15. Поттер (1/2)
Утреннее небо затянуло тяжелыми тучами. Джеймс отдернул полог и уже минут десять пялился в окно. Он думал о том, что за три недели ни разу не попался на горячем, а все потому, что ни он, ни парни за эти три недели ничегошеньки не натворили. И некогда было, и просто разом пропало желание швырять навозные бомбы в слизеринцев, закрывать девчонок в туалетах и раздувать задротов в коридорах. Как будто в письма с результатами СОВ каждому подсыпали какой-нибудь порошок серьезности. Или вымочили письма в зелье взросления.
Джеймс начал замечать, что его гораздо больше стали волновать результаты матчей по квиддичу и новости в «Пророке». Бродяга сказал, что это и есть старость.
«Это не старость, Бродяга, — возразил Джеймс, — это восемнадцать трупов за лето».
Один из них — мистер Стерн в госпитале, второй — девочка из магглов там же, чуть младше самого Джеймса. Ее успели доставить к целителям, а вот спасти — нет. Остальные шестнадцать были найдены в разных уголках Англии, но по словам отца, над каждым из них разгоралась, как знамя в небе, Черная метка.
По поводу вчерашней новости о смене министра от Чарльза Поттера пришло краткое письмо с призывом держать ухо востро и тщательно следить за новыми людьми в школе. Отец велел не паниковать раньше времени, но о всех подозрительных изменениях в поведении преподавателей сразу сообщать ему через камин или посылать Патронуса. Письма идут долго и иногда перехватываются.
Джеймс даже чувствовал себя «на задании». В детстве они с папой часто играли в авроров, и ему доставалась роль шпиона.
Доска в гостиной украсилась долгожданным объявлением о первом походе в Хогсмид.
Хвост раскраснелся от радости, потому что Ханна Миррор еще неделю назад наконец-то согласилась пойти с ним — после года уговоров.
Бродяга заявил, что никуда не пойдет и собирается целый день наслаждаться одиночеством в спальне.
— Ну смотри, — пояснил Сириус в ответ на недоуменный взгляд Джеймса, когда они спускались на завтрак, — девятое октября — это полнолуние, то есть минус Лунатик. Хвост идет лобызаться с Миррор, да, Хвостик? А тебя, дружище Сохатый, сейчас возьмет в оборот Фьорд.
— Откуда ты зна…
— Дже-е-еймс!
Скарлетт, встряхивая волосы руками, быстро шагала к ним со стороны Западного крыла.
— Никакого мошенничества, Сохатый, — заржал Бродяга, хлопнув Джеймса по плечу.
— Что мне надеть в Хогсмид? — не здороваясь, спросила Скарлетт. — Тебе какой цвет больше нравится? Серебристый или зеленый?
— Почему ты спрашиваешь об этом у меня? — осторожно спросил Поттер, оттягивая момент, когда придется сообщить Флаффи, что ни в какой Хогсмид они вместе не пойдут.
— Ты в чем пойдешь? Учти, что я ненавижу желтый!
— Скарлетт, послушай…
Сириус уже откровенно давился смехом.
— Впрочем, тебе любой цвет пойдет, Джеймс, так что я потерплю, если ты наденешь что-нибудь цыплячье. Но что выбрать мне? Так какой цвет ты предпочитаешь — зеленый или серебристый? У меня еще есть…
— Поттеру нравится синий, Фьорд, — влезла Эванс, проходя мимо. Ее Джеймс тоже не заметил, потому что думал, как вежливо избавиться от Скарлетт, — и вздрогнул, когда услышал голос.
— Ты-то откуда знаешь, Эванс? — свысока спросила Флаффи, и та, совсем уже собравшаяся идти мимо, нехотя остановилась. Она была наголову ниже Фьорд.
Макдональд хищно оскалилась и спустила сумку с плеча. Джеймс сам так делал, когда предвидел заварушку.
— Будь ты чуть наблюдательнее, Флаффи, то заметила бы, что у Поттера синяя сумка, — снисходительно заговорила Эванс, как будто его самого здесь не было, — синий ремень, а еще он носит только синие носки.
Бродяга присвистнул, и на морде его нарисовался восторг.
— А у тебя носки в паре обычно разные, Блэк. Пять лет на истории магии были очень скучными, — объяснила Эванс свою осведомленность и равнодушно добавила — Джеймсу показалось, что сделала она это назло Скарлетт и назло ему: — Одни из трусов тоже синие, но за остальные не ручаюсь.
И пошла дальше. Ухмыляющаяся Макдональд снова подхватила сумку и, показав фак Флаффи, последовала за Эванс.
Через пару минут Джеймс уже злился, что не поставил Эванс на место, и находил себе только одного оправдание — он действительно любил синий.
— Слушай, Скарлетт, надевай что хочешь, ладно? Я не разбираюсь в этих ваших мантиях. Я вообще не собирался идти в Хогсмид, если честно. А еще я терпеть не могу, когда мне указывают, — грубо закончил Джеймс.
Лицо Фьорд исказил ужас. Кажется, она пропустила мимо ушей последнее замечание.