XIV-III Раскол (1/2)

Нарцисса больше не боялась встречи со своей сестрой. Она дала себе негласную клятву: что бы та ни говорила, она будет оставаться непреклонной и верной себе, своему мужу, своему сыну, а также выбранному ею жизненному пути. Острая на язык и быстрая на расправу Беллатриса больше не посмеет манипулировать ее чувством вины: Нарцисса вырвет из своей груди этот колючий и уродливый сорняк, питающийся ее душевной добротой, чего бы ей это ни стоило. Пришло время встать с колен. Пришло время дать бой всяким проходимцам и нахалам. Пришло время показать всем, кто в Малфой-мэноре хозяйка.

Женщина не трудилась особенно над своим гардеробом: во-первых, в этот день Пожиратели Смерти пользовались ее благосклонностью, а не наоборот; во-вторых, она не считала себя обязанной что-либо показывать и доказывать своим внешним видом. Волшебницы в ее роду зачастую придерживались одного и того же мнения: настоящая хозяйка — та, которая способна одним взглядом побудить к действиям прислугу, предупредить о своих стратегических планах недоброжелателя, запугать врага и пробудить в своем избраннике чувство солидарности. В юные годы Нарцисса отринула эту заповедь, как нечто необязательное и закостенелое; теперь же, под влиянием сложившихся обстоятельств, она решила достать ее из пыльного ящика и пересмотреть к ней свое отношение. Ведь недаром дамы из рода Блэк славились своей почти что животной силой и выдержкой; недаром их почитали в обществе равные, а слуги — перед ними трепетали; недаром все злоумышленники бежали врассыпную, лишь только завидев подол расшитой блэковской мантии. В наследство от предков нам достаются разные способности и качества; часть из них — ценнее любого материального блага, часть — пригождается в специфических обстоятельствах, часть — и вовсе остается неприменимой. Так почему же, если унаследованные качества и способности так редки и драгоценны, не воспользоваться ими в дань памяти даровитых предков? Зачем откладывать их в дальний ящик, закрывать себе доступ к ним, прятать от людских взоров? Разве бриллиант не должен сверкать на солнце, ослепительно переливаясь своими гладкими точеными гранями?

Лакки она тоже попросила не утруждаться: в конце концов, это был не званый ужин, а серьезное собрание, посвященное насущным проблемам. Неужели кто-то будет идти на мероприятие делового рода на голодный желудок? Второго блюда и горячего чая с десертом будет достаточно. Да и Нарцисса не особо желала терпеть душное общество остервенелых ненавистников дольше положенного.

Первой, как и ожидалось, в особняк явилась ее сестра, пребывающая в каком-то возбужденном состоянии. Она не находила себе места: заламывала пальцы, в задумчивости бродила от окна к столу, а от стола — к стене. Ее взгляд был рассеян, а грудь вздымалась в каком-то особенном волнении.

Нарцисса знала, о чем были потайные мысли Беллатрисы, и даже больше — знала, что она чувствовала. То были муки любовного томления. Истощающая жажда, настигающая любого неподготовленного путника в бескрайней пустыне. Дикое желание прислониться сухими губами к сохраняющей прохладу чаше и сделать хотя бы пару спасительных глотков, пусть и нагретой под палящим солнцем, воды. Но в месте, в которое забрела Беллатриса, не было воды. И она по незнанию не успела взять ее с собой в дорогу.

Еще одна вещь, за которую Нарцисса была благодарна Люциусу, — это то, что он избавил ее от этой участи. В пустыне ли, в лесу, при свете дня, под таинственным покровом ночи — никто из них не ощущал недостатка в воде. Не было никаких душевных терзаний и страха. Была только договоренность идти рука об руку в одном направлении — пусть даже они и не знали, куда ведёт выбранная ими тропа и где обрывается.

Нарцисса и Люциус знали друг друга с первого курса, а потому вначале стали друзьями и союзниками. А разве бывают любовные томления при крепкой дружбе?

Ты должна быть сейчас там, где он, ядовито прошипел ее внутренний голос. Ты же давала клятву быть с ним до конца. И что по итогу — ваши пути разошлись? Ты должна была отправиться вместе с ним в Азкабан.

Нарцисса поморщилась и встряхнула головой, прогоняя от себя подобные мысли. Самобичевание не сделает добра в текущей ситуации. Пути не разошлись — они просто выбрали разные развилки, чтобы обследовать больше территории; потом эти тропы вновь соединятся в одну, и они выйдут друг другу навстречу, как это было на последнем Святочном балу, где они танцевали вальс.

Нарцисса вновь подняла взгляд на сестру. Темный Лорд был для нее неподходящей кандидатурой. Женщине из рода Блэк не пристало валяться у чьих-либо ног, вымаливая крохи благорасположения. Если бы на самозабвенные коленопреклонения Беллатрисы посмотрели их мать или бабушка, славившиеся жестоким обращением с домовыми эльфами и недругами, Беллу бы ждал как минимум трехчасовой выговор, а как максимум — несколько недель на заброшенном чердаке вперемежку с какими-нибудь легкими заклинаниями. Уж бабушка точно бы сделала все, чтобы вытрясти эту любовную дурь из сознания Беллатрисы. «Будь он хоть трижды самым великим волшебником Великобритании, а сидеть ты будешь рядом с ним, а не у него в ногах. А если все-таки надумает жениться — пусть делает это по традициям нашего чистокровного рода», — беспрекословно объявила бы волшебница.

Может, родители отчасти были правы, содрогнулась Нарцисса, когда настояли на свадьбе Беллы с Рудольфусом. Может, они видели ее дисфункциональную модель любви и надеялись, что в браке с гордым представителем другого чистокровного рода она будет пересмотрена и исправлена. Но этого не случилось. Белла никогда не собиралась выстраивать близкие отношения со своим законным супругом, предпочитая им сладкие, но несбыточные мечтания о психопате.

Да, Нарцисса смотрела правде прямо в глаза. Темный Лорд был безусловно талантливым и сильным магом, но успехи в темных искусствах были его единственным достоинством. Он был беспощаден и зол, к врагам относился как к скоту, а к своим приспешникам — как к глупым детям, за которыми нужен был присмотр. И если он действительно в каком-то роде играл для них роль отца, то это был худший отец, которого только можно было представить. Наказующий и холодный, всерьез верящий, что негативное подкрепление — наиболее эффективный метод воспитания<span class="footnote" id="fn_31301325_0"></span>.

И как только Белла могла в него влюбиться? Куда запропастились ее моральные ориентиры, фамильная гордость?

— Какие новости от моего дорогого племянника? — превозмогая дрожь в теле, надломившимся голосом поинтересовалась Беллатриса. — Он не собирается чинить шкаф и вытягивать своего дорогого отца из тюрьмы?

Нарциссе не понравился язвительный тон сестры, но она сдержала резко возникшее раздражение. Лишь только ее пальцы мягко поглаживали шерстяной плед, накинутый поверх заправленной постели: они находились в спальне, в то время как Лакки было поручено встречать других гостей внизу.

— Он работает по мере возможностей, — не теряя лица, спокойно ответила Нарцисса.

— А по-моему, в открытую бездельничает, прямо как его отец, — она вздохнула, а затем мучительно протянула: — Ах, если бы шкаф починился быстрее!

— То что? Если бы он уже был починен? Что бы от этого изменилось? — Нарцисса не решалась пока выражать свое осуждение прямо, перебиваясь лишь косвенными насмешливыми намеками.

— Мы были бы уже в Хогвартсе! — искренне поражаясь недогадливости младшей сестры, воскликнула Беллатриса, расширив глаза и наконец прекратив беспокойно расхаживать по комнате.

— И что тогда? — вновь задала резонный вопрос Нарцисса, почувствовавшая в своих руках и голосе какую-то новую силу.

Беллатриса фыркнула, напомнив пришедшими в движение ноздрями огнедышащего дракона, и возмущенно сжала кулаки.

— К чему ты это спрашиваешь?! Неужели и так непонятно?! Гнусный старик будет убит, и тогда Тёмный Лорд возвысится ещё больше!

— И что тогда? — понимая, что может легко вывести свою сестру из себя подобными выходками, продолжила Нарцисса.

Беллатриса стала беспомощно хватать ртом воздух, стоя посреди комнаты и не сводя померкнувшего взгляда с хозяйки поместья. Судя по всему, до нее медленно начал доходить истинный смысл повторяющегося вопроса. Ее щеки запылали, но она еще продолжала держать себя в руках.

— Тебе не понять, — медленно, кусая губы, ответила Беллатриса. — Тебе всегда было плевать на общее дело. Впрочем, как и твоему муженьку. Вы всегда стояли от всех особняком, преследуя в первую очередь интересы своей семьи. Вам не нужен был остальной мир — только вы, Драко и занимаемый вами клочок земли. Все Пожиратели Смерти видели, что ваше членство в группе символическое, за компанию. Вы никогда не горели идеями Темного Лорда, никогда по-настоящему не проникались ими. Вам было абсолютно плевать на то, что с каждым поколением грязнокровок становилось все больше и больше, а настоящая магическая аристократия сокращалась. Да и сейчас ты в первую очередь волнуешься о своем бедном изголодавшемся Люцике, а не об итогах начатого противостояния!

— А должна? Я кому-то должна волноваться о претворении замыслов Темного Лорда больше, чем о благополучии своей семьи?! Что мне дал Темный Лорд?! Брошенного на растерзание дементорам мужа?! — на этих словах Нарцисса осеклась: нельзя было так резко отзываться о рвущемся к власти диктаторе, иначе Беллатриса, его верная приверженица, могла бы все донести.

— Люциус сам виноват, что сел в лужу! Настоящий мужчина никогда бы не оказался в такой ситуации! Он просто хотел попасть в тюрьму, чтобы не служить Темному Лорду! — Беллатриса начала нести лютую чушь: с ней так случалось всегда, когда она начинала закипать.

— В таком случае, Темный Лорд сам виноват в том, что оказался изгнанным из собственного тела в результате покушения на маленького мальчика. Настоящий мужчина предусмотрел бы все последствия и никогда бы не оказался в столь нелепой ситуации, — пародируя слова сестры, ответила Нарцисса.

Разговор превращался в очередной бессмысленный семейный спор, виновницей которого на этот раз отчасти была сама миссис Малфой.

— Не смей так говорить о Темном Лорде, — побагровев, на подозрение тихо промолвила миссис Лестрейндж. — Он гений. Никто из ныне живущих волшебников не достиг того уровня мастерства в магии, какого достиг он. И я сомневаюсь, что когда-то были такие же, как он. А уж про то, что будут, я вообще молчу. Ты должна быть ему благодарной за то, что он столько лет терпел в своих рядах твоего ничтожного мужа, а теперь ещё взял к себе на службу твоего смазливого сына.

Последние слова ранили Нарциссу, подобно остро заточенному клинку, и она, прекрасно отдавая отчет в своих действиях — поскольку редко по-настоящему приходила в бешенство, — холодно и даже расчетливо парировала:

— Темный Лорд, которому ты вот уже который год так беззаветно поклоняешься, — моральный урод. И если бы ты хоть иногда включала мозги, ты бы это поняла.

На мгновение в комнате повисла пронзительная, даже скрипучая тишина, оглушающая сильнее любого крика своей многословностью. Какое-то время, отведённое на осознание всего услышанного, Беллатриса колебалась, возможно, не зная, как себя вести. Но вскоре взрывной темперамент взял свое, и черноволосая женщина, схватив первый попавшийся предмет — семейную фотографию, сделанную на Рождество, когда Драко было семь лет, — со всего размаха бросила ее на пол перед сестрой, будто безмолвно заявляя: «На, смотри, с каким уважением я отношусь ко всему, что связано с вами».

Нарцисса ответила ей долгим натянутым взглядом, в котором читалась боль. Починить деревянную рамку и давшее трещину стекло было нетрудно — трудно было стереть из памяти сам этот жест, говорящий не столько о ненависти, сколько о пренебрежении, презрении.

Беллатриса, должно быть, желая сбежать от своей сестры — или даже от самой себя, — вихрем вылетела в коридор, демонстративно грюкнув дверью. После секундного затишья послышался звонкий цокот ее каблуков — она резво спускалась по лестнице.

Внезапно дверь снова отворилась, и на пороге застыл Амикус Кэрроу, черноволосый мужчина, славившийся в рядах Пожирателей Смерти своим острым языком и дерзким нравом. Он окинул Нарциссу сочувствующим взглядом и на свой известный манер протянул:

— Кошечка решила поточить свои коготки… — но, встретившись глазами с недоуменным взглядом миссис Малфой, в любой момент могущим трансформироваться в рассерженный, быстро поправился: — Пардон, с моей стороны неописуемая наглость заглядывать к вам в опочивальню. Я исправлюсь, — и он, сделав шаг назад и таким образом оказавшись снаружи комнаты, потянул было дверь на себя, чтобы закрыть, как Нарцисса его остановила:

— Не стоит. Вернее… Пойдем. Я все равно хотела уже выходить. Все уже почти собрались, да?

Она встала и направилась к нему. Амикус, поняв, что его не прогоняют, решил воспользоваться шансом и живо переметнулся обратно в комнату, аккуратно захлопнув за собой дверь и удивив таким самоуправством Нарциссу.

— Мне нужно перекинуться с тобой парой слов, которые лучше не произносить при всех, — откровенно сказал он, рискованно прислонившись спиной к двери. — Это касается Драко в том числе. Мы решили ему помочь. Ищем всякие заклинания… Я подумал, что тебе будет важно это услышать.

— «Мы»? — не переставая удивляться, переспросила миссис Малфой.

— Да, — прямо ответил Кэрроу, хотя неуверенность мелькнула в его черных глазах. — Я и Ллойт Робертсон.

Нарцисса неловко улыбнулась. В словах с виду чрезвычайно маскулинного Амикуса Кэрроу, к которому, казалось, с уважением относился даже Темный Лорд — если тот вообще мог кого-либо уважать, — в частности, за его впечатляющие дуэльные навыки, будто бы прозвучало признание в чем-то большем, нежели просто дружеском сотрудничестве. Пожиратель Смерти, в свою очередь, уловил перемену настроения хозяйки поместья, но не успел вовремя свернуть на другую тропу, зачем-то добавив:

— Пусть тебя это не стесняет. Я бисексуал. Да только… лучше пусть это будет между нами.

Женщина растерянно потерла свои ладони, пытаясь отвести ошеломленный и вместе с тем в какой-то мере восхищенный взгляд от мужчины. Но у нее это получалось плохо: непроизвольно взгляд сам возвращался к прежнему объекту фокусировки.

— Зачем… ты мне это рассказал? — прошептала Нарцисса.

Амикус Кэрроу, почувствовав, что ходит по минному полю, отступил от двери, сделав несколько нерешительных шагов вперед.

— Я не знаю, — честно признался он. — Устал прятаться в покрытой илом раковине? Решил перейти на сторону бунтарей? Или просто ищу, с кем можно было бы посплетничать, дать волю всей накопившейся вербальной агрессии…

Руки Нарциссы обезоруженно повисли, а сама женщина была введена в сильнейший ступор таким странным и неприкрытым заявлением.

— Не хочу бахвалиться, но твоя сестра меня чуть не убила недавно… И в коридоре пронзила испепеляющим взором… Меня во всей этой ситуации спасает только то, что Темному Лорду нравится держать рядом с собой дурачка, который бы развлекал публику, то есть меня. Когда все за столом погружаются в тягостное молчание, преисполненное опаской за свою жизнь, в игру вступаю я! Начинаю говорить невпопад, притворно подлизываться к Повелителю и нахваливать его идеи… За мой тяжелый труд он прощает мне все: в особенности — мое притворство. Если б не мое потешное шутовство, он бы давно позволил Беллатрисе утащить меня в пыточную на полчаса, а может, даже больше… Но хороший шут — пребывающий в добром здравии шут. Кажется, так…

— Так перестань шутить, — ответила, проникнувшись душевным состоянием Амикуса, Нарцисса.

— Не могу остановиться. Беллатриса не дремлет. Так хоть какая-то защита есть…

— Так чего ты хочешь? — поняв, что Кэрроу ищет поддержку, напрямик спросила миссис Малфой.

— Невозможного, — Амикус снова попятился к двери. — Я хочу как-нибудь повлиять на Темного Лорда, чтобы он значительно поубавил пыл этой… твоей сестры. Она такая… только потому что он делает ее такой.

Что-то внутри Нарциссы пошатнулось, ожило.