XI «Птичка нашептала» (2/2)
— Вас кто-то спрашивал уже об Альбусе? — подключился Амикус.
— Нет, никогда… Часть посетителей не догадывается о нашем родстве, другая часть… их не интересует мое мнение. Кто я, в конце концов? Трактирщик? А он кто? Волшебник, получивший множество наград, директор Хогвартса, — в его голосе не было насмешки — только какая-то тупая боль.
— Но он этого, несомненно, заслужил? — спросил Ллойт.
Старик начал хватать ртом воздух, а затем плавно выдохнул, закрыв глаза.
— Конечно. Он сидел за учебниками все время. Ведь он хотел стать великим и сильным. Хотел добиться всеобщего признания. Именно поэтому он плевал на нас всех. Да ладно, я… Он ни во что не ставил Ариану, — его голос наполнился слабой дрожью. Взгляд поник. Казалось, еще немного — и он заплачет.
— Что значит «хотел стать великим и сильным»? — спросил Амикус, помрачнев.
Аберфорт понуро опустился на стул, положив один локоть на стойку.
— Все его мысли занимало самосовершенствование. Когда кто-нибудь в его присутствии говорил, что владеет каким-либо тайным знанием, его глаза так и загорались каким-то странным, плотоядным огнем. Он был алчным, когда речь заходила о магических навыках. Только зачем они были ему нужны? Его не интересовала судьба отдельных людей. Он никого не лечил, ни о ком не заботился… Зато твердил периодически о каком-то «общем благе».
Амикус и Ллойт переглянулись: это им очень сильно напоминало кое-кого.
— А влюблялся ли он, будучи юношей? — вдруг спросил Ллойт.
Старик посмотрел на него с легкой накипью сожаления.
— Если и влюблялся, мы об этом ничего не знали. Я не видел его в компании девушек. Он постоянно ходил с парнями.
Друзья снова переглянулись. На лице Амикуса появилась чуть заметная злорадостно-возбужденная улыбка.
— И что же они делали? — спросил он, беря в руки чашку и ловко прокручивая ее.
Этот вопрос загнал Аберфорта в легкий ступор.
— Они не задерживались надолго в нашем доме. Целыми днями где-то пропадали. А когда были у нас… уходили в уединенные места, о чем-то тараторили. Казалось, они не замолкали ни на минуту.
— Вам никогда не доводилось подслушать их разговор?
— Доводилось… — старик убрал руку со стола и расправил плечи. — Когда гостем был Геллерт. Мой брат отчитывал его за несдержанность и неумение скрывать свои планы. Того же поперли со школы. Баловался магией.
Амикус пылал от страстного желания выяснить все. Его кожа приобрела особый глянцевый блеск. Он напоминал осчастливленного магната, узнавшего, что можно добраться до еще одной золотой жилки, или что на одном из его участков можно пробурить нефтяную скважину.
— А Геллерт… случайно не Грин-де-Вальд? — игривым шепотом поинтересовался мужчина. Благо, старик эту интонацию не уловил.
— Он, — немного подумав, ответил Аберфорт. — Звучит невероятно, да?
Амикус склонился над стойкой, почти растекаясь. Ллойт напряженно сглотнул, глядя на необычные повадки друга.
— Я люблю все невероятное, — сверкнув глазами, ответил Кэрроу, а затем моментально отпрянул от стойки и посерьезнел. — И все-таки… Чем они занимались? Какова была цель их общения?
— Я не знаю, — честно пожал плечами Аберфорт. — Знаю только, что оба были еще теми честолюбцами. Да только Альбус не пересек черту дозволенного, а Геллерт пересек. Ну, часто я слышал, что они толкуют о каком-то новом порядке для магглов и «общем благе». Хотели найти Дары Смерти…
— Это еще что такое? — выказывая свое невежество, беззастенчиво спросил Амикус.
Аберфорт вздохнул.
— Я не хочу это все разжевывать. Вы не читали «Сказки Барда Бидля»? Там это все детально описано. Бузинная палочка, делающая своего владельца непобедимым в бою; воскрешающий камень, понятное дело, оживляющий мертвых; мантия-невидимка — ее предназначение, думаю, ясно как день.
Амикус откровенно и дико заржал, сложившись в три погибели.
— Простите моего друга, — извиняющимся тоном обратился к Аберфорту Ллойт. — Ты чего? — к Амикусу.
Тот выпрямился, красный как рак, и, тяжело дыша и улыбаясь, как идиот, произнес:
— Сказка. Они искали артефакты, описанные в сказке… — и снова захихикал, но уже приличнее и тише.
— Вам недостает опыта, — серьезно ответил Аберфорт. — Сказка-то сказка, а эти вещи действительно существуют. Говорят, волшебник, собравший их все у себя, становится бессмертным.
— Пока другой жаждущий обрести бессмертие не подрежет его и не обнесет его логово подчистую? — резонно спросил Амикус, улыбаясь по-умному.
Старик снова вздохнул и покачал головой.
— Знаете, я об этом даже не подумал. А ведь правда. Я так далек от всех этих состязаний…
— Они ведь расстались? — спросил Ллойт, уводя разговор в другую сторону. — Из-за идеологических расхождений?
Взгляд Аберфорта приобрел некоторую жесткость; он стиснул челюсти, напрягся.
— Из-за смерти Арианы. Геллерт сбежал, боясь за свою шкуру. На него и так в ту пору повесили нескольких людей.
— Ариана — это?..
— Моя сестра, — его взгляд стал стеклянным, отсутствующим. — Моя бедная сестра… Мы поругались. Альбус и Геллерт хотели взять ее с собой — я выступил против. С ней порой случались припадки неконтролируемого выброса энергии. После одного травматического события… Я пытался оберегать ее, создавать такие условия, чтобы причин для страха у нее не было… Чтобы она не боялась, не проживала ту ситуацию заново… Чтобы кошмары не возвращались… Но они возвращались. И время от времени… мы до конца так и не поняли, на что она реагировала, что ее провоцировало, напоминало о том дне… она проживала то же самое… Ее нельзя было отпускать вместе с ними. Она была не в том состоянии. Альбус этого не понимал. Конечно, куда ему было до проникновения в душу своей сестры… Он был занят другими делами. Более великими, более героическими. Я сказал «нет», Геллерт разозлился, мы начали ругаться, в какой-то момент выхватили волшебные палочки, и… У Арианы случился выброс энергии. Должно быть, она подумала, что… — лицо старика скорчилось; он попытался сдержать себя в руках, но это ему не удалось: слезы хлынули из его глаз. — Боже… Я не помню, что произошло, кто что делал… Но она упала замертво. И все закончилось… И Геллерт сбежал.
Друзья смотрели на Аберфорта, безвольно свесив руки. Правда была слишком тяжелой даже для Пожирателей Смерти.
— Сочувствуем, — только и сумел выдавить из себя Ллойт. Его голова вмиг освободилась от всех ранее заполнявших ее мыслей.
Амикус хотел было спросить: «А что Альбус?», но не решился. Он видел, что наступило не самое удобное для этого время. Они и так вынесли из души Аберфорта все, что могли, обобрали до нитки. Куда было рыпаться дальше?
— Аберфорт, мы клянемся, что этот эпизод останется только между нами троими, — сказал Ллойт, осторожно кладя ладонь на стойку.
— Знаете, мне все равно… — прошептал старик, постепенно успокаиваясь. — Если постоянно думать…
— Понимаю, — мягко ответил Амикус и тоже подошел поближе.
Ллойт хотел было дать Аберфорту денег, но вовремя остановил свой порыв: в данной ситуации старик мог воспринять этот жест как глубочайшее и тягчайшее оскорбление. Он бессильно топтался на месте, не зная, что ему делать. Они с Амикусом сумели разбередить старую рану Аберфорта, но вот заживлять… они не умели.
Но старик и сам был не так прост и чувствителен. Истратив еще некоторое количество слез, он вытер лицо и поднялся со стула.
— Чай и два куска пирога, говорите?
Вдоволь наевшись в трактире Аберфорта Дамблдора, Амикус и Ллойт направились на поиски годного ночлега. Ллойт с раннего утра горел желанием провести сутки в маленькой разношерстной деревушке. Амикус относился к этой затее скептически и часто оглядывался по сторонам. Но в одном они сходились единодушно: ночевать в трактире было попросту невозможно ввиду обильного количества клопов, всепроникающих испарений от еды, а также толстого слоя грязи.
Их внимание очень быстро привлек домик, находящийся по правую сторону от «Кабаньей головы», рядом с почтой. К массивной двери была прикреплена деревянная табличка с надписью: «Сдается комната». Мужчины решили наведаться туда и поговорить с хозяевами. Каковым было их удивление, когда дверь им открыла пожилая женщина не складного, но сильного телосложения. В ее серых глазах плескалось нескрываемое равнодушие, которое обычно либо перетекало в мизантропию, либо являлось ее следствием. На вопрос, можно ли у нее переночевать за плату, она ответила сухо и коротко: да. Не поинтересовавшись, ни кто они, ни как их дела, она повела их внутрь, в мрачноватую гостиную с низким потолком. Тем не менее, несмотря на скудость и явную унылость интерьера, витала в атмосфере дома какая-то живая немеркнущая надежда. Возможно, мысли о ней навевал разительный и в высшей степени восхитительный контраст света и тени.
«Почему, оказавшись на самом дне, я наконец-то начал верить?»<span class="footnote" id="fn_30922193_0"></span> — внезапно вспомнил Амикус Кэрроу.
Женщина сухим голосом предупредила, что комната сдается только одна, и она — одноместная. Кэрроу тут же, не теряясь, бросил хищный взгляд на затертую серенькую кушетку, стоящую справа от небольшого обеденного стола. Он, любезно улыбнувшись, сказал, что это место ему идеально подойдет, а его друг сможет как нельзя лучше устроиться в той самой одноместной комнатушке. Конечно же, они заплатят за двоих. Хмурая женщина, безразлично пожав плечами, пошла наверх по бесшумной — и слава Богу — лестнице, а мужчины остались в гостиной, которая одновременно еще была и кухней, и одномоментно кинулись к единственному столу.
— Ты же говорил, что не хочешь оставаться в Хогсмиде с ночевкой. Что заставило тебя так быстро переменить свое мнение? — спросил Ллойт, уже давно сгорающий от желания обсудить все услышанное от Аберфорта.
— Я знал, что ты сделаешь все, чтобы не оставить мне выбора. А мне хотелось хоть в какой-то степени остаться свободным. Вот я и остался. Я свободен делать тебе приятное.
Ллойт залился краской от смущения и ничего не ответил.
— Итак, твоя основная гипотеза подтвердилась, мой дорогой друг. Альбус Дамблдор не простой человек. Как минимум, он повинен в эгоизме по отношению к членам своей семьи. Как максимум — в тщеславии и жажде власти, но чтоб утверждать это наверняка… недостаточно фактов. Что у тебя по его брату? Какая была гипотеза?
— Что у них натянутые отношения. А у тебя?
— Что они разругались в хлам без надежды на примирение, — Амикус шумно положил руки на стол. — Гипотеза не подтвердилась. Во-первых, судя по всему, они здороваются при встрече; во-вторых, надежда в воздухе еще витает. По моему скромному мнению, все решит ответ на вопрос, кто именно грохнул Ариану и случайно ли. Если вдруг окажется, что это сделал Альбус, да еще и осознанно, с какой-то своей целью — избавиться от обузы, например, — их отношениям крышка. Если же это сделал Геллерт или сам Аберфорт — случайно, — к устраивающим обе стороны договоренностям они прийти еще смогут. А твоя?
— Тоже не подтвердилась. Слово «натянутые» слишком слабое. Аберфорт явно сильно обижен на брата, а Альбусу явно плевать. Ты мне ответь на другой вопрос. Думаешь, Альбус правда был гомосексуалистом? Я видел твою намекающую улыбку, когда речь зашла о его круге общения.
— Варианта три. Либо Геллерт был просто его другом, и Альбус просто шастал повсюду с ним; либо Альбус действительно был гомосексуалистом, и у них были романтические отношения; либо отношения у них были, но при этом Альбус не был гомосексуалистом, а был одаренным приспособленцем.
— Вау, — не смог сдержать вздоха восхищения Ллойт, глядя на Амикуса с чистой детской улыбкой.
— Как бы то ни было, нам прекрасно известно, чем все закончилось потом. А именно: что между ними состоялся поединок, итогом которого стала капитуляция Грин-де-Вальда. Ходят слухи, что свидетели были поражены ходом сражения, но, увы, — впрочем, как всегда — никто не может внятно пересказать, что же там было. Геллерта упекли за решетку, а Альбус Дамблдор заслужил широкое признание и благоговейное отношение к своей персоне. Опять. Как говорится, «малыш, это зеркало недостаточно велико для нас двоих»<span class="footnote" id="fn_30922193_1"></span>, «выстоит только один» и т.д., и т.п.».
Ллойт скромно засмеялся.
— Ну-ну, добрые волшебники тут же скажут, что Геллерт просто пошел по наклонной дорожке, сам себе вырыл яму, а Альбус тут не при чем, он лапочка. Видишь: вовремя понял, к чему все идет, остановился, разорвал отношения с Геллертом.
— Это официальная версия, — с елейной ухмылкой ответил Амикус, закидывая ногу на ногу. — Аберфорт лишь сказал, что Геллерт сбежал, когда Ариана упала замертво. Переписывались ли они потом, и кто кого кинул — неизвестно. Но меня очень сильно напрягает, — Амикус подозрительно сощурил глаза. — Что история как бы повторяется. Наш повелитель учился же в Хогвартсе. И Дамблдор заявляет, что хочет его победить. Но в свое время он хотел также победить своего бывшего… называй как хочешь. И победил. Кстати, тебе не кажется это поведение неадекватным? Ты долгое время состоишь в близких отношениях с человеком — неважно, какого характера, — делишься с ним секретами, вы, вроде бы, строите совместные планы, такие все из себя не разлей вода, и тут… когда наступает подходящее время… одолеваешь его, кидаешь в тюрьму. Тебе не кажется, что, испытывай Альбус к Геллерту поистине глубокие чувства — неважно, какого порядка, — он бы не пошел на бой? В конце концов, когда-то они были почти что соратниками. Неужели в дань светлой памяти о деньках нежнейшей дружбы… или чего-то покрепче… нельзя было отказаться от этого хода? Дать эту миссию кому-то другому, кто не общался с Грин-де-Вальдом? Согласись, это несправедливо: кашу варят оба — по крайней мере, вначале, — а на орехи получает только один. И более того: второй выходит чистым из воды, с нетронутой и незапятнанной репутацией. Ну, как же так, Альбус? Разве ты не щебетал со своим другом об «общем благе» и новом устройстве мира для магглов? Где же твоя солидарность, чувство общности? Как по мне, это чистой воды предательство.
— Вроде бы, Альбусу поручили эту миссию, так как он был единственным, кто мог противостоять Геллерту, — ответил Ллойт, перестав улыбаться.
— Конечно. И он тут же, скрепя сердце и обливаясь горючими слезами, с дрожащими от волнения и ненависти к себе руками пошел к своему бывшему другу и сказал: «Тут это, такое дело. Не будь эгоистом. Пора заканчивать то, что мы начинали вместе. Сдавайся». И послал в него, там, Круциатус. Нет, ну, а че? Геллерт мой друг, а своя шкура дороже.
— У них могли быть идеологические расхождения, — возразил Ллойт.
— «Могли быть» — это ключевая фраза, мой друг. Могли быть, а могли и не быть. Поначалу их уж точно не было. Если бы были, они бы не притянулись друг к другу и не обсуждали бы — хотя бы какое-то время — «общее благо». Конечно, они могли разругаться потом. Но мы не имеем никаких весомых доказательств в пользу этой версии. Да, мы знаем, что они прекратили общаться. Но мы не знаем, почему, и кто был инициатором. Альбус мог грозить пальчиком Геллерту за желание покорить магглов, а мог и не грозить. Ути-пути. Если же не грозил, то все это выглядит вдвойне мерзко.
Ллойт вздохнул.
— Опять непроницаемая стена.
— Почему же? Не все потеряно, мой друг. Гляди на еще один фокус, — Амикус достал из кармана свернутый лист пергамента, наколдовал перо с чернильницей и стал писать, озвучивая строки вслух. — Уважаемый Руфус Скримджер… Нет. Дорогой Руфус Скримджер… Тоже нет. Дорогой Руфус. Я ему что, брат или любовник. Руфус. Да, пусть будет так. Просто Руфус.
Ллойт смотрел на него расширенными не то от удивления, не то от испуга глазами, в то время как его рот приоткрылся в немом восхищении.
— Нам тут недавно птичка нашептала… или напела? Они же поют… Или нащебетала? Ладно, нашептала. Вот так. Что у уважаемого нами Альбуса Дамблдора в юности была короткая связь с порицаемым нами Геллертом Грин-де-Вальдом. Понимай эти слова как хочешь. Мы сами до конца не знаем, как их правильно понимать. Но то, что они проводили время вместе, — это неоспоримый факт. Делай с этой информацией все, что захочешь. Можешь даже начать полномасштабное расследование. Мы, что было в наших силах, сделали. Передали тебе эту информацию. Остальное за тобой. Твои союзники. Точка, — Амикус быстро облизнул губы. — Вот так. Теперь осталось найти пернатую, которая согласится доставить это письмо Министру Магии.
Он встал со стула, весь мужественный и храбрый. Ллойт, окончательно потеряв дар речи, неотрывно следил за ним взглядом, подчас забывая дышать.
— А потом можем погулять. Или еще чего.
Ллойт честно хотел что-то сказать, но не мог: из его груди лишь бессильно, против его воли, вырвалось какое-то несуразное подобие не то вздоха, не то стона.
Амикус, задумчиво потирая висок и не глядя на своего друга, взял со стола лист пергамента и, бросив короткое: «Я скоро вернусь», вышел на улицу.
Когда за ним захлопнулась дверь, Ллойт вздрогнул и, откинувшись на спинку стула, шумно выдохнул. Теперь его разум был окончательно опустошен.