3 (2/2)

— Маленький, хитрый омега, — злость сочится из него слишком явно, заставляя дрожать сильнее и уже не от того, что просто морозит, не от страха. — Я готов разорвать тебя на мелкие кусочки, придушить, — делает шаг вперед, принюхиваясь жадно. — Да как ты вообще смеешь заставлять меня искать тебя по всему городу?! Я приезжал сюда несколько раз, но ты не открывал! — проходит в дом и почти сразу замирает, не дойдя до парня, что смотрит на него в упор.

Что-то не так. Что-то с его омегой не так. Этот мальчик выглядит хрупким, не страшится так, как обычно, даже взгляд его не боится. Тэхен откровенно злится, его захватывает ярость.

— Уходи, — голос хриплый из-за больного горла. Но альфа стоит на месте. — Уйди из моего дома, я сказал! — слезы в очередной раз срываются на щеки, которые уже горят от постоянной соли на них. Тэхен не может их контролировать. — Оставь меня! Уйди из моей жизни! — он кричит, надрывая горло, пока плед спадает с хрупких плеч.

Тэхен откровенно устал от него. Не может больше выносить его присутствия, его существования рядом.

Альфа от чего-то чувствует вину, которая пришла на место ярости и страха за омегу, который непонятно как добирался до дома с одной части города до другой, который влепил ему пощёчину и удрал так, что пятки сверкали. Чонгук никогда и никому такого не позволял. А сейчас смотрит на Тэхена, который весь трясется, который горит и плачет, орет на него, что есть мочи. Чонгук никогда прежде… Никогда за свои тридцать один год жизни не жалел омег, ему никогда не было стыдно за свои поступки, он никогда не переживал за эти неудачные создания природы. А этот… Этот омега какой-то особенный во всех планах, его внутреннее чадо, его альфа, тянется к нему, и сам никак понять не может, почему ему не хочется ничего из того, что обычно делали с омегами. Почему вина накатывает с головой?

— Тэхен… — хмурится, разглядывая ослабшее тело, но его словно не слышат. — Тэ…

— Вы кто такой, — мужчина в возрасте подаёт голос из-за спины, заставляя Чонгука нахмурится сильнее. — И почему моему сыну приходится кричать на вас, чтобы вы ушли?

Молодой альфа не разворачивается, пытается контролировать это странное чувство в груди, лишь бы не причинить вред человеку, который не является тем, кто посягает на омегу. Но в груди почему-то эта непонятная ревность разгорается. Чонгук словно не готов оставлять Тэхена рядом с собственным отцом. Мужчина обходит его, поднимает упавший на пол плед, заворачивает в него продрогшего от холода сына, касаясь горячего лба, что-то шепчет и омега уходит, даже не посмотрев на того, кто остался в дверях.

— Ты же тот самый странный парень, я прав? — мужчина закрывает дверь, чтобы дом не наполнялся холодом и не создавался сквозняк. — Ты доставляешь моему сыну неудобства, и меня это откровенно не устраивает.

Чонгук смотрит на мужчина, что выглядит весьма молодо и солидно, он таких альф уважает, потому что они не вызывают в нем отвращения. Знает, что должен уйти, но там, внутри дома, спрятался его мальчик, который заболел по его вине, из-за несдержанности, из-за того, что сорвались. Ему откровенно хочется находиться рядом. Но и идти против отца омеги он не хочет. Не то чтобы он не может, просто он прекрасно понимает, что Тэхену это слишком сильно не понравится.

— Я не считаю, что доставляю ему неудобства, — на полном серьезе отвечает. — Он просто не понимает меня, потому что, по всей видимости, не знает альф.

Отец Тэхена очень удивляется чужим словам, потому что не такого ответа ждал, не такой реакции. Он видит, что альфа поглядывает в ту сторону, где скрылся омега, но пропускать туда его не собирается.

— Он знаком с альфами, с воспитанными и не очень, — мужчина подходит ближе, чтобы сын не слышал разговора. — Я – пример первых, — негромко. — Ты – вторых.

— Я не советую вам мне угрожать и делать это, — тяжело втягивает воздух, который начинает впитывать в себя запах хозяина дома. — Потому что это меня разозлит, а я, знаете ли, не могу отвечать за себя в порывах злости.

— Чистокровные альфы и правда неуправляемые звери, как о них говорят, — шипит от злости и неодобрения. — Прошу покинуть мой дом, как и оставить моего сына в покое.

Чужие руки нервозно сжимаются в кулаки и разжимаются, пытаясь сдержаться. Чонгук дышит громко и активно. Не позволяет. Никому не позволяет так с собой говорить. Этого альфу хочется уничтожить, стереть с лица земли, чтобы знал свое место, чтобы не находился рядом с омегой. С омегой, который появляется в проеме и негромко зовёт отца, привлекая внимание обоих альф.

— Я уйду, — говорит Чонгук, но смотря лишь на этого странного парнишку, что заставляет его чувствовать новые эмоции и ощущения в себе. — Но только потому, что ему нужно отдохнуть и полечиться, — делает один шаг назад, наконец, ловя взгляд омеги на себе. — И мне очень жаль за сегодня, — это уже адресовано не мужчине.

Чонгук уходит, хлопая дверью, которую прожигают две пары глаз. Несется к машине, чтобы поскорее сбросить свое напряжение, иначе вернётся в чужой дом и всем не поздоровится.

— Это тот самый альфа? — в ответ кивок. — Сильно докучает?

— Он просто заставляет чувствовать страх, который не поддается контролю, его действия невозможно предугадать, не знаешь, чего ожидать, — мужчина обнимает уставшего от всего сына. — Он странный, невоспитанный, с короной на голове, не понимающий отказов…

— Я понял, дорогой, понял.

Тэхену становится легче рядом с отцом, но легче морально, а не физически. Сейчас его тело все ломит от жара, морозит и хочется спать. Ему нужно лечиться.

* * *</p>

— Почему ты с ним возишься? — ничего не понимает парень, идущий по правую руку. — Уже столько времени прошло. Ты не собираешься его забирать?

Чонгук останавливается, потому что эти слова вызывают в нем злость. Собирается. Он обязательно его заберёт, но только для себя, чтобы только его и для него. Не позволит никому к нему прикоснуться. Грязные руки не для него, его нельзя осквернять, только он может себе такое позволить. Правда сейчас не совсем в этом уверен.

— Собираюсь, — поворачивает голову к парню, что уже много лет работает на него и стал близким другом. — Но только на с той целью, о которой ты думаешь, — в глазах нездоровый блеск, непривычный, там что-то новое зарождается. — Я заберу его себе, никто не посмеет его присвоить, потому что этот омега для меня, я лично им занимаюсь, понятно?

В ответ смотрят странно, потому что Чонгук никогда раньше такого не говорил, не присваивал себе омегу, и в принципе не занимался их поимкой. А этот случай новый, вызывает интерес. Ему кивают в согласии, все поняли.

— В таком случае, оставь меня, мне нужно расслабиться.

Он толкает одну из дверей длинного коридора и оказывается в просторной комнате со столом в центре, а вокруг мягкий диван, на котором сидит омега, которой придется испытать на себе участь спать с этим неконтролируемым альфой. Чонгук скользит по девушке взглядом, та ему мило улыбается легкой улыбкой, лишь уголками губ. Ничего выделяющегося, они ему все уже приелись, надоели, от них тошнит. Но этот способ сбрасывать напряжение и злость куда безопаснее для себя, чем убийство.

Чонгук садится на диван, откидываясь на спинку и широко расставляя ноги, девушка сразу оказывается рядом. От нее пахнет чем-то цветочным, сладким, альфе противно, потому что приелся один другой запах, что ни с чем не сравнится. Чонгук не знает, чем пахнет Тэхен, не понимает, но этот запах… уютный, успокаивающий, но в то же время возбуждающий, сносящий крышу. Омега забирается на его бедра, проезжаясь ягодицами по члену в штанах, и припадает к шее, целуя мокро и развязно. Его мальчик не такой, никогда бы так не сделал, он уверен. Ему расстегивают ремень, следом и пуговицу с ширинкой, и опускаются на колени. Чонгук почему-то уверен, что Тэхен ни разу в жизни не стоял на коленях, принимая чужой член. Омега проводит языком по всей длине, показушно стреляя глазками в альфу, который даже не смотрит. Девушка медлит и это выводит из себя. Чонгук ждать не любит. Ее длинные волосы наматывают на кулак и грубо насаживают на член, сразу глубоко, до болезненного кашля и слез в уголках глаз. Девушка упирается руками в чужие бедра, чтобы отстраниться, но ей не позволяют. Чонгук трахает ее рот, как самому хочется, не задумываясь. Совершенно плевать на чужие чувства. Видит, слышит и чувствует, как та задыхается, когда головка упирается в глотку, как ей больно, но получает от этого нескрываемое удовольствие.

— Вы, омеги, — шипит, толкаясь. — Самые ничтожные создания, — рычит, злится, словно сам себя уговаривает. — Вы созданы только для того, чтобы вас трахали, как хотят. Согласна со мной? — девушка кивает часто головой и ей позволяют сделать вдох, освобождая рот от члена. — Вы – мусор, — волна агрессии накатывает ещё больше.

Содержимое стола летит на пол, а на холодное стекло укладывается голое тело. Чонгук не собирается осторожничать, он этого никогда не делал с ними. Раздвигает сжатые ноги и входит под болезненный выкрик молодой девушки. Не уважает, не доставляет нежности. Между ног мокро и плевать из-за чего, главное, что член плавно скользит, доставляя удовольствие лишь ему. Под ним скулят и плачут, но не смеют противостоять, отталкивать, иначе будет хуже, больнее. Все знают, что Чонгуку лучше позволять делать все, что тот хочет, если хотите свести боль на минимум, чтобы не видеть его бешеной ярости. Альфа рвет хрупкое тело, сдавливает тонкое горло, и рычит, срываясь на неконтролируемые резкие толчки. В ушах стоит гул, чужие крики не доносятся до него, перед глазами омега со злостью в глазах, у которого с губ в крике срываются просьбы оставить его. Чонгук сходит с ума от того, насколько ему хочется его себе, от того, какие противоречивые чувства вызывает. Этот омега для него, но с ним нельзя как с остальными, и Чонгук не знает почему. Почему с ним не хочется как с остальными.

— Как же бесит, — смотрит на омегу под ним и ослабляет хватку, чтобы, наконец, сделала глубокий вдох.

Не хочет видеть ее лица, ему не нравится, раздражает. Тянет за волосы на диван, заставляя встать в коленно локтевую, опираясь на спинку. Собирается войти, но смотрит на член и морщится от крови на нем. Омега перед ним дрожит, понятно, что плачет, но и звука не издаёт. Чонгук снова бесится, от чего – непонятно, но позволяет девушке уйти, пока сам плетётся в душ, чтобы смыть с себя все запахи и выделения. Он уже который день не может сосредоточиться, приходится доводить себя до пика самому, представляя одного единственного парня. Которого не сможет попробовать в ближайшее время, как бы не хотелось.

— Чертов омега, — движения руки ритмичные, грубые, быстрые. — Убить тебя мало, — стонет от одной только мысли о нем. — Да жалко, — кончает, представляет, как тот улыбается ему.

С каких пор Чонгука заводит картина о чужой улыбке, которую ни разу не видели – неизвестно, но теперь очень хочется увидеть ее лично.

Его отвлекает звонок телефона, который лежит на диване, поэтому приходится выйти из теплого душа.

— Да, — голос грубый, но расслабленный.

— Я узнал про того паренька, что ты просил, — Чонгук хмурит брови. — Который купил омегу, молодой, но при бабках.

— И что нарыл? — интерес сразу просыпается в груди.

— Да он, похоже, выкупает их и позволяет жить в своё удовольствие, — хмыкают на том конце. — Никаких проблем от него не будет, просто добродетель хуев, вот и все.

— Вот как, — усмехается альфа. — Знаю я одного такого, защитника омег. Но вы все же понаблюдайте за ним, не нравится мне эта ситуация.

Альфа отключается и принимается одеваться. Ему хочется увидеть этого своего защитника этих жалких особ, которого не видел целую неделю, потому что тот скрывался в доме из-за болезни.

* * *</p>

Яркое солнце светит прямо в глаза, пока омега ожидает отца, сидя на подоконнике второго этажа университета, из которого хорошо видно небольшую парковку и все приезжающие машины. Он не рискует выходить из заведения, пока не будет уверен, что родитель здесь.

— Эй, Ким, — окликает одногруппник. — Чего ждёшь?

— Отца, — поднимает уголки губ, оборачиваясь на знакомый голос.

— Составить тебе компанию?

— Можно, — двигается чуть дальше, уступая место альфе.

Тэхен, как говорилось ранее, знает, что красив от окружающих людей, и сейчас перед ним сидит один из тех самых людей. Нельзя сказать, что он славится популярностью на учебе, но небольшая все же есть… среди альф. Те, почему-то, стараются привлечь его внимание очень часто, а вот Минхо не останавливается уже на протяжении двух лет. Тэхена это не пугает, потому что альфа воспитан и не нарушает личных границ, просто иногда напоминает, что ему симпатичны и все.

— Почему не выходишь на улицу? Там сегодня прекрасная погода, — опирается всем телом на стекло, смотря на омегу, что в душу запал.

— Я недавно выздоровел, поэтому, — и не скажешь ведь, что из-за страха встретиться с одним альфой, который сожрет, не заметив.

Минхо согласно кивает, мол и правда не стоит рисковать, а уже в следующий момент пугается, когда омега радостно вскрикивает «о!» и спрыгивает с подоконника.

— Я тебя провожу, — улыбается альфа, понимая, что за парнем приехали и ему уже пора.

Тэхен выходит из здания, улыбаясь, смотря на одногруппника, который только что чуть не навернулся на ровном месте. Затем поворачивает голову к воротом и больше не улыбается. Его глаза разбегаются. На него смотрит Чонгук, склонив голову к плечу, и даже на расстоянии чувствуется его злость. Тэхену долго думать не нужно, чтобы понять почему она появилась. А через пару машин, припарковался отец, который, видя заминку сына и смену настроения, выходит.

Омега отчего-то чувствует, что ему нужно спровадить альфу, но Чонгук стоит прямо возле выхода у ворот и им все равно придется пересечься. Отец хмуро смотрит на развернувшуюся ситуацию и сам не знает, что сделать, как лучше поступить. Но его сын оказывается куда хитрее и умнее.

— Минхо, мы щас дойдем до того, альфы, — смотрит только на Чонгука. — Ты ничего не говори, просто уходи домой и побыстрее, ладно?

Парень ему согласно мычит, чувствуя исходящее от омеги напряжение, поэтому делает так, как ему сказали. Тэхен преграждает Чонгуку путь к одногруппнику, вставая прямо перед ним и толкая в грудь на пару шагов назад. Вольность, да, но иначе он не знает, что было бы. Альфа смотрит на него выжидающе, ждёт каких-то объяснений, но омега не считает, что что-то ему должен. Там, на дне зрачков, плещется злость и жгучая ревность. Просыпается собственничество. Омега чувствует это всеми фибрами души, особенно, когда его резко притягиваю за талию в плотную к себе и принюхиваются.

— Тебе повезло, мой маленький омега, любящий защищать всех подряд, но не себя, — хрипит на ухо. — Посмотри, как разошелся, чтобы я его и пальцем не тронул.

— Ты не имеешь никакого отношения к моему окружению и не имеешь права кого-либо трогать, ясно? — Тэхен чувствует себя смелее, зная, что отец все видит, что он рядом. В ответ усмехаются. — Я не шучу, Чонгук. Если я сильно захочу, то ты не найдёшь меня в этом городе.

— Куда же ты собрался от меня сбежать, ангел? — заправляет за ухо чужую выбившуюся прядь, от чего Тэхен напрягся ещё больше. Ему смотрят прямо в глаза, выжидают, показывают силу одним лишь взглядом.

— Пока что никуда, но я ясно дал понять насчёт окружения, я надеюсь? — стойко выносит эту пытку.

— Ясно, ясно, — улыбается.

И Тэхен впервые не видит в ней оскала. Улыбка настоящая, искренняя. И почему-то уверен, что это не присутствие отца рядом так влияет. На него смотрят с очередным интересом и с чем-то новым… Тэхен не знает, что это, но что-то, что не несет в себе отрицательных эмоций.

— Не составишь мне компанию за ужином? — глаза чужие бегают по лицу.

— Я ужинаю дома с отцом и мне уже пора, — осторожно кладет ладонь на чужую руку на своей пояснице, чтобы освободиться из хватки, которая оказалась не сильной.

— Тогда я приеду снова, — облизывает губы. — Завтра.

Тэхен отходит осторожно, не спеша, чтобы ничем не спровоцировать альфу, и медленно направляется к ошарашенному отцу, который играет в гляделки с Чонгуком.

Отец ничего не понимает, но верит своему сыну и доверяет. Знает, что любое его решение обдумано и подпитано логикой. И, возможно, только ему самому по силам справиться с проблемой, свалившейся на голову в виде взрослого чистокровного альфы без тормозов.