Глава XXI. Сверкающие звёзды Адского неба и истина (1/2)

Ари

Талия беспокойно зашуршала простынёй где-то сбоку от меня.

— Ари, — громко прошептала она. — Ари!

— Что такое? — сон ещё держал меня, настойчиво не отпуская на зов жены.

— Кто-то тарабанит в дверь и уже явно близок к тому, чтобы сорвать её с петель. Идём!

Нехотя раскрыв глаза, увидел, как она легко соскочила с кровати, заодно прихватив полупрозрачный светлый халат. Только теперь я услышал громкий и нервный стук, исходящий из гостиной.

За окном едва ли проглядывались хоть какие-то признаки рассвета. Внутренние ощущения подсказывали, что было ранее утро. Устало приложив руку к лицу, безуспешно попытался подавить зёв.

♪ Looking for Answers — Hildur Guðnadóttir ♪

</p>

Когда я медленно спустил ноги на пол, услышал, как раскрылась дверь.

— Лира?! — удивлённо воскликнула жена, заставив меня быстро подскочить и направиться в комнату.

Суетясь в нешироком коридоре, услышал, как дочь что-то нервно бросила матери.

— Что происходит? — зайдя в гостиную, освещённую тусклым светом небольшого магического шара, обнаружил весьма странную картину: Талия испуганно застыла у одного из кресел рядом с камином, прихватив одной рукой халат, а другую прижав к груди. Дочка, одетая в помятое серебристое платье, словно дикий зверь, стояла прямо напротив.

— Как ты здесь оказалась? — прошёл чуть ближе к жене, пытаясь рассмотреть в полутьме дочь.

— Кое-что случилось, — процедила Лира, медленно переведя глаза на меня. Я ужаснулся: чёрные ресницы обрамляли два ярко-красных огня, прожигающих смотрящего насквозь.

— Милая… — тихо произнесла жена, желая приблизиться, но она тут же остановила её, предупредительно подняв ладонь на уровне груди.

— Кто из вас двоих может мне объяснить, какого хрена со мной творится?! — напряжение в голосе, принудило нас невольно переглянуться.

— Ты должна успокоиться, — осторожно приблизился. — Присядь, пожалуйста.

— Присесть? Предлагаешь мне присесть, отец?!

— Лира, — Талия всё же постаралась подойти. — Давай обсудим мирно. Ты расскажешь подробно о произошедшем, и мы во всём разберёмся.

— Мне нужна только правда, мама. Ничего больше. Учитывая это, — она указала на свои глаза. — мои родители никогда не были ангелами. Возможно, их даже не убили. О чём ещё вы солгали?!

Растерявшись, жена посмотрела на меня. В её взгляде застыл природный страх, смешанный с укором и призрением, ведь она даже не предполагала подобного и искренне верила в то, что давным-давно рассказала дочери.

— Ари, я не понимаю…

♪ Confession — Hildur Guðnadóttir ♪</p>

— Прости, Талия. Ребекка… — слова застряли в горле, руки предательски онемели от осознания безысходности перед ответом. — Всё дело в ней.

— При чём здесь крёстная? — удивлённый тон Лиры заставил обратить на неё внимание.

— Она не твоя крёстная, и никогда не была «другом» семьи. Верховный Серафим является твоей бабушкой.

— Святые… — с ужасом протянула жена. — Ребекка лгала... Ты всегда знал, чья она дочь на самом деле?!

— Нет, — стараясь сохранять спокойствие, опустил взгляд в пол. — Догадался, после случившегося с Реей.

— С моей соседкой?

— Всё очень сложно, — приложив руку ко лбу, сел во второе кресло рядом. — Перед тем, как ты появилась в нашей жизни, меня вызвали в Цитадель. Я был очень удивлён. К тому времени о случившемся с нашим сыном забыли, как о страшном сне. Нас оставили доживать отведённое время на отшибе божественного мира. Оказавшись в пустом зале Серафимов, столкнулся с твоей бабушкой. Она шантажировала меня.

— Шантажировала? Чем? — Талия продолжала смотреть на меня, только теперь в её взгляде промелькнула тень боли, нежели порицание.

— Тем, что расскажет тебе, как именно погиб наш сын.

В комнате тяжёлым молотом повисло пугающее молчание. В моей душе клокотала невероятной силы буря из страха, унижения и вины. Вынужденная честность вскрывала истину, как мощный ветер одну за другой срывал черепицы с крыши.

Немного остыв, Лира тихо произнесла:

— Тебе придётся рассказать.

Вздохнув, попытался собрать всю решимость, что осталась в сердце, чтобы пролить свет на давнюю рану.

— Ноа был невероятно одарённым и способным ангелом. Ему легко давались самые сложные и изощрённые задания на Земле. Но со временем я начал замечать, что парень стал рассеянным, пропускал лекции, а то и вовсе отсутствовал в Школе неделями. В один из таких случаев мне пришлось проследить за ним, — сделав паузу, посмотрел на жену. Она смиренно молчала, вновь проходя через терзания утраты любимого ребёнка. — Оказалось, что сын влюбился в человека. Это было настоящим грехопадением для такого, как он. Его лишили бы крыльев, и мы бы больше никогда не увиделись.

— Что ты сделал? — дрожащим голосом спросила Талия, быстро смахивая скатывающуюся слезу.

— Попытался вразумить, вернуть, но… Ноа отказался, сказав, что лучше окажется смертным, нежели останется без любимого. Ему было чуждо божественное существование. Зависть к кратким и прекрасным мгновениям человеческой жизни съедала его изнутри. Он считал нас проклятыми созданиями.

— Это ты убил его?! — губы любимой исказились в подступившей истерике, она резко отошла от меня в сторону. — Ты?!

— Талия, пойми… Это вышло случайно. Перепалка переросла в драку и… — быстро покинув кресло, попытался коснуться супруги, держащей трясущимися пальцами виски.

— Нет-нет… Нет! — закричав, она с силой ударила меня по руке, заставив пошатнуться. — Лжец! Ты грязный лжец!

— Я не стану этого отрицать.

— Ещё бы! — ядовито выплюнула ангел.

— О, Шепфа… — Лира качнулась, прижав руку к груди. — Здесь… Очень душно. Нечем дышать…

Грубо задвинув собственные переживания, жена бросилась к дочери.

— Милая, — она помогла ей опереться на руку, после чего бросила злобный взгляд на меня. — Что заставило тебя поступить так, а не иначе, мы поняли. Что конкретно хотела Ребекка?

— Всё произошло во время пропажи Наследницы Адского престола. Серафим принесла Лиру и сказала, что это дитя очень важно для мира. Почему — не объяснила. Попросила укрыть и не позволять амулету спадать с её шеи.

— Случай с Реей, — осознавая, протянула Талия. — Подвеска с камнем слетела с шеи, и она…

— Да.

Лира подняла на меня непонимающие глаза. Эмоции, появляющиеся от одного взгляда на разбитую правдой дочь, давили на душу, оставляя рядом со старыми кровоточащими ранами новые.

— Значит… Мой настоящий отец — Люцифер, а мать — дочь Ребекки, Виктория.

— Думаю, что так и есть.

Девушка вырвалась из обнимающих рук матери и отошла в середину комнаты. Она вжалась в плечи, прижимая ладонь к груди.

— Всё это время в Школе ложь отравляла мне жизнь. Я думала, что схожу с ума! А оказывается, причиной тому был ты и Ребекка! Поколдовали надо мной, изменили суть, но ради чего?! Вы отобрали у меня шанс быть собой, — она закрыла руками лицо, судорожно вздыхая прерывистыми всхлипами. — Больно… Как же больно… Не понимаю…

Талия молча наблюдала, прикрыв ладонью рот. Хотел бы я кинуться к ним, обнять и доказать, что не желал всего этого. Моё вранье разъело стены дома, некогда наполненного любовью и доверием. Всё рухнуло. Теперь возможность на восстановление казалась едва ли не призрачной, практически нереальной.

— Не могу… Не могу… — как заведённая, шептала девушка, нервно подёргивая крыльями за спиной.

— Лира, мы… — супруга сделала шаг навстречу дочери, как вдруг та повалилась, выставив руки вперёд. — Лира!

Я бросился к ним, но в следующее мгновение невероятно мощная вспышка света разошлась от сжавшейся фигуры в середине комнаты. Немыслимая сила ударила под дых, откидывая меня к стене с камином. Дом затрещал и начал обрушаться. Агония молнией пронзила позвоночник, испепеляя вырывающимся хрипом лёгкие.

— Тал… — я вытянул руку в сторону раненной в грудь жены, но обломившаяся крыша заставила меня умолкнуть.

Кьяра | Лира

♪ Leaving Home — Hildur Guðnadóttir ♪</p>

Голова разрывалась от пульсирующей в висках боли. В нос закрадывалась едкая пыль и запах крови. Что-то колкое в районе груди раздирало меня на части, стараясь уничтожить всё на своём пути, если не дам свободу скопившейся силе полностью.

Подняв затуманенный взгляд, с ужасом осознала произошедшее. Нужно было собраться, не дать новой волне выйти наружу. Покачиваясь, встала с колен, стараясь найти глазами родителей. Холодный ветер обдувал лицо, зарываясь в волосы и принося с собой дым и гарь. Я огляделась. От места, звавшегося моим домом, практически ничего не осталось. То тут, то там торчали обрывки разрушенных стен, валялись подгорающие вещи. Подняв голову, встретилась с проявляющейся голубизной рассвета.

Ни отца, ни матери не было видно. К горлу подступала тревожная тошнота. Где-то вдали слышались голоса ангелов, живущих по соседству. Запинаясь об обломки и разбитую посуду, снесённую на землю с кухни, добрела до некогда задней стены дома, где красовалась уцелевшая труба камина.

Посеревшее от грязи крыло промелькнуло под обвалившейся крышей. Я ринулась в сторону, мысленно произнося стих, чтобы откинуть арматуру и прочий мусор. Из-за завалов показалось лицо папы.

— Отец! — осторожно повернула его голову к себе. — Нет… Нет! Очнись!

Стеклянные голубые глаза безжизненно смотрели сквозь меня. Морщинки в уголках покрылись пылью и копотью, оставляя белые полосы на лице. Его рука тянулась к чему-то слева. Я медленно проследила за кончиками пальцев ангела, и судорожно взвыла.

Тонкие красивые пальцы матери выглядывали из-под обломков рядом.

— Turbinem metet! — мощнейший ветер взвил всё, что было вокруг, и отнёс в стороны.

Она была мертва. Кусок окровавленной деревянной рамы от одного из разбитых окон торчал из её груди. Светлые пшеничные волосы выбились из пучка, тонкими локонами обвивая нежное лицо.

Я закрыла рот рукой, чтобы сдержать вопль отчаяния. Соседствующие ангелы приближались. Не заботясь о том, что могут встретить мои колени, подползла к матери. Прикрыв глаза, осторожно поцеловала её в лоб.