Сараевское убийство (2/2)

Адриан едва слышно зашипел, но мне было всё равно. Во мне было столько раздражения и злобы, сколько я не чувствовала с момента моего сюда попадания. И из-за чего!

…ладно. Была причина. Из-за того, что мой, — а мой ли? — Адриан оттолкнул руку.

Расстроенная, я прошла к одиноко стоящим приборам и села, не дожидаясь помощи со стулом. Установив локти на столе, я упёрла лоб в ладони, переживая то, чего я вообще ещё не чувствовала в этой жизни — нервную мигрень. Внутри черепа запульсировало, с каждым ударом сердца боль распространялась и вызывала тошноту. Потом всё свернулось в комок в затылке, оставляя за собой ненависть ко всему миру.

— Вам нехорошо, мадемуазель? Возможно, стоит вызвать вам такси до дома?

Я посмотрела на Габриэля из-за пальцев.

Ладно. Играть хочешь? Ты тут не единственный взрослый в комнате. А вот пидарас — единственный, это я тебе точно говорю. И Нурру со мной согласится.

— Прошу прощения, небольшой приступ мигрени. Воды с лимоном будет вполне достаточно.

— Конечно. Прислуга сейчас принесёт.

Ужин прошёл как-то мимо. Габриэль разговаривал в основном с Адрианом, тот отвечал, пытаясь приклеить к диалогу меня. Ну иногда даже получалось, однако Агрест-старший, едва я начинала оттаивать, вворачивал какую-нибудь не очень обидную, но ставящую на место фразочку. Показывал: ты здесь никто. И ничего решать, — даже выбрать тему для разговора, — ты не можешь. Не того уровня, положения, родословной.

Он был таким… противным. Как у этого сухаря вообще вышло зачать такого потрясающего ребёнка?

Негодование и раздражение во мне росли и пухли, как говно, в которое кинули дрожжи. Но потом я подняла глаза от тарелки, — полной, потому что кусок в горло не лез, — и увидела Адриана. И взгляд Адриана.

Он, мать его, прощался. Смотрел на меня так, будто я сейчас встану, швырну тарелку и выйду из столовой, чтобы больше никогда здесь не появляться.

Это немного отрезвило. Мне, чтоб вас, двадцать пять… двадцать шесть уже, декабрь прошёл. Я достаточно много общалась с уродами и теми же пидарасами, чтобы снова вестись на их удочки. Я… предаю Адриана и его доверие таким поведением.

Он тут ребёнок. Не я.

Так что возьми себя в руки уже.

— Что же вы не едите, мадемуазель? Слишком пресно на ваш вкус? В Китае, насколько я знаю, отдают предпочтение острым и пряным блюдам.

Я сделала вид, что не услышала.

— Мадемуазель? — не понял моего манёвра Габриэль.

— А? Пардон, тут такой длинный стол, совсем ничего не слышно… однако я знаю, как это исправить!

Я вспорхнула, схватила свою тарелку с вилкой и, не обращая внимания на выпучивших глаза Агрестов, летящей походкой переместилась к Адриану под бок. Пришлось вернуться, чтобы забрать бокал с напитком и маленькую тарелочку с хлебом.

Усевшись рядом с Адрианом, под столом я пнула его куда достала. Агрест-младший даже не отреагировал.

— А не ем я потому, — на лице у меня сама собой вылезла сладенькая гадкая улыбочка, — что страдаю от анорексии. Мы и сошлись с Адрианом на этой почве: он упоминал, что раньше был вынужден придерживаться модельной диеты, и у него тоже начинаются проблемы с восприятием пищи… но вы наверняка часто с таким сталкиваетесь по работе и знаете, как такое решается. Не правда ли?

Агрест-старший смотрел на меня холодными серыми глазами. Я отпила напиток из бокала, — какой-то морс красного цвета, — и прямо взглянула в эту хмарь.

Мало тебе боёв в костюмах, ещё и здесь войны хочешь? Я тебе её устрою.

В конце концов, с Адрианом я побольше твоего общаюсь.