчас разговор по душам и хобби.

У Нади в прошлом душевные волнения и неожиданные новости. Я не стала уточнять, какие и были ли вообще, но успела заметить, как актриса слегка побледнела. Зато в настоящем и ближайшем будущем ей светят успехи в работе и прибыль. Вот тут лицо Нади озарила усмешка.

Вдруг ей позвонили. Надя нахмурилась, схватила телефон и вышла. Я взглянула на часы — 10:58. Ого, долго мы просидели с гаданиями! Но до предпоследней остановки, Лазаревской, осталось всего двадцать семь минут, а уж потом и до Сочи рукой подать. Всего полтора часа с хвостиком до того, как мы расстанемся. Хотя я ещё надеюсь с ней встретиться. Это, наверное, одна из лучших поездок в моей жизни.