XIX-II «И вина спадает с плеч» (2/2)
— Пощадите меня! Скажите, что я виновен — я должен искупиться!
Странный отблеск появился в его глазах — на грани фанатизма. Полумна испугалась: ей показалось, что он вот-вот бросится ей в ноги, моля о прощении за придуманное им самим злодеяние.
— Но вы невиновны! Как я могу сказать, что вина лежит на вас, если это не так? Разве что недостаточная бдительность… Но невозможно предвосхищать поступки других людей! Прогноз поведения почти всегда тщетен! Есть нечто большее…
Она увидела, как по всему лицу зельевара расползлась гримаса смертельного ужаса, и беспощадное осознание пронзило ее разум: несправедливое самообвинение служило для мужчины защитой от чего-то более нежелательного и устрашающего. Отказать Слизнорту в праве на самоистязание — все равно что оставить его один на один с каким-то другим невиданным и безжалостным чудищем.
Полумна в нерешительности поджала губы. Она была поймана в коварную ловушку ситуации и не знала, как правильно себя повести.
Слизнорт тем временем продолжил:
— На прошлом собрании вы заявили, что не являетесь кровожадной. Вы меня просто желаете утешить?
— Нет же! — ее щеки зарделись. — Вы хотели мою точку зрения — вы ее получили. Мне незачем вас утешать. Я беспристрастна.
Последние слова прозвучали более жёстко, чем хотелось Полумне. Взволнованный, изъеденный неадекватным чувством вины Гораций Слизнорт смотрел на нее, как на Судью, — и она таковой себя ощущала.
— Этот мир несправедлив, — внезапно, растягивая слова, произнес зельевар и отвернулся в сторону.
— Напротив, — несогласно парировала ему когтевранка, расправив плечи. — Вы так долго убивались по тому, что вам было неподвластно. И вот пришла я — вы выбрали именно меня! — чтобы я опровергла ваше заблуждение. Справедливым ли было ваше мучение? А избавление от него?
Но Гораций Слизнорт ее как будто не слушал.
— Том был подающим надежды молодым человеком. Всякий, кто на него смотрел, понимал: будет великий волшебник. И что с ним стало? На что он растратил свои способности? Когда такое случается с иными — не жалко, уж простите меня за искренность. Но когда такое происходит с такими, как Том…
Неожиданно массивная дверь снова с грохотом отворилась. Зельевар, от страха чуть не подскочив, поспешно обернулся к источнику шума. Полумна, заметив нежданного посетителя первой, приветственно улыбнулась.
На пороге стоял Гарри. Рефлекторно сжимая кулаки, он перебегал озадаченным взглядом с подруги на преподавателя. Затем, сложив в своей голове какую-то картину, решительно вышел вперёд и заявил:
— Профессор Слизнорт, мне нужно от вас воспоминание о Томе Реддле.
Зельевар понял, что в этот раз отвертеться у него не получится.
«Слушай сюда, молокосос пернатый. В молчанку со мной играть даже не вздумай — я быстро о твоём подозрительном поведении доложу Тёмному Лорду. Или ты просто из тех, кто не поддается воспитанию? Среди нас есть и такие.
Тебе же лучше, Малфой, настрочить мне парочку слов о том, как продвигается починка этой старой рухляди, и что там с нашими заклинаниями. А не то при встрече — а она обязательно будет, Малфой, я тебя из-под земли достану — я ласково поглажу тебя по головке, а затем впечатаю в каменный пол твоей грязной школы.
А. К.»</p>
Драко Малфой прикрыл глаза от удовольствия и триумфально рассмеялся. Амикус Кэрроу, ещё совсем недавно язвивший и отпускавший уничижительные шуточки, наивно полагая, что он находится на более высокой ступени, теперь оказался в подвешенном состоянии. Молчание Драко задевало брутального и высокомерного Пожирателя Смерти, и для юноши это была самая сладкая отрада — представлять, как один человек из его списка исходит желчью…
Но тут восторженный смех оборвался: юноша вспомнил, что Амикус Кэрроу, невзирая на все свои недостатки, был тем самым единственным человеком, который прислал подходящее для починки шкафа заклинание. И он требовал, по сути, того, что имел права требовать — сведений о полезности своего вклада в общее дело, подтверждение своей сопричастности.
Поняв, что поступает нехорошо, Драко потянулся к перу и на чистом пергаменте округлыми буквами быстро вывел:
«Глубочайшие извинения за задержку ответа — совсем вылетело из головы. Шкаф не заработал. Я буду пытаться ещё.
Спасибо за помощь.
Драко».</p>
Перечитав письмо и убедившись, что тон не выдаёт искусственности и лжи, слизеринец направился в совятню — чтобы сразу отделаться от настойчивости Кэрроу.
«Хорошо то, что прерывается и останавливается как можно раньше», — глубокомысленно подумал Драко.