36. Поттер (1/2)

Джеймс, не сказав отцу больше ни слова, вывалился из кабинета Минервы.

Чарльз сухо предупредил, что обвинения ему все же предъявят — и произойдет это не ранее, чем через пару недель, когда отработаны все версии произошедшего, и аврорат убедится, что других подозреваемых нет. Бюрократическая машина поворачивалась медленно, но неминуемо.

До тех пор Джеймсу предстояло оставаться в Хогвартсе и делать вид, что ничего не произошло. Поэтому он как ни в чем не бывало явился на защиту и швырнул сумку на стул рядом с Бродягой.

— Ну, выкладывай, — шепнул тот, забыв про недописанное домашнее эссе, которое строчил прямо здесь и сейчас.

— Чего уставился? — рявкнул Джеймс Фоссету, и тот замотал головой типа «ничего».

— Жить надоело? — добавил Сириус, и в классе повисла тишина. — Да шучу я, придурки, — он закатил глаза.

— Ты все шутишь, Блэк, но я, Поттер, хочу тебе сразу сказать, — деловито выступил Найджел, — что меня Эванс нисколечки не интересует. И вообще у меня девушка есть.

— Ой, как приятно это слышать, Свиззард, — пропела Эванс, проходя мимо.

Его фамилию все ненавидели за сплошные дребезжащие звуки, и многие настолько редко ее вспоминали, что не сразу поняли, к кому Эванс обращается. Макдональд тем временем обняла сидящего Найджела за плечи и картинно чмокнула в щеку:

— Ты такой очаровашка. Я бы тебя трахнула.

— Нет, Эванс, ты не подумай, ты красивая и все такое, но я еще жить хочу. И ты, Макдональд, тоже, очень, — на всякий случай искренне заверил он.

— Теперь я еще больше хочу тебя трахнуть, — хихикнула Макдональд, вытряхивая на стол хлам из сумки.

— А меня не хочешь? — невзначай поинтересовался Бродяга.

— Сначала научись говорить комплименты, — заржала та. — Нет, Свиззард определенно тебя обошел.

Джеймс смотрел, как Эванс неспешно выкладывает перо, учебник и чернильницу. Как будто ее не таскали по допросам всю ночь. И как будто прошлым вечером не погиб тот, с кем она когда-то встречалась.

Он смотрел, а в башке все еще бились слова отца.

— О-о, — протянул Мальсибер, заводя свой слизеринский выводок в класс, — кого я вижу. Поттер, а ты чего здесь делаешь? Почему еще не в Азкабане? Или папочка отмазал?

— В Азкабане все занято дружками твоих родителей, — отбил Джеймс, откидываясь на спинку стула и массируя шею.

Многие поржали, даже равенкловцы.

— Ты выбрал самый тупой способ загреметь в камеру, Поттер, — презрительно проговорил Эйвери.

— Я уверен, что ты всем нам продемонстрируешь более изящный способ, — перебил Бродяга.

— Или ты, — оскалился тот, но с темы не слез: — Не обидно сесть из-за грязнокровки?

Джеймс крепко сжал палочку и вспомнил предупреждение отца не лезть на рожон.

Лунатик, глядя на него, качнул головой, мол, не надо.

Маккинон раскрыла рот и уже собиралась снять со Слизерина десятку за оскорбительное слово, но в этот момент Эванс громко рассмеялась.

Сидела и ржала на весь класс.

Джеймс подумал, что она похожа на злобную русалку — такая же красивая, но способная разодрать и сожрать.

Через пару минут Эванс успокоилась и отрывисто сказала:

— Вы все такие забавные. И лицемерные, — она смотрела в упор на Эйвери и Мальсибера. — Может, лучше расскажете, как часто дрочите на грязнокровок в своих чистокровных спальнях? Или про то, что пытались сделать с Мэри в прошлом году?

Джеймс и Сириус переглянулись: они не знали, что там за история была с Макдональд, хотя обычно такие истории становятся достоянием общественности уже через пару часов.

— Да как ты смеешь, поганая грязно… — Мальсибер вскочил с места, и вместе с ним поднялись со стульев сам Джеймс, Бродяга, Лунатик, Истбрук и Найджел — чтобы закрыть собой Эванс.

Она продолжала презрительно скалиться.

— Не советую, — тихо сказал Поттер, оглядывая Снейпа и Эйвери, готовых сорваться с места. — Мне терять нечего.

Трэдуэлл своим появлением рассадил всех обратно по местам. Джеймса трясло от злости и лихорадило от слов Эванс. Видимо этой ночью что-то сломалось в ней.

И она даже после допроса продолжала говорить только правду.

Понятно, почему уроды так взъерепенились. Все они облизывались и на нее, и на Макдональд, и на десяток других девчонок, чьи родители были магглами, а сами презрительно кривились и зажимали носы, когда речь заходила о них.

Эванс знала, что ее хотят.