63. Эванс (1/2)
— Лили!
Феб догнал меня перед последним уроком, и я невольно улыбнулась, глядя на его взъерошенный вид.
Оказалось, что они вернулись с травологии, а на улице поднялся жуткий ветер.
— Это… в общем, прости, что оставил тебя без пары, я не хотел.
— Шутишь? Я все выходные мечтала избежать встречи с Голдстейном. И ты, кажется, прочитал мои мысли, потому что я, честно говоря, от отчаяния уже подумывала о какой-нибудь несмертельной, но жуткой болезни.
Фабиан расхохотался и вроде бы собирался протянуть руку к моему лицу, но опомнился и убрал ее в карман. Он коротко вздохнул, опустил глаза и быстро заморгал, будто пытаясь прийти в себя.
— Так хочу поцеловать тебя, сил нет, — чуть слышно пробормотал Фабиан.
— Ты уверен, что хочешь идти со мной к Горацию? — осторожно уточнила я. Там будет несколько котлов медовухи, музыка и вся эта обстановка, располагающая к поцелуям. А Фебу даже обстановка обычно не нужна, он беззастенчиво целуется в коридорах, на глазах у преподавателей.
— Ну, ты же сказала, что наряжаться не нужно, так что, думаю, я выдержу, — натужно отшутился он, но я видела, как тяжело Феб сглотнул. — Тот дурацкий конкурс талантов еще проводится? — смена темы получилась неуклюжей, но я радостно за нее ухватилась, чтобы не думать, как целый вечер мы будем изображать только друзей. У всех на виду это делать в разы сложнее, чем наедине в Выручай-комнате убеждать себя, что ничем таким мы не занимаемся.
— Еще как. Мне кажется, что у Горация нескончаемый запас столовых приборов гоблинской работы. Ну, либо он держит в плену кого-то из гоблинов.
Фабиан засмеялся, вынул руку из кармана и медленно почесал бровь, хотя у меня сложилось впечатление, что она у него не чесалась.
— Ну что, встречаемся в восемь в гостиной? Раньше вряд ли получится, мне нужно найти чистые носки, это небыстро, — заговорщически прошептал Феб, хотя мы оба знали, что чары способны справиться с этой задачей за секунду. Он все-таки тронул мой локоть и быстро зашагал прочь. Присоединился к своим, и вместе они скрылись в кабинете Флитвика.
После ужина я поднялась в спальню и обнаружила там полный сбор.
Шмэри валялась на кровати с таким видом, будто кто-то навалил посреди комнаты кучу дерьма, и оно жутко воняло.
На самом деле посреди комнаты было рассыпано содержимое чемодана Марлин, в котором она усердно рылась, приговаривая:
— Нет, это не то, это совсем не то, блин, где были мои глаза, когда я это покупала…
У нее насчитывалось, по меньшей мере, четыре парадные мантии и еще три штуки тех, которые можно условно таковыми считать.
Медоуз вытряхнула на кровать содержимое огромной косметички и принялась его изучать.
Я безмолвно поинтересовалась у Шмэри, что происходит, и та, закатив глаза, вслух спросила:
— А куда это ты намылилась, Маккинон?
Та глянула на нее как на говно.
— К Слагхорну, — Марлин задрала нос и весомо добавила: — Меня пригласили.
— Да что ты говоришь, — протянула Шмэри, швыряя в нее грязным носком. — И кто же этот слабоумный?
У меня появилась крохотная надежда, что она отвлечется на Маккинон, и мы без всяких разговоров проедем тот неловкий момент, что я иду к Горацию с Фебом. Шмэри своими глазами видела, как это все получилось, должна понимать, что и я, и Фабиан выглядели бы идиотами, откажись я от его приглашения.
— Кут, — выплюнула Марлин.
— Погоди-погоди, — Шмэри перекатилась с живота на бок и проявила подобие заинтересованности, — ты хочешь сказать, что тебя позвал Кут? Какой Кут? Тот, который загонщиком играет, или какой-то выдуманный Кут? М-м, а ты уверена, что правильно его поняла? — с видом доктора, подозревающего серьезную болезнь, уточнила она. — Может, он имел в виду, что ему нужен подопытный для практической работы по ядам, которую им дал Слагхорн в качестве домашнего задания?
— Я все поняла верно, Макдональд. Я же не такая тупица, как ты, — с плохо скрываемым торжеством заявила Маккинон. — Он пригласил меня вчера, мы встречаемся в половине восьмого, и я предпочту потратить оставшееся время на сборы, если не возражаешь…
Шмэри крутанулась, легла на спину и расхохоталась так громко, что Медоуз заткнула уши, а у меня руки зачесались применить Силенцио.
— О боже, Маккинон, какая же ты непроходимая дура! — с трудом выдавила Шмэри сквозь смех. Она смеялась так заразительно, что я тоже невольно улыбнулась, хотя все еще не могла уложить в голове эту новость. — Думаешь, он пригласил тебя, потому что ты ему приглянулась?
Маккинон — я ее даже зауважала за это — не поддалась на провокацию и с достоинством проговорила:
— Не думаешь же ты, что он под Империусом. Освальд сказал, я ему давно нравилась, но Гарольд его друг, и он не мог так с ним поступить.
— А после того, как Томен засосал Уолш, Кут почувствовал себя свободным от дружеских обязательств? — не сдержалась я.
Похоже, Кут в образовательных целях прочел пару любовных романов и почерпнул оттуда несколько действенных способов соблазнения таких дур, как Марлин.
Шмэри захихикала:
— А Кут молодец, я его недооценивала. — Ее явно забавляла вся эта ситуация. Надо будет спросить завтра, почему. У меня сложилось впечатление, что она точно знает причины, по которым Кут вдруг обратил внимание на Марлин.
Впрочем, сколько бы ни иронизировала Шмэри, Маккинон не была страшной, глупой или неотесанной.
Она так усердно зубрила, что будь у нее способности Поттера и Блэка, могла досрочно окончить Хогвартс. На уроках Марлин надевала очки и с ее стрижкой каре смахивала на еще одного преподавателя за передней партой.
У нее всегда был аккуратный маникюр, модные мантии и духи из последней коллекции «Ведьминого досуга».
Словом, имея скромные природные данные, Маккинон старательно дополняла их разными хитростями, а иногда магией — и получался неплохой результат. В этом плане она чем-то напоминала мне Туни.
Мы с Мэри так и не выяснили, по какой причине они с Томеном расстались, но Шмэри высказала предположение, что та его «заебала занудством».
Я быстро сменила лифчик, но от Мэри это не укрылось. Она слезла с кровати и, делая вид, будто ищет что-то в шкафу, тихо произнесла:
— Ты уже выяснила, что Фабиану нравятся кружевные, да?
Я не считала, что должна оправдываться, но все равно зачем-то начала:
— Тот мне жмет. — Я правда переоделась исключительно по этой причине.
— Возьми мой. Или не хочешь, чтобы он трахал тебя в моем лифчике?
Я постаралась проглотить этот жирный намек на то, что собираюсь на вечеринку с парнем, который три года подряд ебет мою лучшую подругу, но он встал поперек горла.
— Я не буду ни трахаться с ним, ни сосаться, Мэри, — про сосаться я сказала скорее для себя. — Я иду с ним, потому что так получилось, ты же сама видела. Никто не претендует на твое место под Фебом, — прошипела я, выходя из себя, в отчаянной надежде, что Медоуз увлечена нанесением макияжа на рожу Марлин.
— Чаще всего это место на нем, — ядовито поправила Шмэри, глядя, как я застегиваю блузку.
— Да что с тобой происходит, Шмэри? — прошептала я, заплетая косу наспех. — Почему тебя нисколько не трогают всякие Стеббинс, которые сосут у него по библиотекам, но при этом ты цепляешься ко мне? Ты выдумала какую-то ерунду, будто Феб запал на меня, и теперь житья мне не даешь, хотя у тебя нет никаких основа…
— Какая точность, — хмыкнула она. — С чего ты взяла, что Стеббинс сосала именно в библиотеке, а, Эванс?
Я покосилась на девок и едва заметно кивнула Шмэри, чтобы шла за мной. Сама схватила со стула мантию и на ходу напялила. В коридоре я повернулась к ней:
— Видела. Она сосала ему в секции нумерологии.
— Оу. А ты, стало быть, подглядывала? Захотелось оказаться на месте Стеббинс, да? — подъебнула она. — Да ладно, Эванс, в этом нет ничего стремного. Это скорее нормально, чем нет. В душе я частенько думаю о члене Фабиана. Он у него красивый, ты знаешь, такой… ничего лишнего. Как он сам.
Шмэри специально это делала. Чтобы я покраснела, и у нее появился повод лишний раз ткнуть меня в это носом. Или обвинить в том, что я тоже дрочу с мыслями о Фабиане. Или она ждет, пока я брякну что-то типа «без тебя знаю».
— Я не подглядывала. Я книжку пришла сдать и не виновата, что им приспичило устроиться там. Так в чем дело, Шмэри? Чего ты хочешь от меня?
Она сунула руки в карманы летних шорт, которые иногда использовала вместо пижамных — чаще во время месячных — и прислонилась спиной к стене. Шмэри молчала, пристально разглядывая мое лицо, а я продолжила:
— Давай на секунду допустим, что ты права, и Феб правда на меня запал. Что, по-твоему, я должна сделать, чтобы ты наконец успокоилась? Скажи — и я сделаю, потому что мне надоело оглядываться всякий раз, когда я приближаюсь к нему.
— Да хватит звать его так! — шепотом заорала Шмэри мне в лицо. — Его зовут Фабиан. И всегда так звали, пока ты не придумала эту хуйню. Пока ты все не испортила! Ничего я от тебя не хочу, Эванс. Если бы я знала, как ему помочь, я бы помогла, но я. не. знаю, — жарко выдохнула она. — Помнишь ноябрь? Помнишь, как тяжело он болел обычной простудой? Знаешь, что это было? Самое обыкновенное подсознательное стремление сдохнуть, потому что он не мог больше смотреть, как ты раз за разом ложишься под Поттера.
— Вот только не надо пытаться убедить меня, что Феба это смущало. Он не лицемер, чтобы обвинять других в том, чем сам занимается постоянно. — Я вцепилась в самый кончик своей косы, будто он мог спасти меня от ярости Шмэри.
— Ты совсем дура, Эванс, или прикидываешься? Он никого ни в чем не обвинял. Просто ему хреново было, — она сбавила тон. — Понимаешь, что такое хреново? Примерно как тебе было, когда ты узнала, что Поттер выебал Флаффи. Только представь, что он делает это каждый день и не скрывает от тебя ничего. Вот примерно так чувствовал себя Фабиан. — Я чуть было не сказала, что это было до Рождества, и я не могла всего знать, но вовремя прикусила язык. — В общем, не понимаю я, что Прюитт в тебе нашел. И Поттер тоже, если уж совсем честно. Они же для тебя так — возможность собой полюбоваться. Оба.
Шмэри так и не сказала, чего она от меня ждет. Да и что тут скажешь? Я ведь пыталась это прекратить. Феб, наверное, и сам бы рад избавиться от всего этого дерьма — можно подумать, очень ему интересно околачиваться по Выручай-комнатам, — но почему-то не может. Он с такой готовностью откликнулся на мое предложение больше не сопротивляться, что не осталось никаких сомнений: он не врал, когда говорил, как сильно хочет меня поцеловать.
— Они для меня больше, чем ты думаешь. Оба. — Я легко пихнула Шмэри в плечо, чтобы она дала мне пройти. Мне не понравились ее слова, они меня взбесили. Мэри в эти секунды походила на какую-нибудь дохуя надменную Ринальди, и я ответила так, чтобы она заткнулась: — Считаешь, стоит трахаться с обоими, чтобы никому не было хреново?
Я, если честно, не представляла, как это. И как это можно скрывать. Вся школа знает, что я трахаюсь с Поттером, сплетни разносятся как чума; вряд ли удастся долго скрываться, если я буду трахаться с Фебом. Шмэри первая догадается.
Она растянула губы в подобии улыбки и азартно хмыкнула, будто эта идея показалась ей занимательной, но вслух вполне серьезно произнесла:
— Никогда бы не поверила, что скажу это, но, может, стоит покопаться в себе и понять, с кем из них ты хочешь трахаться больше, а другому указать на дверь?
Смахивало на то, будто меня только что отчитали и поставили на место. Слышать эти слова от Шмэри, которая беззастенчиво перебирала члены с тринадцати лет, было настолько дико, что я нервно прыснула и, чтобы позлить ее, выпалила:
— Почему ты так уверена, что этим другим будет Феб?
Похоже, я спалилась. Шмэри вцепилась меня, как собака в кость:
— Думаешь, ты ему лучше делаешь своими подачками? Ты ведь сосалась с ним? Признавайся, Эванс, сосалась? — она метнулась ко мне и схватила за горло, но не сильно, а так, скорее машинально. Наверное, в глубине души мечтала меня придушить. — Ну!
— Да! — выдохнула я. Мимо неспешно прошагала Августа с седьмого и с любопытством посмотрела на нас. В ту же минуту из спальни вышла Маккинон в парадной мантии. Шмэри скорчила физиономию, которая весьма красноречиво отправляла их обеих нахуй. Когда они свалили, я глянула ей в глаза и добавила: — Мы целовались, да. Он меня поцеловал, это было неожиданно, и я...
Она разжала пальцы и отступила на шаг, прищурившись, будто моя кожа вдруг покрылась плесенью, и стало противно прикасаться.
— Когда?
Я решила, что про каникулы, проведенные вместе, все же стоит умолчать, иначе Шмэри нафантазирует кучу всего, чего даже близко не было:
— Перед Рождеством, — технически я не соврала. — И это не подачки. И не одолжение. Мне понравилось.
Я впервые сказала это вслух.
Мы так давно проводим время вместе с Фебом, мы так близки, что это кажется простым и естественным — быть с ним.
Казалось. Теперь уже не кажется. Теперь все это приобретает другой смысл.
Мне нравится целоваться с Фабианом, нравится знать, как он ждет этого. Что теперь мы еще ближе, чем раньше. Настолько, что это становится слишком личным. И даже Шмэри об этом знать не нужно, хотя ей я рассказываю почти все.
— То есть… вы и сейчас продолжаете? — уточнила она, словно речь шла о любопытном случае на уроке.
Я замешкалась с ответом всего на пару секунд, но Мэри он и не требовался.
Она ехидно усмехнулась, мол, все с тобой понятно, Эванс.
— Это ведь не мешает ему спать с тобой, разве нет? — я снова вспомнила, как мы шли на обед из спальни Феба, и поучения Шмэри про целок. — С тобой и с другими. Никто ничего не теряет от того, что Фабиан целует меня.
— Спой эту песню Поттеру, ему она придется по душе, — издевательски посоветовала Мэри и тихо заржала мне в лицо. — А ты становишься такой же, как все, Эванс, — с таким видом, будто сделала неожиданное, но приятное открытие, протянула она, на мгновение прикусив нижнюю губу. — Совсем другое дело. Знаешь что? — Шмэри ткнула в меня пальцем. — Лучше забудь все, что я сейчас сказала. Никто не виноват, что так все получается, просто так бывает. Ты все еще моя лучшая подруга, и я люблю тебя. Но за Прюитта — ненавижу. Сраная одержимость тобой его поломала. Все, вали на свою вечеринку. — Она развернулась, чтобы вернуться в спальню, но притормозила и почти безразлично добавила: — Только знаешь что… если из-за тебя эти двое сцепятся, и Фабиан отправится в Азкабан, покалечив Поттера, я не смогу тебя простить, Эванс.
Дверь хлопнула так громко, что я вздрогнула.
Часы показывали пять минут девятого, и я заставила себя двигаться живее.
Фабиан сидел на подлокотнике одного из кресел и болтал о чем-то с однокурсницами. На моих глазах он создал из ничего клок почти невесомой струящейся ткани, и та легла поверх учебников, разложенных на столе.
— Да как ты это делаешь? — восторженно-негодующе воскликнула Фиона. — Я три дня убила, а толку — чуть.
— Ну и не расстраивайся, — с улыбкой произнес Феб, взмахом палочки поднимая материю в воздух и заставляя дрожать, как на ветру. Мелкотня, раскрыв рты, наблюдала за ним. — Свойство такой ткани сложное, она очень тонкая, кропотливая работа, а те, что грубее, создавать гораздо легче. — Он, заметив меня, подмигнул Фионе с Августой, поднялся на ноги и быстро двинулся навстречу.
Фабиан, следуя уговору, не стал наряжаться, но я почуяла, что его рубашка пахнет так же, как чистые полотенца обычно, а сам он — чем-то терпким, будто морской солью.
Выходит, он принял ванну и сменил одежду, хотя внешне мало что изменилось. Вроде волосы были влажными до сих пор.
Феб украдкой огляделся, убедившись, что коридор, в который мы свернули, пуст — и на ходу взял меня за руку. Его прикосновение было таким легким, что я едва почувствовала, осознала только, как моим пальцам стало теплее.