35. Поттер (2/2)
По этой тропе ходили к теплицам, и когда-то на этой тропе Джеймс впервые позвал Эванс к озеру. Она тогда наморщила нос и стала хихикать вместе с Макдональд.
Он махнул на нее рукой и устремился дальше — туда, где тропа заканчивалась обрывом.
Голоса становились громче.
Их обладатели тащили кого-то к стоячей мутной воде.
Джеймс сжал в руке палочку, ускоряя шаг.
Мимо проносился поезд, и он успел на него.
Дверь купе скользнула в сторону. Эванс в компании Макдональд и Нюниуса жрала шоколадных лягушек. Она вытянулась, накрасилась какой-то гадостью и получила значок.
Джеймс нагло уселся рядом и зажал ее у стены, отрезав путь к остальным лягушкам.
Нюнчик напрягся.
«Не планируй ничего на первый поход в Хогсмид», — велел Джеймс.
«Это еще почему?» — презрительно скривилась Эванс.
«Увидишь», — пообещал он и в тот самый день запер ее в пустом классе. Чтобы она не смогла пойти ни с кем другим.
Эванс со злости порвала в клочки его экзаменационный билет с защиты от темных искусств и швырнула обрывки в воду.
Обрывки закачались на поверхности, теряясь в тине. Эванс развернулась, хлестнув Джеймса по лицу длинными волосами — которые отрастут лишь через пару месяцев — встала на самый край обрыва и, прошептав: «Поттер, нельзя быть таким охуенным», упала в воду.
Голоса, обогнав столетия, настигли его, проткнули огромной двузубой вилкой и швырнули в пруд — следом за Эванс.
Джеймс, не готовый к этому, наглотался грязной жижи. Она застряла в горле и не давала глубоко вздохнуть.
Толща воды оказалась бесконечно глубоким бассейном в ванной старост — который все же закончился.
Здесь не было окон, и Джеймс не видел за окном луны, похожей сегодня на огромный круг сыра.
Он приперся сюда задолго до назначенного времени, включил все краны и встал около двери.
Эванс не давала ему почти неделю, а сегодня пришла, едва заметно улыбнулась, молча скинула мантию, трусы и абсолютно голая нырнула в бассейн.
Джеймс разулся и на всякий случай спросил:
«Что ты делаешь?»
«Ну, я вообще-то помыться пришла. А ты?»
«А я — трахнуть тебя. И уже после этого можно будет помыться».
Джеймс снял брюки и уселся на край, опустив ноги в воду.
«Ну попробуй», — Эванс откинулась на спину и отплыла на пару метров.
Он с силой оттолкнулся от борта и ухватил ее за пятку, затем перехватил за спину и заставил встать на дно. Там, где ему было по грудь, она уходила под воду по самую шею.
«Хватит, Эванс, — он подтолкнул ее обратно и сунулся к лицу. — Ты хочешь, чтобы я попросил? — Джеймс взял ее за поясницу обеими руками и рывком вытащил из воды, посадив на край бассейна. Он губами смахнул капли воды с ее рта. — Я попрошу. Я скучал по тебе».
Джеймс подтянулся на руках, выбрался на гладкий пол и помог подняться Эванс.
«Пожалуйста», — беззвучно проговорил он.
Она нерешительно посмотрела на огромную стопку полотенец.
Джеймс избавился от мокрых холодных трусов, пнул стопку ногой, и те рассыпались на отшлифованном камне.
«Я не могу без тебя заснуть», — сглотнув, сказала Эванс.
И он с готовностью помог ей.
Полотенца под ними сбились, плиты холодили колено и руку, но Эванс была теплая, и Джеймс прижимался к ней крепче.
Где-то радовались горластые люди, толкнувшие его в пруд.
— Прочь из моей головы!
Джеймс через силу открыл глаза. Вокруг плавали стены, он вцепился в стул, чтобы не упасть. Как будто его топили в котле с горькой водой, и она заливалась в горло, в нос и в уши.
— Ты должен оставить эту девочку, — тяжело выдохнул отец, отпуская его. — Ты одержим ею. Чтобы быть оправданным, тебе нужно выбросить ее из своей головы. Иначе ни один судья не поверит тебе.
— Я этого не сделаю.
— Сделаешь, если не хочешь в Азкабан. Там ты ее точно не увидишь.
Джеймс вскочил, схватил ближайший стул и со всей силы швырнул в стену:
— Я сказал — нет!
— Немедленно прекрати, — прошипел Чарльз. — Что все это означает? Все, что я увидел.
— Отвали, — грубо отмахнулся Джеймс. Он никогда не позволял себе в таком тоне говорить с отцом. — Тебя никто туда не звал.
— Ты что, влюбился? — рявкнул тот.
Джеймс закрыл на мгновение глаза и подумал, что нахлебался уже достаточно из вонючего котла.
Эванс в его башке снисходительно улыбнулась и позволила себя обнять.
— Ты любишь ее? — повторил Чарльз.
— Да.
Он сказал это еле слышно — и стало чуть легче.
Но в следующую секунду Джеймсу показалось, что отец закатал рукава, взял его за затылок и грубо окунул мордой обратно в мерзкую смердящую жижу:
— А она тебя — нет.