13. Эванс (2/2)

Типа того. Но мы целовались, да. Целуется он тоже чинно, благородно и очень неплохо, надо признать.

«А Поттер хочет меня поиметь, чтобы потом ходить с этим своим насмешливым видом, мол, я же говорил, что так и будет».

«А тебе не все равно? — скривилась Шмэри. — К тому же, если он собирается ходить с таким видом, то почему не трахнул тебя сегодня, а? Ведь мог бы, ну?»

Определенно мог. И в целом мне все равно, с каким видом Поттер ходит и будет ходить. Зато я перестану чувствовать себя дурой в его присутствии. Старушка Мэри права.

— Ты завтра свободен, кстати, после тренировки? — как ни в чем не бывало спросила я у Поттера, который все еще стоял за спинкой дивана. Потому что прошло всего секунд десять.

— Все еще считаешь себя остроумной, Эванс? — якобы равнодушно спросил Поттер, но, готова поклясться, у него тоже вспотели ладони.

Он сунул руки в карманы и двинулся к спальням. Шмэри громко икнула, а Фабиан, проводив Поттера настороженным взглядом, спросил:

— Так что, есть для нас работенка?

— Ага, эссе по заклинаниям на тему Манящих чар для четвертого курса и Древние руны для мелкоты. Только вы оба грязные и воняете, поэтому идите в душ, а я…

Договорить я не успела, потому что к Фабиану подскочил взлохмаченный Фенвик и затряс газетой у того перед носом:

— Фабиан, гляди! Гляди, что творится!

Отец Бенджамина занимал должность главного редактора «Ежедневного пророка», и стоило предполагать, что все важные новости Фенвик узнавал первым. Может быть, именно поэтому он был таким дерганым. Меньше знаешь — крепче спишь.

Фабиан выхватил газету у него из руки, развернул и прочитал крупный заголовок на первой странице:

«Министр магии уходит в отставку.

Вчера в девять тридцать вечера действующий министр магии Роберт Лич заявил о своей отставке. Его место займет Альберт Экройд, до сегодняшнего дня занимавший пост третьего заместителя министра.

Мистер Лич не посчитал нужным прокомментировать свое решение, а его секретарь предположил, что уход министра связан с возрастом: в январе будущего года ему исполнится восемьдесят лет».

Фабиан глянул на дату и медленно произнес:

— Газета завтрашняя, то есть это произошло сегодня, — он глянул на часы, — час назад?

Бенджамин закивал, кусая нижнюю губу. «Прям хроноворот какой-то», пробормотала Шмэри.

— А что такого-то? — спросила она уже громче. — Конечно, и в обычном мире королева уже лет двадцать не менялась, но ведь она не вечная. Лет через десять точно другая будет.

— Дело не в том, что министр уходит, а в том, что его место займет Альберт Экройд. Блин, и Поттер уже ушел... Надо ему показать.

— А Поттер здесь при чем?

— Кто такой этот Экройд? — спросили мы с Мэри хором.

— Отец Поттера — глава отдела магического правопорядка, — пояснил Фабиан таким тоном, будто списки всех-всех чиновников министерства висели на каждой стене, и не знал их только самый отсталый студент. — Вы разве не знали?

— Нет, — замотала башкой Шмэри. — Это просто невероятно, я никогда бы в это не поверила, но Поттер ни разу не говорил, что его отец министерская шишка.

— Экройд — один из сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть, — нервно сообщил Бенджамин. — Но за руку его не брали. Все сплетни пресекаются на корню, материалы со всякими намеками сразу заворачивают и не дают печатать.

В прошлом году мне казалось, что Пожиратели смерти — это такие же школьники, как и мы. Я осуждала Северуса за то, что он водится с Мальсибером и Эйвери, как будто мы в детском саду. Как будто можно было попросить его перестать с ними дружить — и все сразу стало бы как раньше. Ведь это же так просто: с малых лет сказки говорят нам, что быть на одной стороне с добрыми волшебниками — правильно, а злых волшебников нужно побеждать. Но чем дальше, тем яснее становилось, что вокруг Волдеморта кольцом смыкается армия темных колдунов. И армию эту пополняют вчерашние студенты, потому что теперь они — взрослые.

— Так, я к Поттеру.

Фабиан решительно вскочил на ноги, сцапал газету и умчался в спальни. Фенвик потоптался на месте, глядя на нас с таким видом, будто сейчас описается, потом поплелся в ту же сторону, крепко сжимая палочку.

— Знаешь, Эванс, — протянула Шмэри, ковыряя пальцем обивку дивана, — я прямо чую запах дерьма, но пока не понимаю откуда.

Я смотрела на огонь, полыхающий в камине, и почти ощущала, как искры выпрыгивают из него, разбегаясь по гостиной. Как начинает тлеть ковер, как загораются шторы, и вся комната уже охвачена пламенем.

Я тряхнула головой, зажмурилась и открыла глаза. Гостиная оставалась на месте, целая и невредимая. Пока что.