XIX-I Исповедь мятежницы (2/2)

— Так значит, он не соврал?

Руфус Скримджер отпустил ладонь девушки и, поднявшись, начал мерить комнату шагами.

— Тогда точно нет. В какой год вы отправились?

— Я уже не помню, если честно…

— Каким человеком вы его застали?

— Ответственным, бдительным, бескорыстным… Немного застенчивым, склонным уходить в фантазии… Упорным в плане учебы… М-м-м… — Джинни запнулась, беспомощно глядя перед собой. — Сложно передать комплексно производимое им впечатление. Он такой… — она тяжело вздохнула.

— Чем вы занимались?

— В основном болтали в библиотеке. Да, в той самой, — улыбка невольно скользнула по ее губам.

— Говорил ли он вам что-то, с вашей точки зрения, важное? — Министр Магии продолжал ходить неспешно взад-вперед.

— Однажды он повел меня в заброшенный кабинет. Это было днём. Там не было ничего, кроме пыльного зеркала Еиналеж. Я испугалась его — не люблю одурачивающие тебя вещи. А он сказал, что, кажется, любит его. Что это единственный для него способ вернуться к матери, которая умерла вскорости после его рождения… И что он, вроде бы, не хочет от него отказываться.

Руфус Скримджер вновь подошёл к своему креслу и с силой стиснул его обивку.

— Том Реддл верил в загробный мир? — деланным голосом, растягивая слова, спросил мужчина.

— Не спрашивала, — честно ответила девушка. — В последний раз он не захотел меня видеть.

Министр Магии удивлённо приподнял брови.

— Маховик времени дал сбой, и я перенеслась на несколько лет позже. Я сглупила. Мне нужно было вернуться назад. А я пошла к нему на работу. Он не видел меня все эти годы. А когда увидел… — Джинни шмыгнула носом и опустила голову.

Вязкая тишина расстелилась по всей комнате на какое-то время.

— Прогнал, поскольку за стадией отчаяния от утраты наступила стадия отчуждения. Он принял решение защититься от травмирующих переживаний. Впустить вас снова в свою жизнь для него — все равно что выдать вам разрешение на нанесение ему повторной травмы.

— Я не знаю, что мне теперь делать… Как мне с ним поступить…

Министр Магии смерил девушку долгим взглядом и откровенно сказал:

— Вам опасно хоть сколько-нибудь дольше находиться в той реальности, Джинни. Мы не знаем, по какой причине Том Реддл расколол свою душу, и была ли это целиком его идея. Видите ли, я не просто так спросил вас о его вере или неверии в загробный мир. Если он скучал по своей матери, которая умерла, он никак не мог желать бессмертия. Ведь бессмертие для него означало бы вечную разлуку с ней. Люди, верящие в Бога и концепцию душ, зачастую надеются на воссоединение с близкими после смерти. А создание крестража такое воссоединение делает невозможным. Во всяком случае, до тех пор, пока этот крестраж не будет кем-то ликвидирован, — он прокашлялся. — Иной вариант предполагает, что Том Реддл был атеистом и не верил в такое понятие, как «душа». Но зачем ему жить в мире, где у него нет никого близкого? Что даст ему вечная жизнь? Все это так пресыщает… — мужчина скривился. — Я люблю свою профессию, но жить вечно не хочу. Я не вижу свою жизнь без того, чем занимаюсь в данный момент. Но в то же время ясно как день, что до бесконечности так продолжаться не может.

— Бессмертие… — Джинни задумчиво протянула. — Мне кажется, он говорил, что хочет преподавать.

Руфус Скримджер настойчиво забарабанил пальцами по креслу.

— Замечательно. Чем больше противоречий — тем больше шансов, что все не так чисто, что в эту историю замешан ещё кто-то, что она сфальсифицирована.

— Опасность в том, что… Вы полагаете…

Министр Магии расплылся в колкой, язвительной усмешке и снова присел на край кресла.

— Предположим, моя параноидная догадка касаемо проведенного ритуала расщепления души — а вместе с ней и личности — верна. Невыясненным остается вопрос, почему он пошел на такой крайний и рискованный шаг. Крайний — поскольку это очень опасный ритуал, разрушающий личность. Обычно даже в секретных книгах подобного рода описываются последствия столь отчаянных магических манипуляций. И это в большой степени предохраняет волшебников от проведения таких ритуалов. Умирать страшно, а влачить вечное существование в покалеченном состоянии — еще страшнее. Он не знал последствий создания крестража? Или ему было настолько плевать на себя? Он желал саморазрушения? Но к чему такие сложные махинации, когда можно просто наложить на себя руки? И это только вершина айсберга, Джинни. Далее, — мужчина положил руки на подлокотники. — Допустим, он правда жаждал бессмертия. Для чего? Как он планировал им воспользоваться? Создать террористическую группировку, захватить власть, подчинить магглов и править, как тиран? Далее. Какие факторы повлияли на возникновение этого желания? Пришел ли он к этому сам, исходя из своих представлений о мире? Или его кто-то навел на эту мысль? Далее. Если кто-то действительно оказал влияние на неокрепший ум Тома Реддла, то какую форму оно — это влияние — приняло? Подсказка, совет, случайное упоминание? Какими мотивами руководствовался этот благодетель? Что из себя в нравственном плане может представлять человек, наталкивающий юношу на столь кощунственные мысли? И если за этим действительно кто-то стоит — в чем я не сомневаюсь…

— Ему не понравится, что я вмешалась в эту ситуацию, и он попробует меня убрать?

Душа девушки ушла в пятки. До нее дошел смысл слов Министра Магии. Ее жизнь могла висеть буквально на волоске — а она этого даже не подозревала. Она уже могла зайти слишком далеко, узнать слишком много.

— В этом и заключается рискованность профессии мракоборца. За свои бескрайнюю любознательность, тягу к справедливости и поиску правды, излишнюю ловкость и высокоразвитые когнитивные способности можно заплатить жизнью. Я не преувеличивал, когда говорил, что восхищаюсь вашей отвагой. Не каждый аврор согласится выполнять подобное задание. Вы фактически отправились на разведку, подвергая себя опасности. Вполне вероятно, что двойной. Во-первых, сами путешествия во времени являются серьезной угрозой для вашего здоровья. А во-вторых…

— Я могла оказаться угрозой для кого-то, — закончила за него Джинни.

— Да. И я считаю, что вы должны сдать найденные вами песочные часы, — подытожил уверенно, но деликатно мужчина.

Столь прямолинейный вердикт поверг девушку в шок. Несмотря на все явные и неявные риски положения, несмотря на свое недавнее желание избавиться от работающего с перебоями маховика, несмотря на кричащий о благоразумии такого поступка совет от Книги Смирения, Джинни не была готова отказаться от песочных часов. Во всяком случае, не сейчас.

— Мистер Скримджер, — она перешла на мольбу. — Я не могу расстаться с Томом так. Мне нужно с ним объясниться, все рассказать…

— Это исключено, Джинни. Путешествия во времени устроены таким образом, что любое отклонение от заданной последовательности событий может вылиться в катастрофу. Он не должен ничего знать. Это противоречит самим законам мироздания. Магглы ничего не знают о возможности путешествовать во времени — и они ничего не портят. Мы же, получив в свое распоряжение особые силы, взвалили на свои плечи в том числе особую ответственность. Не забывайте об этом. Вы не можете рассказать даже часть правды Тому Реддлу. Джинни, вы даже не должны были его видеть!

На заплаканном лице девушки отобразилась гримаса боли. Она в мучении стала заламывать руки, не зная, куда себя деть. Но мгновением позже застыла, как восковая фигура, — какая-то новая деталь всплыла в её памяти.

— Путешествия с помощью этого маховика времени ничего не меняют. Я имею в виду… я общалась в то время со взрослым Горацием Слизнортом, а затем подошла к нему в нашем Хогвартсе — ну, вы поняли…

Руфус Скримджер тихо кивнул.

— Он не помнил, что видел меня сколько-то там десятков лет назад… Совсем. Хотя там он проявлял ко мне несоизмеримо большую благосклонность. Он должен был меня запомнить — у него прекрасная память на учеников.

— Великолепно. Испорченный маховик, — мужчина принялся барабанить пальцами по мягкой поверхности ещё более рьяно, чем в предыдущие разы. Чему-то про себя улыбнувшись, он невидящим взглядом уставился на потолок, а потом методично полюбопытствовал: — Где вы нашли эти часы?

— В «Кабаньей Голове». Я разговаривала с владельцем заведения, затем он куда-то ушел, что-то внизу звякнуло, я полезла смотреть — на полу лежал этот маховик. Должно быть, он принадлежал владельцу… — виновато проговорила Джинни. — Я все верну, я собиралась вернуть, но… Я должна попрощаться с Томом.

Руфус Скримджер напряжённо вздохнул и закинул ногу на ногу.

— Джинни, мы должны изучить эти часы, их использование, ровным счётом как и сами путешествия…

— Я поговорю с Томом, и вы мне ничего не сделаете! — разгневанно, потеряв всякое терпение, воскликнула она.

Затем резко встала, прошлась к заваленному газетами столу и рассерженно сложила руки на груди. На старом деревянном окне, сплетаясь и разветвляясь в разные стороны, вились сверкающие морозные узоры.

Министр Магии молча смотрел ей в спину, затихнув. Он не ожидал встретить такой бурный протест, но, быстро поразмыслив, счел его закономерным.

— Джинни, помните, вы говорили, что, находясь в библиотеке ночью, чувствовали страх? Вы все-таки были не одни, да?

Девушка не поняла, к чему мужчина клонит. Демонстративно сделав вид, что перебирает оставленные выпуски «Ежедневного Пророка», она холодно произнесла:

— Да, я была с Томом. Мы сидели на полу и болтали. Мы очень погрузились в наш разговор и не заметили приближения Альбуса Дамблдора. Он посмотрел на нас неприветливо, выговорил и повел за собой на выход. Ощущения были такие, словно мы шли по моргу.

— Что Альбус Дамблдор делал в библиотеке ночью?! — Руфус Скримджер стал заводиться, но его злость была направлена исключительно на нелюбимого им директора школы. — Ладно студенты, но он!

— Я не знаю, — обернувшись, честно ответила Джинни. — Но мне было неприятно. Как будто за каждым твоим шагом следят. Даже поцеловаться нельзя, — с несколько наигранной досадой прибавила она.

Министр Магии вскользь улыбнулся, оценив колкость собеседницы, и продолжил:

— Тогда он еще не был директором школы. Знать, где прячутся какие ученики он не мог, — если такое знание доступно директорам. Значит, он сам бродил по замку и зашел в библиотеку с какой-то своей целью, которую вы с Томом помешали ему достичь. Хотя допускаю вероятность, что он вернулся туда несколько позже — чтобы выполнить задуманное. Но… что может делать преподаватель Хогвартса в библиотеке ночью? Почему бы ему не взять, к примеру, нужную книгу днем, при библиотекаре? У него-то есть безграничный доступ даже к Запретной секции. И библиотекарь ничего не сможет возразить — бери какой угодно том. Следовательно, он пришел сделать что-то, что нельзя было сделать днём при свидетелях. Раздобыть какое-то пособие, например. Значит, он хотел скрыть факт пользования какой-то литературой. Или же… — Руфус Скримджер поднял на девушку смелый красноречивый взгляд, говорящий лишь об одном: ей следует мужаться. — Подложить в библиотеку что-то.

Джинни повернулась полностью к Министру Магии, оперевшись руками о стол. Одна из невысоких газетных стопок позади нее с чуть различимым свистом осунулась назад. В наступившей оцепенелой тишине стали слышны заглушенные эйфорические возгласы студентов.

— Не может быть! — скорее убито, нежели протестно воскликнула девушка. Версия Руфуса Скримджера звучала неопровержимо; необъяснимое наконец стало приобретать более чёткие и понятные контуры.

— Возможно, пару месяцев назад я был несправедлив по отношению к своим подчинённым. Разве они виноваты в том, что кто-то умеет очень хорошо прятаться и прятать? Мне следует извиниться перед ними за повышенный тон.

— Значит, в библиотеке правда хранятся темные артефакты и запрещённые — крайне запрещённые — книги?

Руфус Скримджер издал почти беззвучный смешок и ответил:

— Ну, а каким другим способом студент мог узнать о крестражах? Проболтался кто-то из преподавателей? Но какой преподаватель, будучи в здравом уме, станет рассказывать на занятии об этом страшном ритуале? И потом — даже если бы какой-то отбитый псих и заикнулся, — точную инструкцию ещё нужно раздобыть! А она даётся только в специализированной, запрещённой для подростков литературе.

— О нет! — Джинни вздрогнула и прикрыла рот правой рукой. — Гораций Слизнорт пытался признаться Полумне Лавгуд в совершении какого-то морального преступления. Он ей так и сказал: «Я погубил духовно одного из своих студентов». Или что-то вроде того… Том же был очень близок с ним во время учёбы в Хогвартсе.

Министр Магии досадливо причмокнул губами и опустил взгляд.

— Ну, вот теперь картина проясняется… Как жалко… Нужно будет как-нибудь вывести этого Слизнорта на чистую воду, но… С чего он заговорил об этом со студенткой? А, молчите — мисс Лавгуд пишет притчи. Увидел в ней спасительницу и, быть может, исповедывательницу.

— Она поговорит с ним. По крайней мере, собиралась. Может, ей удастся…

— Мне прислать в школу авроров, которые могли бы позаботиться о безопасности мисс Лавгуд как свидетеля? Кто знает, что может случиться в результате подобных разговоров…

Джинни подошла поближе к Скримджеру и села на прежнее место — прямо напротив мужчины.

— Тогда точно возникнут подозрения… — сказала она ему. — Слизнорт не опасен, мистер Скримджер. Он сам как неприкаянный ребенок, не знающий, что делать. А другие о содержании их беседы не узнают.

— Кроме вас?

— И, возможно, ещё Гарри, Гермионы и… — озорной огонек блеснул в ее глазах, и она, вызывающе-дерзко улыбаясь, с лёгкой надменностью проговорила: — Живоглота.

Министр Магии ответил улыбкой на улыбку — умиленной и доброй. Но вскоре, осознав, что за выжидательным взором собеседницы таится самое что ни на есть подозрение, в недоумении притих.

Джинни развязно захохотала, и хохот этот был самым настоящим утверждением торжества. Игра «Я вас обыграю», по ее подсчетам, наконец подошла к своему логическому завершению, ведь ей-таки удалось подловить удачный момент, чтобы храбро заявить: «Я все знаю. Я вас обыграла».

Но Руфус Скримджер, который, по ее предположениям, должен был рассмеяться вместе с ней — подтвердив свое участие в негласной игре и понимание ее хитросплетенных правил, — в ответ лишь непонятливо посмотрел на нее, оторопев.

— Вы хотели бы, чтобы я сказал, что кот мисс Грейнджер славный малый? — спросил он растерянно, выказывая, что потерял нить разговора, не понял намека.

Джинни, забыв, как дышать, сидела на диване, не двигаясь. Ее улыбка постепенно таяла, оставляя на лице выражение сильной обескураженности. Неужели все они ошиблись с гипотезой, что даром речи Живоглота наделил Руфус Скримджер? Неужели привыкший распылять себя на различные дела Министр Магии к этому большому «недоразумению» не имел никакого отношения?

— Живоглот разговаривает, — быстро протараторила девушка, не сводя с мужчины расширенных глаз.

Тот резко отдёрнул голову назад и изумлённо воскликнул:

— Скрученный снитч! Что еще происходит в этой школе?