54-а. Макдональд (1/2)
Прюитт после каникул пришибленным вернулся.
Она догадывалась, что там у него под бинтом, но не хотела знать точно.
Мэри никогда не тыкала в это Фабиана носом, но уж она-то углядела, в какой рисунок раньше складывались четыре красноватых шрама. Отчасти именно эти царапины помогли ей догадаться насчет Эванс.
Что там сейчас — кто его знает. Прюитт слегка ненормальный. До сих пор вон не сознается, с кем подрался осенью. Ему бы в авроры пойти: попадет к Пожирателям — хрен чего добьешься, насмерть стоять будет.
Фабиан выглядел как обычно, шутил как обычно, подъебывал однокурсников за обедом, лизался с девками в коридорах — все как всегда. Он, пожалуй, стал даже бодрее, чем перед отъездом, но глаза лихорадочно блестели. И руки иногда тряслись.
Эванс странно на него поглядывала. Типа беспокоилась или вроде того.
Как будто не знает, что только она может ему помочь.
А то все сидит с ним по этим их библиотекам и целку из себя строит.
Мэри даже хотелось заорать: «Ну дай ты Прюитту пару раз, убудет от тебя, что ли?! Он же охуенный, таких мужиков днем с огнем не сыскать. Ему, может, больше и не надо. Поймет, что у тебя там такая же дырка, как у всех, и успокоится».
Но Эванс все глядела на Поттера. Хоть и прикидывалась, что плевать ей на Флаффи, уж Мэри-то она может не свистеть. На уроках только и делала, что пялилась на его спину.
Фабиана Мэри тоже не понимала: ну хочется тебе выебать Эванс, так возьми и выеби. Чего кругами-то ходить? Никогда она не поверит, что Прюитт Поттера испугался. Да он его по стенке размажет, если дело дойдет до драки. Но нет: Фабиан, хоть и перепробовал половину девок в школе, вел себя как малолетка. Ну не учить же его, в конце-то концов, как забраться к Эванс в трусы.
Впрочем, Мэри допускала, что нафантазировала себе, а на самом деле у Прюитта за каникулы прошла эта его блажь. Может, из-за этого и вернулся прибитым — понял, каким был придурком. А очумел он от напора учителей, например.
В пятницу вечером Фабиан явился в гостиную темнее тучи, кинул сумку в кресло и заявил:
— Нет, ну я ожидал чего-то такого, но не такого.
Он вытащил свиток с каким-то эссе, но это оказалось не эссе, а список домашних заданий на неделю.
Мэри потыкала пергамент как дохлую мышь и заключила:
— Отстой. Вот видишь, Эванс, на седьмом курсе окажется, что из всех вас я была самая умная. Потому что не стала сдавать дюжину СОВ и таскаться по всем этим урокам.
— Пожалуй, — задумчиво согласилась та. — Что Флитвик задавал, кстати?
— Ну ты нашла, у кого спросить, — фыркнула Мэри. Она же сама всегда у Эванс узнавала. — У Люпина вон спроси.
Люпин как всегда сидел вместе с подружками.
Подружки — Поттер с Блэком — поглядывали по очереди в сторону Мэри и Эванс.
Блэк так и не дал ей почитать «Корнуэльских гиппогрифов», а еще, как оказалось, распиздел всем про них с Прюиттом. Ну или не всем, а только Поттеру.
Вот и пусть отправляется в жопу по обоим пунктам.
Эванс к ним тогда не пошла — от греха подальше. Разузнала все, что надо, у Медоуз.
И правильно сделала — много чести. Хотя Люпин-то нормальный. Мэри иногда диву давалась, что он забыл в этой сраной компании, но потом сделала вывод, что у него выбора не было. В одной спальне живут все-таки, а эти двое, Блэк с Поттером, еще и мнят себя охеренными. Тут либо дружишь, либо нахуй идешь, как Снейп.
В воскресенье Мэри выбралась из кровати только к обеду.
Весь субботний вечер они провели сначала на тренировке, потом в гостиной за уроками.
Сама она быстро разделалась со своими несчастными домашними заданиями, а Прюитт все продолжал строчить так усердно, будто это был его последний шанс порадовать Минерву увлекательным эссе.
Фабиан вел себя так, будто ничего не произошло, хотя Мэри точно знала, что он зол на нее. Вчера она могла не высовываться и дождаться, пока Эванс свалит, но с какой стати? Они с Прюиттом ни о чем таком не договаривались.
— Ты обиделся? — Мэри предпочитала спросить напрямик и все выяснить, а не ходить вокруг да около.
— У меня есть повод? — поднял брови Фабиан, не отрываясь от процесса заполнения пергамента ровными строчками. — Ты что… — он прикинулся, будто сделал неожиданное открытие, скорчил ошеломленную рожу, — мне изменила? — и широко ухмыльнулся. Значит, ничего страшного. Может, и правда прошла у него эта блажь по Эванс. — Или я должен был надуться из-за того, что ты отдала тот пас не мне, а Гамильтону?