41. Блэк (2/2)

— Так у тебя вон пять унитазов под боком, — заржал Сириус и увернулся, когда она швырнула в него скомканными трусами.

Он подождал, пока Мэри разберется со шмотками, и уничтожил матрас так же легко, как создал его.

Вдвоем они вышли из туалета на шестом этаже и отправились на восьмой, в гостиную.

Сириус покосился на нее. Надо все-таки дать Прюитту по морде. Для профилактики.

— Мак-Мак, а давно ты с Прюиттом кувыркаешься? Я за вами не замечал.

— Плохо смотрел, — бросила Мэри.

— Да нормально я смотрел, — Сириус помолчал. — Чего он тогда на тебя набросился? Недостаточно усердно сосала?

— Не твое дело, Блэк, — язвительно отозвалась она. — Ты же сказал, что не ждешь от меня верности.

Он назвал Полной Даме пароль и, пропуская Мэри вперед, шепнул ей:

— Но я надеюсь.

Гостиная была почти пуста. Сириус проводил Мэри взглядом и с размаху уселся рядом с Джеймсом, который оторвался от громадного эссе по трансфигурации и с любопытством посмотрел на него.

— Вы трахались, что ли? Можешь не отвечать, я по роже твоей довольной вижу, что трахались, — заржал Сохатый.

Сириус потянулся и послушно ничего не ответил, вместо этого заметив:

— А вот по твоей роже, мой жутко внимательный друг, не могу сказать того же.

Джеймс стер с лица улыбку и огрызнулся:

— Засунь свою наблюдательность себе в жопу.

Бродяга не стал на него злиться. Главное, чтобы Джеймса оправдали, а дальше пусть хоть женится на своей Эванс. Он даже побудет шафером, если надо.

Нужно только, чтобы он выбрался из этого дерьма.

— Вот умеешь ты девок выбирать, Сохатый, — раздосадованно выплюнул Сириус, не сдержавшись. — Ну почему именно Эванс, а? Ну что ты в ней нашел? Их же куча, любая под тебя ляжет.

Джеймс невозмутимо пожал плечами:

— Да какая разница, что я в ней нашел. Я уже сам не помню. Но ты не видел ее голой, иначе не задавал бы тупых вопросов.

— И не собираюсь смотреть, — фыркнул Сириус. — Ну что у нее там, дополнительная дырка или писька золотом отделана?

— Да завали ты, извращенец, — поморщился Сохатый. — Я вообще не об этом, — но объяснять ничего не стал.

Вместо этого Джеймс ушел в себя и минут пять машинально чертил что-то на обрывке пергамента. Потом очнулся и хмуро посмотрел на Сириуса.

— Бродяга, а что будет, если меня признают виновным?

В тот самый момент он понял, насколько Джеймсу страшно.

В его глазах за стеклами очков сложно было рассмотреть отчаяние, но Сириус знал, что сейчас оно заполняет легкие Сохатого и не дает продохнуть.

— Как тебе вариант не доводить до суда, собрать манатки и свалить к магглам? Будем жить где-нибудь в Лондоне и зарабатывать фокусами, м?

Джеймс лениво усмехнулся:

— Не пойдет. Я не умею показывать фокусы.

Сириус заржал. Вот мудила, он еще и шутит.

— Да не-ет, глупо бегать от суда, все равно найдут, и тогда точно закроют в Азкабане, — Сохатый запустил руку в отросшие чуть больше, чем обычно, волосы. — Мне надо доказать свою невиновность, это единственный способ остаться в нашем мире и не загреметь в тюрьму.

— Не ссы, — отрывисто приказал Сириус. — Ты прав, и ты об этом знаешь. Стой на своем.

— Открою тебе маленькую тайну, Бродяга, — цокнул языком тот. — Невиновные не застрахованы от Азкабана.

— Ты советовался с отцом? Что он говорит? Давай я буду свидетелем и в красках опишу им, как мы вот прямо в самый момент смерти Колдуэлла одну девку на двоих ебали. Получится правдоподобно, не сомневайся. Я вру с тех пор, как научился говорить, сам знаешь. Ах, тетушка, ваша отсутствующая грудь так прекрасна в этом уродском платье. Оно вам так идет.

Сохатый через силу улыбнулся.

— Отец сказал, что почти всех фигурантов по делу опросили, не за горами тот день, когда за мной явятся и предъявят обвинение. Врать Визенгамоту бесполезно, если ты в совершенстве не владеешь окклюменцией. Ты владеешь?

Сириус уныло помотал башкой.

— В момент убийства я был один, исследовал тот сраный седьмой лаз, помнишь? Мотив у меня был, свидетелей тому куча. Министерство не хочет, чтобы истинного виновника поймали. А теперь сложи все вышесказанное и получи процентную вероятность того, что меня признают виновным. Должны же нам хоть где-то пригодиться знания по нумерологии.

Джеймс зачем-то посмотрел в сторону лестницы, ведущей в девичьи спальни.

— Я не хочу в Азкабан, Бродяга. Я хочу остаться здесь, с вами.

— С Эванс, — проницательно поправил его Сириус. — Ты хочешь остаться с Эванс. Ну и немножко с нами, — поддел он, имея в виду себя, Лунатика и Хвоста.

— Да, — вскинулся Джеймс, сжав зубы. — Да! Я хочу остаться с Эванс, я хочу ебать ее каждую ночь, я не хочу прекращать. Я не смогу. Я хочу закончить Хогвартс вместе с вами. Я не хочу годами гнить в камере за преступление, которого не совершал, выйти оттуда и узнать, что Эванс меня даже не помнит. Да и Эванс уже не Эванс, а какая-нибудь… да неважно — потому что давно вышла замуж и по ночам сосет член этому уроду. Я хочу сидеть в пабе с тобой, Ремусом и Питером, а не в тюрьме с дементорами.

Сириус поглотил замечание, что не будь Сохатый увлечен Эванс, ничего этого не случилось бы. Вернее как, Колдуэлл все равно помер бы, но без упоминания имени Джеймса в протоколах следствия.

О чем, кстати, эта Эванс думает? И почему Сохатый, которому, может, недолго осталось на свободе, сидит один по вечерам. Надо будет спросить у Макдональд, что у Эванс в башке вместо мозгов.

— Иди-ка ты спать, Сохатый, — Сириус хлопнул его по плечу. — Завтра будет лучше.

Джеймс забрал с собой готовое эссе для Минервы, а на столе остался черновой огрызок. Сириус сцапал его и собирался отправить в камин, но в последний момент расправил и уставился на две схематичные буквы, небрежно накарябанные рукой Сохатого. Первая — однозначно «L» — две черты прямым углом. Вторая — «Е», которую двумя штрихами, соединив верхнюю лапку с нижней и продлив вертикальную черту, превратили в «Р».

— Еблан,— сварливо буркнул Сириус — и решительно швырнул пергамент в огонь.