16. Это связано с мертвецом (1/2)
Мэтт ворчал, что терпеть не может туристов, но Даниэлю всегда нравился бурный центр города. Вечером, когда спадала жара, тут становилось ужасно шумно. Из каждой кафешки доносился джаз или подобная музыка, а в воздухе витали ароматы специй и еды.
Уже стемнело, когда братья обошли суетной район Сторивилла и Бурбон стрит по дуге, нырнув в более тихие, хотя еще полные туристов переулки.
— Так что сказала старушка? — допытывался Даниэль.
На улице призраки по-прежнему обходили его стороной, как сообщил Мэтт. По крайней мере, он не видел ни одного, а специально никого не звал.
После общения с девочкой Даниэль вырубился до самого вечера, когда уже начало темнеть, в книжном почти не было посетителей, а Мэтт заканчивал смену. После которой они направились заглядывать в Таро.
Мэтт рассказал, что попробовал позвать призрака старушки, которая любила бывать в магазине. Но с ней так не вышло. Хотя позже она сама зашла.
— Она ужасно своенравная! — фыркнул Мэтт.
Он сказал это таким тоном, что Даниэль не сомневался, в глубине души Мэтт восхищен. Что ж, если после смерти ты способен смотреть на кого-то свысока и заявлять «вы не очень-то умны, молодой человек», этим и правда стоит восторгаться.
— Она сказала, что не комнатная собачка, чтобы прибегать по первому зову. Если призрак рядом, он может его почувствовать, но отзываться или нет, его дело. Она даже заявила, что у меня плохие манеры, если я собираюсь звать ее, когда мне вздумается!
Даниэль хмыкнул:
— Тебе стало стыдно?
— Почти. В общем, это медиумы могут призывать с помощью ритуалов. Возможно, я тоже так смогу, но не факт. И проводить на ту сторону не то чтобы всех надо. Миссис Кларк, эта старушка, заявила, что ее всё устраивает, и пока она уходить не собирается.
— Близнецы в доме тоже не особо страдали, — заметил Даниэль. — Но кто знает, что еще ты можешь делать с призраками!
— Думаешь, есть что-то еще?
— Возможно.
— Да я даже об этом не знал…
В голосе Мэтта слышалась досада. У него всегда были сложные отношения с призраками, но на самом деле, в детстве он с восторгом рассказывал о мертвом конфедерате, о каких-то историях или о дохлом щенке, с которым играл. Он отлично взаимодействовал с призраками, но почему-то сам стал это отрицать будучи подростком.
Теперь же в Мэтте ощущалось недовольство, но скорее тем, что он чего-то не знал. Он явно больше не шарахался от призраков, и Даниэль не сомневался, что Мэтт осторожно, очень аккуратно, но попытается узнать, что еще он может.
Это определенно стоило считать хорошим знаком.
— Потом расскажи, — попросил Даниэль. — Меня так вырубило после девочки, что я бы предпочел поэкспериментировать в особняке с домашними призраками.
— Домашними? Угу. У кого-то котики, собачки, а у нас призраки.
— Только при них такое не говори! Но я уверен, те близнецы не откажутся поболтать.
— Ты сначала с проклятьем разберись. А потом можем и с призраками беседовать.
— Именно этим мы и занимаемся.
Узкая улочка вела вдоль трехэтажных зданий с длинными балконами, хотя не таких роскошных, как на Бурбон стрит. Здесь располагалась целая россыпь магических магазинов. Хотя сушеные головы и «настоящее вуду» туристам впаривали в других местах, здесь тоже можно было приобрести связки амулетов, всевозможные камни, масла для ритуалов и травяные свечи, вонявшие как навоз.
Даниэль и Мэтт прошли мимо антикварного магазина, рядом с которым за оградой виднелся старинный велосипед и садовая фигурка розового фламинго. Объявление в окне следующего здания обещало массаж ног, и Даниэль не был уверен, что хочет знать детали.
У нужного им магазина имелись антуражные деревянные ставни, стилизовавшие витрины под окна, на настоящих цепях покачивалась вывеска «Ведьмин двор».
— И здесь раскладывают Таро? — спросил Мэтт. — Откуда ты знаешь владельцев?
— Помогал с лоа.
Внутри магазинчик оказался буквально забитым всевозможными магическими вещами. Часть из них годилась только для туристов, но между ними искусно прятались и настоящие артефакты.
У входа, например, примостилась керамическая миска со сшитыми куколками, которые были обозначены как «ведьмовские», а несколько молоденьких девушек громко обсуждали колдовское мыло в больших чашах посреди магазина. Даниэль от входа чувствовал, что кусочки с цветастыми наклейками пахнут клубникой. Наверное, продавались «для привлечения любви» или подобной чуши.
А вот в старинном потемневшем шкафу выстроились вполне себе настоящие свечи и ароматические масла для ритуалов, внизу же миски с россыпью самоцветов — гематит, кварц, цитрин, оникс.
Мэтта привлекла одежда. Он с восторгом снял вешалку с черной футболкой и приложил к себе:
— Смотри-ка! Думаю, мне нужна такая для семейных собраний. Или на работу ходить.
Цветастая надпись сообщала «чародеи — это секси».
На стене висел кельтский крест, рядом с ним анкх, а после россыпь небольших католических. Девушки выбрали мыло и переключились на баночки моджо, такие же яркие, с самыми надежными травами-талисманами.
Магазин оказался длинным и узким. Даниэль попытался осторожно обогнуть девушек, не уронив при этом католический стенд для свечей, увешанный бусами Марди-гра.
— А вы тоже колдуны? — выдохнула одна из девушек с сильным акцентом.
— Нет, мы примерные католические мальчики.
Судя по вздохам, это заинтересовало студенток еще больше. Мэтт шарахнулся от них в сторону и чуть не свалил хрустальный шар на изящной кованой треноге. Вовремя успел придержать.
— Хрустальный шар… он правда работает?
— Думаю, когда у тебя есть способности, не так важно, какой инструмент ты используешь. Вдруг кому-то нравятся именно хрустальные шары. Они красивые. Может, подарим тете Вивьен? Отлично будет смотреться в баре под неоновым крестом.
Даниэль прошел мимо полок с книгами и наконец-то оказался у прилавка. На стене висели африканские маски, а рядом с кассой лежали амулеты. Седая женщина в темном платье заметила гостей и улыбнулась:
— Даниэль Эш!
— Агата, мой брат Мэтт. Это Агата Дюро, я как-то помогал ей с лоа.
— Вытащил, когда я не надеялась вернуться. Но тебе вряд ли нужна метла.
— А у вас есть? — удивился Мэтт.
Агата с невозмутимым видом показала в угол, где и правда устроилось несколько метел, перевязанных ленточками с бусинами. Интересно, как часто туристы предпочитали подобные сувениры?
— Мне нужно кое-что настоящее, — сказал Даниэль. — Шарлотта здесь? Она сможет сделать расклад?
— Внутри и будет рада тебя видеть. Проходите.
Даниэль первым нырнул за бархатную занавесь, отделявшую внутренние помещения от магазина. Услышал, как Мэтт за спиной пробормотал:
— Никогда не понимал…
— Что именно?
— Ну, если они правда умеют в магию, к чему вот эта ярмарка?
— Туристы приносят неплохие деньги. Не у всех же есть семейная компания.
Тут не пахло химической клубникой, а со стен не таращились знаки нескольких религий. На самом деле, внутренние помещения представляли собой узкие коридоры и комнаты, вполне обычные. Даниэль ни разу тут не был, только дома у Агаты и ее внучки, но почти сразу понял, куда идти.
По сладковатому теплому аромату.
Шарлотта сидела в небольшой комнате, где в шкафах громоздились коробки с запасами свечей. На столе стоял самый обычный ноутбук, рядом на специальной подставке тлела щепка пало санто, распространяя древесный аромат. Медные волосы девушки струились по плечам, платье оказалось черным и кружевным, поверх него лежал кулон с сердцем, пронзенным мечами.
— Даниэль!
Она радостно его приветствовала, улыбнулась Мэтту.
— Значит, вы хотите, чтобы я посмотрела карты о вашем лоа, — сказала Шарлотта, выслушав их. — Хорошо, давайте попробуем.
Между шкафами расположился неприметный алтарь, который не имел ничего общего с туристической мишурой. Весь в лепестках и бусинах, с черепкам, камнями и бутылочками. Шарлотта убрала ноутбук и достала бархатный мешочек и вытащила из него колоду, явно старинную, много повидавшую.
— Зажги свечи, Мэтт. Даниэль, сними карты.
Лежавшими тут же спичками Мэтт зажег свечи на алтаре и поставил несколько на стол. Иногда Даниэль забывал, что пусть брат порой упрямился со своим даром или призраками, но от наследия всё-таки не отказывался, вырос в том же доме, полном ритуалов и аромата куриной крови. Он знал не хуже Даниэля, когда рассыпать жертвенный рис, а когда поставить свечи.
Древние ритуалы всегда требовали особой подготовки. Как подозревал Даниэль, силам плевать, готовы люди услышать их правду или нет. А вот самим людям необходимы обряды, чтобы отделять их от обыденной жизни. Чтобы они вышли из магазина Шарлотты и ее бабушки и стряхнули откровения с плеч, будто пыль. Сделали вид, что можно не обращать на них внимания.
Даниэль знал, что это всё притворство. Если Мэтт видел призраков, он родился и умрет со своим даром. Если проклятие прицепилось к Даниэлю, ему плевать, насколько в него верят.
Но грань нужна. Иначе можно неиллюзорно сойти с ума.
Язычки свечей ровно горели, когда Шарлотта выложила карты веером рубашками вверх:
— Выбирайте. Каждый по одной.
Она сама взяла последнюю карту, а потом перевернула все три. Даниэля не слишком интересовало, что именно выпало: если старшие арканы представляли собой определенные архетипы, то значение младших разнилось от колоды к колоде. Важнее то, что видел и читал в картах раскладывающий.
Ни один уважающий себя таролог не назовет процесс «гаданием». Даниэль не сомневался, что Шарлотта действительно видит в кусочках картона и картинах с девушками и черепами что-то большее. Он ощущал это в вибрирующем воздухе, в притихших лоа.
— Это странное проклятие, — сказала Шарлотта.
— Но ты его видишь? — вклинился Мэтт.
— Да, лоа пришел из-за проклятия. Его вызвал тот, кого ты мог считать другом, но это силы, которые гораздо больше него. Его самого, его понимания.
— Бен, — сказал Даниэль. — Его звали Бен.
Шарлотту это, кажется, не слишком интересовало. В мире образов имена мало что значили.
— Проклятие странное. Его не уберешь просто так, его корни… они проросли в тебе, Даниэль. Но я не понимаю причину. Не из-за тебя или твоего друга. Из-за чего-то большего, чем вы оба. Если не выкорчевать эти корни, проклятие не снять. Но они теряются во тьме. Что-то стоит за ними. Я не могу понять и не уверена, что кто-то с легкостью сможет.
— И что делать? — нахмурился Мэтт.
Даниэль знал, что это неправильный вопрос. Никакие карты не дадут инструкцию и не укажут на действия. Свобода воли — и поступков — есть у людей. У карт только знания. Истины.
— Дашь подсказку? — спросил Даниэль. — Карты не могут увидеть корней проклятия, но знают, с кем или чем они связаны.
— Да. Показывают вашего родственника. Кто-то вроде дяди или тети.
Даниэль и Мэтт переглянулись. Помимо Вивьен, которой они доверяли, у них был как минимум один родной дядя со стороны матери. Шарлотта не отрывала взгляда от карт, но покачала головой, как будто могла прочитать мысли:
— Мертвый родственник. Именно мертвый.
— И что с ним? — вскинул брови Мэтт. — Ну, кроме того, что он мертв.
— Он тесно с этим связан. Но я не знаю, каким именно образом. Возможно, вам нужно разгадать его смерть в прошлом, тогда вы поймете, что происходит в настоящем.
Вздохнув, Шарлотта выпрямилась и собрала карты. Больше она ничего не добавит, сеанс окончен. Даниэль хмурился, пока в его голове проносилось множество мыслей.
Несколькими изящными движениями Шарлотта затушила свечи на столе и выскользнула из комнаты, явно давая время обсудить расклад. Подойдя к алтарю, Даниэль начал методично двумя пальцами гасить и те свечи, которые стояли на нем.
Мэтт не был так спокоен. Он уселся на стул, потом снова подскочил. Они оба знали, что у них всего один мертвый дядя — Майкл.
— Он умер четырнадцать лет назад, — сказал Мэтт. — Мне было девять, и я ни черта не помню. А ты?
Старше на пять лет, Даниэль, конечно, помнил больше. Но ничего особенного.
— Все были расстроены, это точно. Но никто не говорил, почему умер дядя Майкл. В школе я слышал, что это убийство, но никаких подробностей. Дома тоже молчали. Я думал, они не хотели ворошить.
— Всё равно не понимаю! — сказал Мэтт. — Вряд ли дядя Майкл наслал на тебя проклятие из могилы. Если же он сам был проклят, не ты его прямой потомок, чтобы перешло на тебя.