35. Поттер (1/2)

Утром и без того рваный сон грубо прервал патронус отца.

Он велел собираться и идти в кабинет Минервы.

Джеймс, не выспавшийся и до сих пор выбитый из колеи, быстро напялил одежду и спустился в гостиную, где на него все смотрели как на редкий экземпляр норвежского горбатого. Он в который раз подивился, как быстро распространяются слухи. Мелкота даже расступилась, чтобы дать ему пройти, хотя уж они-то точно могли не опасаться за свои задницы.

Отец ждал его на месте. Молча указав Джеймсу на стул, сам он уселся за стол напротив.

— Долиша нет, ты можешь рассказать мне правду, Джеймс, — не здороваясь, начал отец.

— Я вчера все рассказал. Я не делал этого.

— Давай-ка тогда я расскажу тебе, сын, как обстоят дела, — холодно начал тот, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки и швыряя палочку на стол. — Убит студент, свидетелей нет, даже привидения ничего не видели. Палочка твоя в порядке...

— Естественно, я же его не убивал, — вставил Джеймс.

— ...но для Визенгамота это не доказательство. Вернее как — если бы заклятие было выпущено из твоей палочки, это стало бы веским доказательством твоей виновности, а обратная ситуация доказательством невиновности не является.

— Какие чудесные законы, — саркастично фыркнул Джеймс, скрестив руки на груди.

— Однокурсники потерпевшего, — продолжал отец, не слушая его, — в один голос утверждают, что ты угрожал ему и не раз. Половина из них также вспомнили, как ты напал на него и отправил на целую ночь в госпиталь. При этом, по единогласному мнению, других врагов у жертвы не было. Их послушать, так парень был пирогом с патокой — все его любили. Понимаешь, о чем я?

— Да, — деревянным голосом отрапортовал Джеймс, — все улики указывают на меня.

— Никаких улик нет, но мотив был только у тебя. Лили Эванс подтвердила, что ты грозился отправить потерпевшего на тот свет.

— Ну, Эванс честная, это же хорошо, — издевательски ухмыльнулся он, гадая, как долго ее вчера мучили вопросами.

— Мы выяснили, что у нее никого не было, кроме тебя.

— И вы спрашивали ее обо всем этом? Ну вы и свиньи, — поморщился Джеймс.

Отец с грохотом отодвинул стул и поднялся на ноги. Джеймс смотрел на него исподлобья.

— Ты знаешь, что это означает?

Он промолчал, потому что не знал.

— Это означает, что у тебя были веские причины избавиться от соперника. Не понимаешь? Будь у нее толпа этих парней, такой шаг выглядел бы бессмысленным, а так...

— То есть ты хотел бы, чтобы Эванс оказалась шлюхой?

Отец явно разозлился, потому что сжал кулаки и на секунду прикрыл глаза. Видимо справлялся с желанием выбить из него всю дурь.

— Я предпочел бы сына, который умеет держать язык за зубами, а член в штанах. Но раз ты не умеешь ни того, ни другого, мне придется доказать, что не зря я тридцать лет охраняю закон. И ты мне в этом поможешь. Отвечай мне честно: это ты убил Дэнниса Колдуэлла?

— Я в десятый раз повторяю — нет, — выплюнул Джеймс.

— Чем ты занимался вчера в момент убийства?

— Шарился по замку, пап, не в гостиной же сидеть в девять вечера.

— Один?

— Я же сказал вчера, что да.

— Когда Колдуэлл в последний раз приставал к этой твоей девочке?

— Эванс, — уточнил Джеймс. — Дней пять назад.

— И что ты сделал, когда узнал об этом? — Вопросы были краткими, сыпались один за другим, как будто отец применял на нем одну из своих методик допросов.

— Сказал, что больше он к ней не подойдет.

— Кто-нибудь, кроме нее, слышал это?

— Нет.

— Хорошо. — Отец обошел и уселся перед ним на край стола. — Ночью мне доложили, что Питеру Колдуэллу угрожали.

Джеймс изумленно поднял на него глаза.

— Что?

— Отцу потерпевшего две недели назад угрожали. Ты помнишь, какую должность он занимает?

— Дядька у него в департаменте образования, а отец… Он заместитель главы Отдела тайн.

Чарльз кивнул.

— На него давили, должность была приготовлена для одного из сторонников нового министра, но Питер отказался уходить. А вчера погиб его сын.

Джеймс чуть не подавился словами:

— Но ведь это же как раз и означает, что убил не я! А тот, кто угрожал его отцу.

— И именно поэтому суд, который сейчас на три четверти состоит из сторонников нового министра, никогда не поддержит эту версию! Они будут настаивать на версии убийства из ревности. Им будет легко доказать свою правоту — и тем самым подчинить своей воле всех непокорных. Мол, посмотрите, что станет с вашими близкими, если вы ослушаетесь: сын Питера убит, а сын Чарльза — в тюрьме. Моя должность, Джеймс, тоже лакомый кусок.

Поттер молчал, глядя на первый в этом году снег за окном.

В башке было пусто.

Будто издалека он слышал голос отца:

— Визенгамоту будет достаточно слов однокурсников Колдуэлла и показаний — добровольных или нет — твоей Эванс. Она сказала нам, что не будет свидетельствовать против тебя, но суд сделает это за нее. В голове копаться они умеют не хуже меня.

— Ты копался у нее в голове? — не поверил своим ушам Джеймс. Он с отвращением посмотрел на Чарльза.

— Это моя работа.

Отец ухватил его за подбородок, и Джеймс уставился в его темно-серые глаза.

В башке что-то перевернулось, память пролилась на грязный пол, на нем он поскользнулся — и полетел кувырком.

Джеймс слышал голоса вдалеке — они, минуя годы, гнали его вниз, по узкой лысой тропе.