I had no choice (2/2)

— Я тебя не прятал. — категорично отрезал Джеремайя.

Джером лишь хмыкнул.

— Ты правда так считаешь, Майя? Сразу как двери закрылись ты щёлкнул за нами замок, для чего же ещё это может быть? — театрально поднял брови старший в немом удивлении. — Бинго! Ты же боишься, что отец найдет меня в твоей комнате, спрятанного втайне от него. Выбьет из меня всю дурь прямо у тебя на глазах, как в старые добрые, потому что: «Как этот монстр может находиться рядом с тобой, Джеремайя!», и ты опять не сможешь ничего сделать, будешь сидеть и шмыгать носом, извиняться за то, что не помог, жалеть, что пригласил меня к себе.

Джеремайя уже давно не смотрел в глаза брата, сейчас он настойчиво прожигал дыру в своей ладони, разглядывая всевозможные линии. Ему просто было стыдно за всю высказанную братом правду. Мальчик постарался незаметно, под водой и слоем пены, переместить пальцы на колено Джерома, прежде чем брат бы увидел как вода шелохнулась и успел перехватить чужую руку.

— Я не жалею о том, что сделал. — тихо сказал младший и набрался смелости взглянуть в горящие глаза напротив. — Не жалею, что позвал тебя сюда. Я скучал.

Джером прикрыл глаза и издал лёгкий смешок, сильнее сжимая мокрое запястье брата в своей ладони. Он мог чувствовать как волна мурашек под теплой водой прошлась по коже Майи.

— Скучал, или просто чувствовал себя невероятно виноватым передо мной? Не буду спрашивать насчёт вины перед Лайлой. Эта шлюха, никому нахуй не сдалась в жизни. — выпалил Джером и не заметил как Джереми сразу после слов брата соприкоснулся своими коленями с его.

Младшему брату всегда было важно искать поддержку в виде прикосновений ещё с самого их детства. Первое время Джерому не нравилось, что кто-то мог легко прикоснуться к его руке и сказать несколько приятных слов в знак поддержки, но со временем он сумел найти в этом что-то родное, и даже, возможно, приятное.

Сейчас такое соприкосновение было показателем близости, как никак, мальчики сидели в ванне абсолютно нагими перед друг другом впервые.

— Он сказал, что если не сяду в машину, то могу больше не рассчитывать увидеть тебя в будущем.

— Значит, - это было просто ”добрым жестом” по отношению ко мне? Это так мило. Тогда не парься, я тебя прощаю, братишка. — отмахнулся Джером и закрыл глаза победно улыбаясь.

Кажется сарказм был в его крови с самого их рождения.

— У меня не было выбора, Джером. — сказал Майя и вновь, слабо коснулся своим коленом брата. — Я всегда говори…

— Выбор есть всегда, Джеремайя. — перебил его брат и продолжил пальцами слабо тыкать в пузырьки пены около своей руки.

— Нам было всего десять лет и я не знал как сказать «нет».

— Сейчас нам шестнадцать, что, блять, из этого изменилось? — злобно, словно сквозь зубы процедил старший и его рука резко остановилась от незамысловатой игры с пузырями.

— Ты все ещё боишься жить, ты боишься видеть что-то, кроме своих тупых чертежей под носом. Просто признай.

— Это не так! — сорвался Джеремайя и его рука с силой ударилась о воду, заставляя Джерома с новым интересом взглянуть на брата. Брызги воды попали на лицо напротив.

— Ты ничего не знаешь о том, как я жил эти шесть лет без тебя! Не знаешь чего мне только стоило, - перестать писать тебе ежедневные письма с рассказами о жизни и ни разу не получить на них твой чёртов ответ. Не знаешь, как меня хотели сдать в другую семью, просто потому, что я получил одну единственную плохую оценку за весь год!

— Не велика проблема, братец. — прикрыл глаза Джером. — Ой, - театральная тревога в голосе. - можешь продолжать монолог, прости за то, что перебил.

— Ты — мой брат. Я обещал тебе, что не брошу, обещал, что наша жизнь не была закончена на той злосчастной поляне. Я все это не выполнил, ничего из этого. И ты знаешь, как это сложно — жить и знать, что не смог помочь.

Джеремайя опустил голову, сложил руки на груди и с силой сжал их, тревожно предположив, что на коже могут остаться следы от забытых, не стриженых ранее ногтей. Предательски чувствуя, как слеза скатилась по его веснушчатой щеке.

— И сейчас, я не знаю, как мне смотреть на тебя - и не винить себя.

Джером приподнял веки и заметил, что брат трёт мокрыми, от воды и одновременно пены, глаза руками, что ещё больше заставляло его глазницы покраснеть.

В ванной комнате было душно, зеркало давно запотело и Джером ненароком сообразил что вытяжка не работает, возможно она была сломана, а возможно, брат просто забыл её включить, не особо важно, - но дышать становилось трудно. Стоило заметить, что и лица мальчиков приобрели розоватый оттенок, румянец покрыл не только гладкие щеки близнецов, но и веснушчатые плечи, из-за чего, глядя на брата спереди, Джерома посетила мысль о том, что они с ним были действительно идентичные внешностью. Только лишь цвет глаз и разная длина волос могла помочь кому-то различить близнецов друг от друга.

— Не бери на себя слишком много, Майя. — он взглянул на свои колени, после чего пальцами легко дотронулся до своей груди, чуть указывая на шрам посередине, прекрасно осознавая, что брат на него не смотрел.

— Не все эти шрамы — твоя ошибка. Например, этот на моей груди был оставлен очередным её «парнем». Когда ночью я вышел попить воды, а он увидел меня и узнал что у нашей мамули есть сын, о котором он, конечно же, - ни ухом ни духом! — отчаянно улыбнулся Джером и сжал своё колено.

— Кажется, я ему не сильно понравился. Он, как и все остальные, ушёл на следующее утро ни оставив даже записки. А этот мужик ещё и не знал о втором её родном сыне! Слышал бы ты, как громко они тогда трахались, братец.

Реакции от брата так и не последовало, даже через несколько минут после воодушевлённого раскаяния Джерома. Лишь изредка звуки всхлипов нарушали гробовую тишину меж близнецами, от чего старший опустил взгляд на воду и заметил, что пена постепенно растворялась, оставляя за собой слабую дорожку из пузырей.

Джером прикрыл глаза не сразу собираясь с мыслями.

— Я тоже скучал, Майя. — уже серьезно и тихо произнес он.

Младший замер, его руки сразу же перестали тереть веки, а колени сжались вместе, прежде, чем мальчик успел опустить ноги по обе стороны от брата, принимая горизонтальное положение. Его руки быстро плеснули теплой воды в лицо, стирая солёные остатки слёзок.

Он был во внимании Джерома.

— Я просто не мог не думать о тебе и твоей новой жизни. Было трудно смотреть на пустую кровать и знать, что никто по имени Джеремайя не появиться там с воздуха. — под водой рука Джерома нашла и потянула на себя одну из ног брата, устраивая её на своих, поверх воды.

— Я знал, что твоей вины там нет, я видел как он затаскивал тебя в машину, но от осознания было не легче.

— Прости меня, — Джеремайя взглянул на лицо покрытое румянцем напротив него и сразу же добавил: — пожалуйста.

— Даже если бы я побежал за вами тогда, она бы меня убила. У меня тоже не было выбора. — проигнорировал извинения Джером.

— Если сейчас я скажу что-то очень интимное, ты будешь меня пинать? — с полу улыбкой на лице и надеждой в душе Джеремайя проследил, как губы брата идентично его, положительно изогнулись.

— Мы сидим бок о бок совершенно голые, ты думаешь, что меня может смутить что-то ещё? — Джером издал лёгкий смех, от которого у Джеремайи что-то горячо раздалось волной мурашек внизу живота. Он сумел предположить, что это чувство было вызвано взаимной улыбкой брата и их совместным решенным конфликтом, конечно, насчёт последнего мальчику оставалось только надеяться.

— Я тобой очень дорожу, Джер. Это…

Старший брат изогнул бровь и подушечками пальцев легко провёл по коже ноги Майи, без слов принуждая того ненадолго умолкнуть.

Они оба ждали этого уже не первый год, в тайне друг от друга боялись сделать первые шаги навстречу. Оба страшились стать осуждёнными в родных глазах напротив, до конца, и так не самой счастливой жизни.

Джеремайя стал первым, кто подтянул своё тело ближе к брату, согнул колени, и спокойно, почти что нежно нашел место своим рукам на румяном лице Джерома. Непонятно только, был ли этот румянец от жары или смущения, а бесконечно было жаль, иногда не знать ответа. Это действие стало показателем появления ещё одной ступени в их совместном доверии, чему братья были взаимно, но тайно рады.

В руках младшего брата лицо Джерома выглядело совсем как в детстве, такое же веснушчатое и бледное, он будто бы смотрел в своё собственное отражение, в который раз поражаясь их, казалось бы, невозможной схожести в характерах, но такой схожестью во внешности.

— Ты очень красивый, Майя. — высказал его собственные мысли Джером и вяло уложил свои руки на плечах брата, осторожно, словно опасаясь сделать что-то не то, начал поглаживать голую кожу.

— Я смотрю в зеркало, Джер.

С последним сказанным словом, младший невесомо коснулся своими губами его. Словно застыв, Джером почувствовал как его сердце ускорило свой и без того быстрый ритм, разливая словно новую горячую кровь по венам, заставляя свои руки переместить на грудь Майе и мягко усмехнуться в губы напротив.

Поцелуй не был вульгарным, никто из них не собирался делать его таким. Губы братьев были горячими, конечно, не без воздействия окружающего пара и забытой не включенной вытяжки, но сейчас, мягкий поцелуй казался высшей и взаимной точкой удовлетворения.

Джером приоткрыл веки, наблюдая, как Майя слегка наклонил голову в бок, прежде чем попробовать неряшливо куснуть чужую губу и, как он думал, незаметно усмехнуться. Так же, как и брат, ему было интересно, потому, Джеремайя открыл глаза во время поцелуя и застал Джерома за идентичным действием.

Джером сразу же заразительно засмеялся и отстранился от родных губ, но не стал убирать свои руки от брата, из-за чего тот только сильнее сжал пальцами румяные щеки напротив, заботливо поглаживая большим пальцем.

— Любишь следить за людьми, а, Майя? — улыбнулся он.

— Люблю следить за тобой. — Джеремайя вновь поспешил легко коснуться мягких губ напротив его собственных.