III-I Это ничего не стоит (1/2)

— Это наша постоянная рубрика «Ментальное здоровье», и я ее ведущий, Эрик Хоуверли. Дорогие слушатели, напоминаю, что мы продолжаем цикл разборов расстройств личности, и сегодня у нас в гостях Рик Паттерсон, когнитивный психотерапевт…

До слуха Джинни донеслись эти слова, когда она спускалась по лестнице на кухню. Дверь одной из комнат второго этажа была приоткрыта; сквозь прямоугольный проем проникал ровный дневной свет в затемненный участок коридора. Эта комната ранее принадлежала Перси. Теперь в ней временно проживал Гарри. Девушка и забыла, что у ее брата был потасканного вида радиоприемник, ловивший маггловские частоты, — крайне забавная для волшебников вещь.

— Доброе утро, Эрик, доброе утро, дорогие слушатели. Напомни мне, пожалуйста, о чем мы сегодня должны были говорить?

— Ха-ха-ха, я думал, ты о таком точно не забудешь. Сегодня темой нашего эфира является избегающее расстройство личности¹.

На какое-то мгновение радиоприемник затих, но вскоре из динамиков донесся сдавленный тихим отчаянием голос Рика Паттерсона, таящий в себе болезненное признание:

— Я избегаю разговоров об этом расстройстве.

— Что так?

— Некоторые его паттерны свойственны мне, если быть честным.

— Тогда мой выбор — ах, как не без самовосхваления! — был удачным, когда я остановился на тебе. Кто, как не человек, соприкасавшийся хоть частично с чем-то похожим, сможет пролить нам свет на внутренний мир человека, страдающего этим расстройством? Ты знаешь, в прошлый раз мы приглашали на эфир Майкла Тейта, доктора психологических наук, твоего коллегу. Он близко знаком с двумя расстройствами личности.

Рик приглушенно вздохнул.

— Это уж точно.

— Что такое избегающее расстройство личности, Рик?

Джинни эта беседа показалась примечательной, тем более что ее она слушала как минимум не одна. Она поднялась на несколько ступенек выше и села между третьим и вторым этажом, касаясь лбом прохладной балясины.

— Говоря простым языком: когда избегание становится тотальным паттерном поведения во всех жизненных ситуациях. Обычно эту копинг-стратегию используют в ярко выраженных стрессовых ситуациях или для ослабления тревоги, при депрессии, при других расстройствах личности, но отдельным расстройством она становится тогда, когда занимает большую часть времени (или все время) человека.

— Хм, интересно. И какие его внешние проявления?

— Ты слышишь, как медленно и неуверенно я говорю? — Рик Паттерсон стал специально произносить слова тихо и в более растянутой форме. — Очевидно, данный разговор мне дается очень тяжело, и я думаю о том, что предпочел бы сейчас быть дома, в результате чего мысли в моей голове путаются, пока я не чувствую, что они… исчезают совсем.

— Паника? Страх?

— Да.

— Но перед чем? Мы же, вроде бы, так хорошо общались…

— Как и в случае с другими расстройствами личности, Эрик, дело не в тебе. Дело во мне. Неважно, насколько уютной и принимающей ты сделал обстановку своей студии. Неважно, как долго ты меня уговариваешь и раскачиваешь, чтоб я разговорился… В какой-то мере я тебе не верю. Не верю во весь этот уют, принятие и интерес с твоей стороны. Подсознательно я постоянно настороже: я ловлю тебя на признаках отвержения, неодобрения, скуки, презрения, раздражения… в общем, всего того, что могло бы мне показать, что тебе со мной некомфортно. Мой самый большой страх — что ты притворяешься, что я тебе нравлюсь. Что на самом деле ты, Эрик, из последних сил терпишь меня, поскольку… ох, я не знаю, кто меня может воспринимать всерьез… я сам себя терпеть не могу!

— Признаюсь, я бы никогда об этом не подумал. Ты всегда казался мне очень интересным собеседником, и я всегда слушал тебя развесив уши.

— Едва ли эти слова сильно трогают меня, Эрик. Я гипочувствителен к комплиментам и гиперчувствителен к критике. Вот если бы ты сказал, что всегда считал меня занудой! — Рик рассмеялся.

— Но почему? Что за этим стоит? Почему ты не можешь расслабиться и наслаждаться нашим общением?

— Я боюсь дисфории. Это смесь печали и тревоги. Я боюсь, что меня вот-вот настигнет сильная фрустрация, что на меня нахлынут сильные негативные чувства, с которыми я не смогу справиться. По правде говоря, все мое избегающее поведение направлено как раз таки на то, чтобы не чувствовать боли.

— Странно… С чего бы ты чувствовал боль, сидя со мной в студии? — Эрик тут же добавил: — Дорогие друзья, я клянусь, этот разговор не был подстроен! Мы не следуем никакому конкретному сценарию! Да, Рик.

— Боль — неизменный спутник отвержения, неодобрения и непринятия. Как я уже говорил, я глубоко убежден в том, что, если ты проведешь со мной чуть больше времени, ты навсегда прервешь со мной контакт и перестанешь отвечать на мои телефонные звонки.

Из динамиков радиоприемника донесся нервный смех Эрика Хоуверли.

— Рик, что за чушь? Я же сказал, что мне нравится проводить с тобой время…

— А я сказал, что не верю. Нет, точнее не так: я верю, что ты искренен, когда говоришь это. Но также я уверен, что ты быстро изменишь свою точку зрения насчет меня, если, допустим, мы поедем с тобой на недельку в горы…

Эрик Хоуверли вздохнул.

— Становится действительно тяжело. Вот прям как при любом расстройстве личности. Я как будто натыкаюсь на непробиваемую стену. Так, давай вернемся к главному… Я пообещаю хорошо себя вести и не уводить беседу в другое русло…

— На самом деле я тебе очень благодарен за то, что ты делаешь.

— Ха-ха-ха, нет, стоп, я иду у тебя на поводу! Опять! Неделю назад Майкл чуть не заставил меня сказать, что он самый талантливый психотерапевт во всей Великобритании…

— Ха-ха, вот видишь!

— С вами очень сложно. Так, а… с чего бы мне менять свою точку зрения насчет тебя? Ты скрываешь от нас какую-то очень страшную тайну?.. Ты связан с криминальным миром? Ты ездишь на красный свет? Ты спишь с открытым ртом? Ты до сих пор смотришь «Том и Джерри»?

— Эм, нет…

— Тогда что? Чувак, мне по барабану на все, кроме правонарушений и уголовно преследуемых дел. Как и большинству других.

— Хорошо, я скажу прямо. Это не очень-то легко, когда тебя слушает так много народу… А-а-а, они все узнают… В общем, я считаю себя полным неудачником, а также тупицей. Кроме того, в моральном плане я просто ужасный человек, а свой диплом я получил не потому, что имею достаточно знаний в своей специальности, а потому, что преподаватели из моего университета ошибочно принимали меня за успевающего студента. Те люди, которые общаются со мной, тоже ошибаются. Я совсем не такой, каким они меня видят.

Последовала вторая пауза — более длительная, чем первая, — после которой Эрик Хоуверли неуверенно промычал:

— Что за… Как преподаватели поголовно могут ошибаться?! На протяжении всего твоего обучения?! Ты до сих пор не привел ни одного объективного довода, почему мы должны считать тебя человеком с низкой моралью. Твои клиенты считают тебя хорошим психотерапевтом.

— Видишь ли… они тоже ошибаются. Почему-то все ведутся на мой внешний образ.

— Так…

— Но больше всего в своей жизни я мечтал именно об этой работе. Я хотел помогать людям переосмысливать сложные ситуации в их жизни, я хотел сделать этот мир лучше… Также я всегда хотел побывать на твоем эфире, стать полезным в освещении очень важной темы… И мне невыносимо сложно без людей… Мне бы хотелось встретить свою вторую половинку… Но я ужасно боюсь ошибиться или сделать что-то не так, все испортить. Выставить себя полным идиотом на первом свидании, например.

— Мне кажется, что мы сейчас общаемся не с тобой. В смысле — не со взрослым Риком Паттерсоном. А с ребенком. Тебе лет… восемь? Я испытываю какие-то такие ощущения. Я понимаю твои чувства. Это очень похоже на социальную фобию. Но…

— Это не оно, действительно. И да, я соглашусь, что регрессировал в разговоре с тобой до восьмилетнего возраста. Может, еще раньше. На самом деле все дело в избегающем расстройстве личности, которое формируется до того, как ребенок отказывается от эгоцентрического мышления.

— Так, что это?

— Эгоцентрическое мышление — это позиция ребенка, который искренне верит в то, что все в мире подчинено его воле и происходит благодаря его усилиям или из-за его бездействия. Задира, осмеявший меня на детской площадке, сломал руку не потому, что не справился с управлением велосипеда, а потому, что я на него разозлился. Понимаешь? Это вызвал я.

— Так, и…

— Избегающему расстройству личности соответствуют следующие установки: «Я непривлекателен для других», «Я неадекватен», «Я бездарный», «Я плохой». На самом деле этот список можно продолжать, но, так или иначе, он всегда связан с самоуничижением и низкой самооценкой. Ничего хорошего ты не услышишь.

— То есть ты считаешь себя плохим и думаешь, что люди считают так же?

— Абсолютно верно. Я не верю в свою состоятельность, часто набрасываюсь на себя за малейшие промахи, а потому уверен, что другие будут делать то же самое. Сильных эмоций я стараюсь избегать, потому что тогда… я потеряю контроль над собой, а другие, кажется, так себя никогда не ведут. Следовательно, если я буду от них отличаться, значит, я неадекватен. Я не вписываюсь. И мне кажется, что люди настроены по отношению ко мне враждебно. Продавщица кофе как-то слишком грубо отвечала мне сегодня… Наверное, она поняла, какой я.

— Боже правый, Рик! Это какое-то зазеркалье прям.

— Вернемся к эгоцентрическому мышлению. Считается — и я полностью это подтверждаю! — что избегающее расстройство личности формируется из-за критично настроенного значимого другого. Это может быть один из родителей, например. Или опекун. Или бабушка. Или тетя. В любом случае, это тот человек, в авторитет которого ребенок беспрекословно верит. Более того — он ужасно сильно к нему привязан. Зачастую он еще находится в сильной зависимости от него.

— Ребенок верит, что плохое настроение родителя связано с ним?

— Хуже. Возможно, в порыве сильного гнева взрослый сказал нечто наподобие: «Все мои проблемы от тебя! Это ты во всем виноват! Ты всегда все портишь! Ты плохой мальчик!».

— Я думаю, многие наши радиослушатели вспомнят эпизоды из своего детства, когда взрослые на них срывались, но у них, тем не менее, нет этого расстройства…

— Да. Возможно, они умели справляться с чувством вины, тревоги, печали и ужаса. Либо эпизоды были не настолько травматичны и часты. Либо они обвиняли во всем родителей. «Папа кричит на меня — значит, он плохой!». Клиенты с избегающим расстройством личности — это те дети, которые свято верили своему опекуну. Которые принимали все подобные высказывания за чистую монету, не подвергая их критике. Не каждый ребенок на это способен, знаешь ли.

— То есть «папа кричит на меня — значит, я плохой»?

— Именно. И плевать, что просто у него была тяжелая неделя, накопились проблемы на работе… Все дело во мне, в ребенке.

— И человек, вырастая, ожидает такой же негативной реакции ото всех окружающих без разбора?

— Ну… не прям ото всех, да и степени расстройства разные. В любом случае, перед сближением человек прощупывает почву, он смотрит, рады ли ему. Если вдруг ему показалось, что он видит какие-то признаки негативного настроя — а они могут быть иллюзорными — он оставляет свои попытки. Именно поэтому человек чрезвычайно сильно чувствителен к критике и отвержению. У него активируется мощнейшая программа избегания вместе с сильным чувством дисфории, которого он не может выносить.

— Значит ли это, что данное расстройство в значительной мере зиждется на неумении справляться со своими эмоциями?

— Да, это важный компонент. Как и чтение мыслей. Предугадывание действий других. Например, человек может думать: «Хм, этот коллега проявляет ко мне очень сильный интерес… Не может быть, чтобы я ему нравился. Нет, я не могу ему нравиться. Скорее всего, он что-то замышляет!»

— Похоже немного на параноидное расстройство личности.

— Немного есть.

— Ты говорил, что люди с избегающим расстройством личности, тем не менее, тянутся к людям. К тем, от кого, как они полагают, исходит наибольшая опасность.

— Да. И даже хуже. Они тянутся ко всем без разбора. Как я уже сказал, им хочется нравиться всем. Какой-то левой продавщице кофе в том числе. И плевать, что она просто не выспалась, и у нее проблемы в личной жизни. Если она проявляет антипатию, значит, дело в человеке, на которого она косо посмотрела.

— А что в романтических отношениях?

— Таким людям трудно вступать в романтические отношения. Особенно мужчинам. Инициатива же должна исходить от них. А как он подойдет к девушке, если все время боится, что она его отвергнет? Причем он не рассматривает вариант, где она действительно говорит, что по каким-то обстоятельствам не может, но к нему все равно относится хорошо. И даже если любой бы другой воспринял эту ситуацию именно так, человек с избегающим расстройством личности тут же начнет себя накручивать, что она просто не хотела его расстраивать, но на самом деле!

— Так они ни с кем не встречаются?

— Нет, почему же, если, например, они достаточно долго прощупывали почву, и им повезло — партнер перехватил инициативу, — они встречаются. Но в отношениях их поджидают другие проблемы.

— Они, подобно зависимым личностям, постоянно требуют доказательств любви?

— Я бы не сказал, что они настолько настойчивы. Суть их расстройства в избегании, поэтому, если они и начинают сомневаться в любви партнера, они, скорее, будут держать свои переживания в себе либо изо всех сил будут пытаться игнорировать эти предположения, уходить в фантазии, строить воздушные замки…

— М-м-м…

— Их самая главная проблема — повсеместное избегание конфликтов. Если вы видите человека, ругающегося с кем-то на кассе, будьте уверены: у него избегающего расстройства личности нет. В отношениях такие люди чрезмерно покладисты, так как постоянно боятся расстроить своего партнера, боятся, что он их попросту бросит. Им крайне сложно выяснять отношения. Им априори кажется, что неадекватны они.

— С такими друзьями и враги не нужны… С таким расстройством…