Дополнение: о соображении, согласно которому магия и суперсилы — это плохо; про изображение злой магии в качестве негативного фансервиса; и про Дурслей, которые были правы. (2/2)
— Выходит, Синдзи, от тебя ничего не может укрыться? — уточнила Сьюзен с нарастающим восхищением. Она сейчас подумала, как же это круто наконец обрести магические силы! Столько можно будет всего сделать, чего человек не в состоянии!
— Проще говоря — да, — самодовольно улыбнулся Синдзи.
— Тогда научи меня! — очень захотела Сьюзен. — Я хочу быть как богиня. Ты же говорил, мы с тобой оба пневматики? И если я постигну Гнозис — так ты это назвал? — я смогу стать такой же, как ты. Могущественной волшебницей. Синдзи, ты говоришь, что стал самым могущественным магом за всю историю Вселенной!
— Одним из, если быть точнее, — Синдзи обратил внимание, — мой Учитель — мистер Картер-сама и царь Соломон — действительно можем войти в тройку самых могущественных магов человечества в этой вселенной и, возможно даже, во всех параллельных. Во всяком случае, они единственные люди, мне известные, которые вместе со мной достигли последней ступни — уровня Адама Кадмона. Тот, кто достиг такого уровня в магии, если хочет, может жонглировать планетами и звёздами, глобально менять законы вселенной, вытирать ноги о головы демонов и языческих богов, и даже капля нашей крови на самом деле весит больше, чем небесные тела… Ещё один шаг для одного из нас: и мы бы стали самим Йог-Сотом, прямо так, как стали бы одним целым две окружности, внезапно идеально ровно лёгшие друг на друга… Но мы имеем большое могущество от того, что стоим в шаге от Абсолюта и не делаем его.
— Неважно, Синдзи! — Сьюзен больше интересовал чисто практический аспект всего этого. — Что толку от твоего могущества, если оно не может вернуть мне семью?! Что толку от твоего Бога и твоего дьявола, если моя семья по-прежнему мертва?! Азатот, Йог-Сотот, Абсолюты, Адамы-что-то-там — для меня это чушь, которая пока не может сделать главного! Синдзи, я хочу, чтобы ты вернул мне мою семью, её сожрал демон в облике льва — ты знаешь; или дай мне самой стать магом достаточно могущественным, чтобы сделать это, чтобы вернуть умерших! — требовала Сьюзен. Синдзи качал головой:
— Сьюзен, я тебе уже говорил, что в глубине души ненавижу саму жизнь, потому магия возвращения к жизни мне недоступна. Если мне что-то омерзительно, то у меня это хорошо не получится. Магия исходит из души, так что — я не могу вернуть к жизни твоих близких.
— Так обучи меня искусству воскрешения! Я сама очень хочу сделать это!
— Нет, это слишком опасно для тебя. Я считаю, что надо думать о живых, а про умерших стоит забыть. Сьюзен, я думаю о тебе, ведь, чтобы научиться магии, нужно знать истинную природу вещей, а эта природа… она ужасна! — Синдзи было очень неприятно ломать надежды Сьюзен, но он продолжил: — Да, честно говоря, Сьюзен, ты можешь этому научиться, но я не буду тебя учить. Я знаю, это кажется на первый взгляд очень удобно, но магия открывает не только Бездну твоим глазам, но и сама Бездна может тебя видеть. Сущности, что живут по Ту Сторону, могут видеть тебя, когда ты видишь их с помощью магии.
Синдзи провёл взглядом по потолку, попутно открывая рукой портал и просовывая в него кисть:
— Радом с нами воздух кишит бесчисленными созданиями, которых мы не видим, — из портала Синдзи протянул Сьюзен очки с фиолетовыми стёклами [2]. — Вот — взгляни на мир, как его видят маги. Только заранее скажу, то что сводит с ума начинающих магов, которые развивают в себе дар ясновидения и прозорливости, на самом деле безобидно. Помни — криттеры ничего тебе сделать не могут.
Он ожидал, что Сьюзен вытаращит глазами, наблюдая за тем, как вокруг шныряют разнообразные эфирные твари. Одна из них, похожая на рыбу, гусеницу и червя проходила как раз сквозь голову Синдзи. Сьюзен сильно заволновалась, стала оглядываться, обнаруживая, что привычное пространство пронизано вяло плавающими криттерами и быстро летающими палочниками. А ещё она взглянула на свой живот, видя, как нечто просачивается через неё.
— Сьюзен, это только ничтожная доля истина, которую ты будешь знать о мире, — Синдзи забрал очки, пока наблюдая за тем, как девушка переживает окончательное осознание того факта, что это не очки заключали потусторонний мир, а лишь служили окном в него. Он всё ещё вкруг неё. Всегда был и будет. — Сьюзен, поверь, есть вещи много хуже безобидных криттеров. Потому я не буду учить тебя магии, — Синдзи скрыл очки, — и не проси. Это ради твоего же блага, — юный чародей теперь немного кисло улыбнулся. Его выражение несколько успокоило Сьюзен. — Мой тебе совет — просто не думай про криттеров.
После чего ещё подумал и сказал:
— Запомни, Сьюзен, нет более страшного оружия, чем истина — очень опасны те, кто знают истину — и очень опасно то, что может открыть истину. Знаешь, почему волшебников в мире так мало?
— Почему?
— Потому что встречу с истиной переживает только один из десяти. Вот почему особенно опасна магия, связанная с возможностью видеть скрытое, видеть больше, чем дано человеку, — пояснял Синдзи. — Конечно, можно изучить магию первой ступени — она доступна даже полным гиликам. Но, чтобы стать серьёзным оккультистом, уж тем паче — каббалистом, надо видеть Скрытый мир, в том числе тот, который нас окружает, — пояснял Синдзи, активно разводят руками там, где Сьюзен видела лишь чистый воздух — но теперь она знала, что в этой пустоте скрыта целая иная вселенная материи, энергии и жизни. — А жестокий закон дарвинистического мира не позволяет расплодиться слишком большому количеству магов большой силы, — продолжал новый друг Сьюзен. — Чтобы стать магом последней ступни, мне пришлось пережить ад — чтобы получить такую силу Адама Кадмона, которая теперь есть в моих руках, — Синдзи показал ладони своей знакомой. — Потому ради твоего же собственного блага, Сьюзен, я не буду брать тебя с собой, я не хочу, чтобы ты шла со мной по этой дороге. Вспомни, отец твоего экс-бойфренда ужасно закончил свою жизнь именно потому, что хотел увидеть Исток всего сущего. Потом ужасная участь постигла того человека, порождением чьих фантазий был Великий Гипнос, а он ведь только стоял рядом. Мелькор стал апокалиптическим маньяком после того, как увидел трон Азатота. Вспомни, Сьюзен, ты мне рассказывала про Чарн — мир, который был уничтожен Губительным словом? Это случилось, потому что жившие в нём нефелимы обратились к тайнам Скрытого мира. Церковь всегда запрещала обращаться к духовному миру, они, конечно, с чего-то решили, что Святой Дух, к которому они взывают, это нечто кошерное, но вот их вера в то, что всё остальное, кроме того, к чему взывают священники правильной деноминации, особенно то, с чем общаются язычники и чародеи — это всё харам, эта вера носит рациональное зерно. Знаешь, в каком волнении находятся шаманы, когда обучают своих учеников общению с духами?
Синдзи наклонил голову:
— Сьюзен, хорошо посмотри, там я видел седые волосы — у меня в двадцать лет волосы становятся седыми. Это — лишь ничтожный наружный признак того, через что я прошёл, чтобы получить эту силу.
Синдзи ещё кое-что вспомнил:
— Сьюзен, знаешь, есть такая еврейская легенда. Я тебе говорил, что у меня есть видные еврейские корни — моя мать была частью Всемирного еврейского заговора каббалистов и масонов — потому я обязательно тебе расскажу эту легенду.
Синдзи и Сьюзен к тому моменту сели за стол:
— Четыре мудреца вошли в «Пардес», то есть достигли высших уровней мудрости познания Торы. Один — взглянул украдкой и умер, другой — смотрел долго и сошёл с ума, ещё один всматривался долго и стал отступником, а один вошëл с миром и ушëл с миром.
Синдзи загибал пальцы:
— Тот, кто вошёл с миром и ушёл с миром, был Раби Акива, а того, кто стал отступником, потерпев духовный крах, звали Элиша бен Абуя [3]. Я как-то сам разговаривал с Раби Акивой при дворе царя Соломона в Небесном Ирусалиме. Раби ответил мне, что, подобно самому Соломону, он просто со всем смирился. Ну, с теми вещами, которые свели с ума или убили абсолютное большинство — или предали участи хуже смерти. Это аллегорическая еврейская легенда про тех, кто постигает тайны скрытого мира. Ньярлатхотеп в Скинии как-то сказал Моисею, что тот, кто увидит его — умрёт. Князь мира сего — лживая сволочь, но иногда богосатана поразительно честен. А себя Ньярлатхотеп мнит Истиной и посланником Истины в мир. Наконец, — Синдзи обратил внимание вот на какой аргумент, — Сьюзен, вспомни, что Потусторонний мир уже сожрал твою семью. Поверь — один неосторожный шаг в Глубинном мире — и пасть Льва оставит тебя без головы. Или того, кто будет стоять рядом с тобой. Сьюзен, ты хочешь воскрешения, но твоя семья погибла от того же яда, которым ты теперь хочешь её оживить. Если бы вы тогда не ступили в Бездну через тот Платяной шкаф, созданный злом Той Стороны, то ничего бы не было. Твоя семья была бы сейчас жива. Сьюзен, ты чудом спаслась из пасти льва — и снова хочешь сунуть туда голову, думая, что Ад отрыгнёт тебе твоих близких? Подумай над этим.
Память о смерти семьи; до сих пор стоящий перед глазами вид того, что ей только что открыли волшебные очки — и пронзительный взор голубых глаз Синдзи, странных для азиата, заставили Сьюзен покрыться мурашками. Как следует подумав, она признала правоту юного чародея.
С одной стороны, когда читатель видит Синдзи (бывшего японского хикикомори и девственника, который раньше только сидел дома и дрочил член рукой, вместо связи с девушками, и сосисками симулировал простату — вместо связи с парнями), теперь ставшего магом 80 уровня, который умеет жонглировать планетами, кидаться галактиками как сюрикенами, может менять структуру пространства и времени одним движением руки, у которого есть Евангелион, у которого есть гарем из прекрасных лиц обоего пола — с которыми Синдзи регулярно предаётся содомии в самых разных формах и вариациях, это в общем-то — обычный фансервис. Ну вот показать то, как на самом деле сложно всё это даётся, каких усилий и бесчисленных нервов и седеющих в двадцать лет волос это герою стоит — как по этому поводу страдает сам Синдзи уже на протяжении более пяти тысяч страниц — это всё тоже фансервис — негативный фансервис в духе того самого зелёного винограда. И я, как и во всех остальных сферах, не стал здесь мелочиться и прямо смаковал всё, с этим связанное. Короче — Дурсли были правы!