13. Кровь (2/2)

Даниэль зашептал слова, которым обучил его еще отец. Открыть перекресток для связи. Потом Даниэль переключился на католическую молитву на латыни и ощутил, как лоа, которые следуют за ним, довольны этим словам.

Иногда Даниэль думал, это они так любят латынь? Или он сам приучил их после семинарии. Дед вообще говорил, что собственные лоа, которые следуют именно за тобой — это странно. Он сам мог обращаться только к тем, что обитали в вещах и местах.

Даниэль омыл нож в миске с водой и солью, положил на колени и прикрыл глаза. Глубоко вздохнув, он затянул мелодию без слов, которой его не учил никто. Он сам нащупал его когда-то в детстве, мотив, который помогал настроиться и войти в нужное состояние.

Дыхание словно замедлялось, растворялось в напеве и танцующих вокруг лоа. Они любили ритуалы, пусть даже говорить с ними можно было и без них.

— Responsum mihi<span class="footnote" id="fn_32465227_1"></span>.

Лоа ощущался рядом. Он замер, затаился, не желая показывать себя. Его можно было только выманить. Поудобнее перехватив нож, Даниэль перевернул руку и сделал короткий надрез. Лоа вокруг затрепетали, приникли к ране. Что они точно любили как подношение, так это кровь.

Даниэль продолжал напевать, не отвлекаясь от того лоа, который прицепился к нему, с которого требовалось получить ответ. Даниэль не был уверен, что выйдет, но почему бы не попробовать?

Сердце забилось в такт далеким барабанам, не столько слышимым, сколько ощущаемым. Ритм, проникающий сквозь время и пространство, несущий запах костров с полей у плантаций. Бьющийся вместе с кровью в венах, той кровью, которая легко связывалась с предками.

Впусти меня.

— Non<span class="footnote" id="fn_32465227_2"></span>, — твердо ответил Даниэль. — Назови свое имя.

Лоа затрепетал. Воля Даниэля удерживала его, он жаждал крови — возможно, хотел покориться ей больше, чем проклятию или что там его послало.

Повернув вторую руку, Даниэль медленно разбинтовал ее, провел подушечками пальцев по затянувшемуся шраму. Обычно заживало быстрее. Ему нужен небольшой толчок, чтобы этот лоа подчинился. Всего немного. Перехватив нож в левую руку, Даниэль аккуратно провел по не затянушейся до конца ране, поморщившись от боли.

Барабаны взвились, их ритм стал оглушительным, бился не только в сердце, но и в ушах. Лоа дрогнул, почти подчиняясь.

Почти.

Даниэль не уловил ту зыбкую границу, когда у него едва не получилось, а когда та сила, которая послала лоа, взяла дело в свои руки. Лоа будто толкнул его, а сам приник к ранам, лакая кровь, и Даниэль не мог видеть, но ощутил, как порезы сильно расширились, кожа расползлась под ними, кровь начала толчками выливаться.

Это казалось таким далеким, в другом мире, в другое время. А здесь были только барабаны и лоа. Даниэль плавал среди них, почти не обращая внимания на собственное тело, истекающее кровью.

Кто-то как будто тянул его обратно, выталкивал с этой стороны, где не место людям. Едва заметные уколы. Но их было недостаточно.

Хотя когда довольный кровью лоа снова сказал «впусти меня», Даниэль так же твердо ответил:

— Нет.

Подперев голову рукой, Мэтт смотрел, как Генри, забравшийся на стремянку, старательно прилаживал над входной дверью то, что он назвал «колокольчиком для призраков». Это представляло собой странную конструкцию из косточек, баночек и — вроде бы — сушеной лапки аллигатора.

Вот теперь его точно уволят.

Кажется, он сказал это вслух.

— Я тебя умоляю! — фыркнула Вивьен, не отрываясь от журнала, который листала. — Кто тебя уволит? Ты единственный, кто здесь вообще работает. Адам тебя на руках носит.

Адам, владелец магазина, был давним приятелем тети Вивьен. Он жил рядом и, кажется, сегодня у них намечалась встреча, которая могла быть как свиданием, так и обсуждением дел. Или визитом на кладбище, чтобы накопать земли с могил трех преступников. Когда дело касалось тети Вивьен, ни в чем нельзя быть уверенным.

Она как раз ждала Адама, листая эротические журналы, пока Генри прилаживал над входной дверью колокольчики.

— И чего вы все разом пришли? — проворчал Мэтт. — Мешаете работать.

Вивьен подняла голову и выразительно оглядела зал:

— Тут никого, кроме нас.

— Сейчас придут. После работы люди любят заходить в книжный.

Что было правдой. Через полчаса наверняка начнется местный час-пик, поэтому Мэтт и хотел, чтобы Генри побыстрее закончил. Вчера вот Мэтт перепутал живого клиента и призрака.

Радостно хмыкнув, Генри спрыгнул со стремянки и жестом фокусника указал на колокольчики. Так, будто там распиленная женщина, а не стекло и кости.

— Готово! Теперь будут звенеть, если рядом призрак.

Как понял Мэтт, что-то подобное было у Айвори с консервными банками. И шло как раз от Генри, который обнаружил, какая комбинация заговоров и предметов дает знать о призраках. Он сам не очень понимал, зачем это нужно, но у него, похоже, хватало знакомых, кому требовались колокольчики.

— Спасибо, — сказал Мэтт. — С меня пиво.

— Тебе еще пара часов? Могу подождать и пойдем куда-нибудь выпить. Я сегодня свободен.

— Отлично. Я…

Косточки над дверью издали негромкий перестук, что-то в баночках зазвенело. Генри восторженно вздохнул. Заозирался:

— Где он? Я чувствую призрака, но не вижу.

Мэтт видел отлично. Та самая старушка, которую, наверное, скоро можно будет считать хранителем книжного. Она всегда заходила через дверной проем, хотя, конечно, не открывала. Но сейчас не направилась вдоль полок, а сразу к Мэтту. Видимо, при жизни ее лицо очень здорово отражало эмоции, потому что и сейчас казалось живым и… обеспокоенным?

— Меня послали лоа твоего брата, — заявила она.

— Что? — не понял Мэтт. — Такого не может быть.

Старушка даже не делала вид, что слушает.

— Твой брат истекает кровью.

Мэтт вытаращил глаза на призрака. Он понятия не имел, что они могут вот так запросто общаться с лоа. И уж тем более никогда лоа ничего не делали без приказа Даниэля.

Но обо всем этом он успеет подумать позже.

— Тетя, ты на машине?

Вивьен нахмурилась, но ничего не стала спрашивать, видимо, по лицу Мэтта поняв, что всё серьезно.

— Да.

— Отвези меня к Дану.

— Сейчас? Вообще-то…

— Срочно!

— Хорошо, поехали.

Мэтт оглянулся на Генри:

— Сможешь подменить меня?

— Я понятия не имею, что делать…

— Генри!

— Да, конечно.

Мэтт уже открывал дверь, чтобы нырнуть в душный вечер, а в голове некстати всплыло то, о чем Мэтт почти забыл.

Он умрет.

Даниэль никогда не был особо сердечным человеком. Он не любил раскрывать эмоции и мысли и делал это только с самыми близкими. После аварии стало хуже, потому что Даниэль превратился в еще более замкнутого. Он как-то признался Мэтту, что порой будто смотрел на себя со стороны или ощущал так, словно отделен от других людей стеклянной стеной.

Врач еще в больнице сказал Мэтту, что отчужденность — это нормальная реакция после произошедшего. Чего точно не смогли бы объяснить врачи, так это лоа. Зато здесь уже неплохо разбирался дед:

— Дан стал ближе к смерти, а значит, к другой стороне. Это и мир лоа.

Даниэль и раньше, бывало, замирал, слушая лоа. Мэтта всегда немного пугали такие моменты, но лоа никогда не были для Дана громче людей. После аварии стали. Несколько раз он слишком глубоко погружался в их мир, слышал их, но не окружающее. Причем ни он этого не хотел, ни лоа, просто грань стала… слишком тонка.

Потом со временем стало как раньше, и Даниэль больше не уходил за лоа.

Мэтт вспомнил об этом, когда включил свет в квартире брата и увидел его на полу, прислонившимся к дивану. Его запястья казались развороченными, а кровь… крови было так много! Она заливала пол, смазывала рассыпанную муку со знаками веве.

— Дан! Дан, ты меня слышишь?

Глаза Даниэля оставались открытыми, но он как будто не видел Мэтта, только иной мир, иную сторону.

— Дан!

Без лишних церемоний Мэтт хорошенько встряхнул брата, продолжая звать по имени. Наконец, Даниэль вздрогнул, моргнул, и в его взгляд вернулась осознанность.

— Мэтт?

Даниэль выругался то ли на латыни, то ли на французском, и Мэтт с облегчением перевел дыхание. Вивьен уже стояла рядом, подавая полотенце. Мэтт приложил его к рукам брата, надеясь, что это поможет остановить кровь.

Даниэль зашипел от боли, но не протестовал.

Растрепанный, бледный, с глазами темными, как ночь у корней болотных кипарисов в сине-черной воде.

— В шкафу аптечка есть, — Мэтт мотнул головой. — Наверное, надо в больницу?

Он, черт возьми, никогда не сталкивался с резаными ранами! Как-то вот не приходилось.

— Его там за суицидника примут, — фыркнула Вивьен, проворно доставая аптечку. — Прижимай раны. Если они не слишком серьезные, попросим Ли подлечить. Девочка отлично осваивает магию.

— Неглубокие, — пробормотал Даниэль.

Видимо, он говорил о ранах. Кровь перестала идти довольно быстро, Вивьен принесла воду, чтобы промыть, порезы и правда оказались поверхностными, похоже, Даниэль просто слишком долго с ними сидел. Вивьен так проворно наложила повязку, что можно было не сомневаться, она-то делала это не в первый раз. Тетя нахмурилась:

— Крови ты потерял много.

В нужный момент, ты сам поймешь когда, езжайте в дом.

— В особняк, — решительно сказал Мэтт. — Нам нужно в особняк. Там не достанут никакие лоа или проклятия. Подвезешь?

— Конечно.

Только поднявшись, Мэтт осознал, что бухнулся прямо в кровь, так что теперь она покрывала его джинсы, корочкой запекалась на руках. Даниэля пошатывало, он ничего не говорил, явно чтобы не тратить силы, но по крайней мере, хотя бы держался на ногах.

Мэтт позвонил Ли уже в машине, не вдаваясь в подробности. Услышав, что нужна ее целительская магия, сестра без лишних вопросов сказала, что уже выезжает.

— Я в норме, — пробормотал Даниэль.

— Да что ты?

Не ответив, Даниэль склонил голову ему на плечо, а Мэтт подумал, что испачкал кровью всю тетину машину.

— Мэтт, всё нормально, я тут пока не помираю, — негромко сказал Даниэль, когда они поднимались по ступенькам крыльца, и Мэтт суетился рядом.

Сказал и тут же едва не свалился. Мэтт помог ему удержаться на ногах и заметил, как открывается входная дверь особняка.