53. Эванс (1/2)

Феб на каникулах что-то сломал во мне. Теперь мне хотелось постоянно. Как будто я заразилась от него возбуждением. Сам он так пристально и в то же время украдкой разглядывал меня за завтраком; я невольно представляла, что он хочет со мной сделать. Я чуяла, что становлюсь такой же, как Шмэри. Не знаю, плохо это или хорошо.

Низ живота все время был тяжелым, клитор разбухшим, мышца левого бедра подрагивала.

Вчера я наконец-то снова почувствовала в себе член Поттера. Мне его не хватало. И языка тоже.

Хотя Поттер предпочел бы сразу меня выебать.

Интересно, почему Феб остановился тогда? Неужели из-за Шмэри? Поттер вон не собирался останавливаться. Только и ждал, когда можно будет засунуть.

Он так и не ответил, когда это пройдет.

Наверное, никогда. У Шмэри вот не проходит.

Сегодня Поттер прикидывался, что не знаком со мной. С утра мы все как обычно спустились в Большой зал и убили два часа своей жизни, чтобы попасть в обруч. У меня почти получилось. После того, как мы аппарировали с Фебом, я как будто поняла принцип, а еще осознала, что в этой удушающей тьме нет ничего страшного — и стало чуть легче.

У Поттера с Блэком начало получаться еще два занятия назад. Ну как они это делают? И почему умения не передаются половым путем? Шмэри тоже все время сетовала по этому поводу.

После обеда у них была тренировка — матч с Хаффлпаффом назначили через неделю.

Шмэри вернулась первая, уставшая и потная, плюхнулась со мной рядом и с упреком прошипела:

— Ты же сказала, что вы с Поттером вчера перепихнулись.

Я не совсем поняла, как это связано с квиддичем, но кивнула.

— Тогда как ты объяснишь, что сегодня он оттрахал нас всех в задницу — сначала вместе, потом по очереди? Злой как нищий гоблин.

— Может, ему Флаффи не дала? — усмехнулась я, возвращаясь к эссе для Горация.

— Вот ты ржешь, а он так на меня орал, когда я промазала, что уши заложило. Папашка мой обоссался бы от зависти. Вроде нормальным же должен быть, радоваться, что отмазался от камеры, не?

В этот момент портрет распахнулся, и зазвучал раздраженный голос Поттера:

— Я тебе еще раз повторяю, Томен, не хочешь играть нормально — заменю. Тебе один Прюитт насовал четырнадцать мячей. Ты считаешь, это нормально?

— На Прюитта он тоже наорал, если что, — буркнула Шмэри. — Но тому хоть бы хны.

— Да это же хаффлпаффцы, Поттер, — оправдывался Томен, — их обыграть — раз плюнуть. Да ты снитч быстрее поймаешь, чем они мне забьют.

— Эти хаффлпаффцы в декабре, если соизволишь вспомнить, так отодрали Слизерин, что те скатились в самый низ турнирной таблицы. Я не позволю им выебать точно так же нас, понятно? Завтра чтобы показал приличный результат. Все, вали.

Поттер проводил взглядом Томена, перекинул метлу с одного плеча на другое и оглядел гостиную. Он поднял свободную руку, здороваясь с пятикурсниками, и потянулся, распрямляя спину.

Мне показалось, что он делает это специально, как будто знает, насколько охренительно выглядит сейчас.

— Слышу сладкозвучные трели Сохатого, — объявил Блэк, скатываясь с лестницы. — Что, снова все бездари безрукие? — он якобы сочувственно обхватил Поттера за плечи и повис на нем.

— Да не то слово, — небрежно согласился тот и шагнул в нашу сторону. Блэк потащился за ним. — Если мы не просрем Макмиллану с такими талантами, как Томен, с меня пиво в «Трех метлах». Кстати, насчет безруких… Макдональд!

— Да чего сразу я-то безрукая? Я вообще запасная, — взъерепенилась Шмэри, подскакивая на ноги.

Поттер встал около нашего дивана, широко расставив ноги, и пристукнул древком метлы по полу. Я в качестве компромисса посмотрела на Блэка. Тот без улыбки глядел на Шмэри, почти не моргая.

— Я не об этом, — отрезал Поттер. — Ты не в курсе, что у Прюитта с рукой?

Я невольно глянула на него, хоть и не собиралась.

У Феба как-то не так сработало заклятие Сокращения, но это было три дня назад. Должно было зажить давно.

— А что у него с рукой? Вроде обе на месте, не? — Шмэри сбавила тон, когда поняла, что Поттер не собирается ее отчитывать. — И почему это я должна быть в курсе?

— Ну, говорят, ты с ним трахаешься, — как ни в чем не бывало выдал он.

— Кто говорит? — прищурилась она. — Этот, что ли? — Шмэри кивнула на Блэка, тот даже не подумал отвести глаза. Наоборот — дернул бровями, мол, а что такого-то.

— Не уходи от темы, Макдональд, — велел Поттер. — У Прюитта левое предплечье забинтовано от запястья до локтя. Он уверяет, что играть сможет. Он правша, так что, допустим, сможет. Но пусть только попробует выкинуть что-нибудь, как в прошлый раз. Поэтому мне желательно знать, что у него с рукой, и как это может повлиять на исход матча.

— Да не знаю я, — дернула плечом Шмэри. — Я в первый раз про эту повязку слышу.

— Ну а ты узнай у него, Мак-Мак, помоги команде, — поддел Блэк. — Мы сговорчивыми становимся, когда вы за щеку берете.

Наверное, под словом «мы» он имел в виду всех парней. Они с Поттером поржали, Шмэри скривилась, показав ему средний палец, и Блэк повернулся ко мне:

— Слушай, Эванс, а как ты значок обратно получила? Маккинон весь первый день семестра верещала, что ты напала на нее в поезде и теперь тебе не видать статуса старосты как своих ушей.

Я свернула эссе и встала с дивана.

— Все тебе расскажи. А ты никак обратно Маккинон хочешь в старосты? Понравилось сидеть после уроков из-за криво завязанного галстука? Так это тебе и я могу устроить.

— Эксклюзивно, — хмыкнула Шмэри, и я так поняла, это что-то касающееся их двоих. Какое-то словечко блэковское. Шмэри такие не говорит обычно.

Поттер в запале проговорился, что давалкой меня назвал именно Блэк. А сам Поттер, значит, подхватил.

Макгонагалл получила письмо Маккинон из поезда и не преминула передать мне через Феба, что реабилитирует меня в должности старосты только под его ответственность. Хотя Фабиан считал, что ей самой не терпелось вернуть нас на свои места. Марлин всех порядком достала своим занудством.

«Но все равно — веди себя прилично, Эванс», — он строго ткнул в меня пальцем и улыбнулся.

— Ты куда? — удивилась Шмэри, когда я, ничего не объяснив, сделала шаг в сторону выхода.

Поттер с Блэком тоже на меня уставились. Блэк словно пренебрежительно, Поттер как будто нехотя.

Я перевела взгляд с одного на другого и не удержалась:

— Пойду дам кому-нибудь.

Я громко хлопнула портретом под хохот Шмэри. Если продолжит так ржать, Поттер точно вышвырнет ее из команды. Он выглядел взбешенным.

А у меня в его присутствии все так же намокали трусы.

Рядом с Фебом мне с трудом удавалось не вспоминать, что он делал со мной в спальне родителей. Может, это из-за того, что я уже пришла в библиотеку возбужденной. Вроде ничего такого, но ощущение, будто Фабиан трахал меня все каникулы, не проходило.

Мы лежали с ним в одной кровати, он целовал меня, обнимал и несколько раз сказал, что любит. Я не могла забыть прикосновения его языка между ног.

Я хотела, чтобы все это закончилось.

Все-все. Эта привязанность к Фебу и моя неспособность ему отказать. Его желание целовать меня и эта его убежденность в том, что он влюблен. Не может он быть влюблен. Иначе не стал бы сосаться с Изабеллой и еще дюжиной других. Но разве это Феб виноват, что девчонки по нему с ума сходят?

Я сказала ему больше не засасывать меня — и он перестал.

Просто взял и перестал. И всю вторую неделю дома целовал в щеку по утрам, брал за руку изредка — не чаще, чем обычно — и жрал невкусную кашу на завтрак. Может, как раз это и означает любовь, а не твердый член в штанах.

Шмэри вроде бы ничего не заподозрила — скорее всего, благодаря тому, что сейчас ничего и не было. Эта мысль помогала держать себя в руках.

Если дальше так пойдет, и я, и Феб просто забудем то, что произошло в обычном мире.

Через три недели мне исполнится семнадцать, и я уже больше никогда не вернусь туда. Ну как, буду приезжать, конечно, в гости, но теперь обычный мир станет чужим. Я волшебница, я могу пользоваться магией, и мне там не место.

Я иногда даже опасна для обычных людей.

Я сомневалась, что и в магическом мире найдется местечко для нас с Мэри.

Слышала, урожденным магглам сложно найти хорошую работу, особенно девушкам.