10. Поттер (2/2)

Либо Эванс сейчас свалит отсюда на трибуну и будет думать, почему он не повелся на ее вранье. Может быть, даже удастся убедить ее, что Джеймс заранее все продумал.

Кто-то, очень напоминающий половину Бродяги, с хлопком, как Пивз, появился в желудке и заржал. Ты только что засовывал язык ей в рот, а руку — в трусы. Сказал, что хочешь выебать ее в душе. Ты разве что в рот ей не дал. Заранее он продумал, как же.

Джеймс поймал себя на мысли, что, несмотря на все доводы, склоняется к тому, чтобы вставить Эванс здесь и сейчас.

Но тут она спокойно спросила: «Ты больше не будешь трахаться?»

Джеймс чувствовал, как по спине катится пот, как колотится о ребра сердце, как налился кровью член, а у этой сучки даже дыхание не сбилось. Как будто морду салфеткой после званого обеда вытерла и поинтересовалась десертом.

— ...пятнадцать! — гаркнул Поттер, когда Фенвик коснулся ногами земли и поднял облако пыли. — Остальные могут лететь прямиком в замок! — прогремел он на все поле.

На трибунах опять зашумели. Все до единого зеваки в эту секунду бесили Джеймса, хотя обычно он любил, когда им восхищаются.

— Теперь вы, — он повернулся к раскрасневшимся кандидатам, — разделитесь на группы по пять человек. Задача каждого из вас — забить как можно больше мячей. Первая пятерка — по метлам. Дик и Гамильтон составят вам компанию.

Джеймс взмыл в воздух вместе со всеми и начал наблюдать. Так он и думал: каждый из кандидатов старался завладеть мячом и не хотел отдавать пас ни соперникам, ни действующим охотникам, даже если это был бы верный гол. Джеймс хмыкнул и спустя десять минут цирка велел спускаться.

Вторая группа оказалась не лучше, только при этом они еще и забить толком не могли. И только игроки третьей команды показали подобие слаженной игры. Возможно потому, что они постарше и поумнее, ну, либо ничего не стоят друг без друга.

Джеймс ткнул пальцем в неудачников:

— Вы все ни на что не годитесь.

— Наша группа забила больше остальных! — обиженно крикнул Роланд, а может, его звали Рональд.

— Вы носились с квоффлом, как дракониха с яйцом. Вот ты, например, почему не отдал пас? И вместо этого несся с мячом через все поле.

— Ты сказал, кто больше забьет…

— Я вас наебал, — припечатал Джеймс. — Когда объявляют результат игры, не важно, кто из охотников забил больше, сечете?

Роланд — или Рональд — что-то пробурчал себе под нос, но Джеймс уже не слушал.

— Так, ты, ты, ты и ты — останьтесь, остальные свободны. Томен, к кольцам. А вот теперь без шуток — начинаем забивать Гарольду, у каждого из вас десять попыток. Кто меньше раз обосрется, тот и попадет в команду.

— Звучит аппетитно, — задумчиво ввернул Фабиан, с сожалением глядя, как его друг Фенвик плетется к трибунам.

— Давай я первый, — вызвался Дирборн, выступая вперед.

— Прошу.

Карадок забил шесть раз, пятикурсница, имя которой Джеймс не помнил, завалила семь попыток из десяти, расплакалась и смылась раньше, чем он успел смешать ее с дерьмом.

Прюитт отправил ровно в кольцо восемь мячей, и Джеймс в который раз удивился, где тот был раньше.

— Ну что, Макдональд, — он повернулся к ней и прищурился, — осталась только ты.

Она до белых костяшек сжимала древко лохматой метлы и упрямо смотрела на Джеймса. А Джеймс смотрел на Макдональд и видел Эванс у стены, ее покрасневшие губы, смятую юбку и грудь под рубашкой.

Нужно было выебать ее и перестать замечать. И Джеймс решил для себя, что в следующий раз так и сделает.

— Удачи, — сказал он Макдональд в спину и с удивлением обнаружил, что в голосе нет издевки.

Джеймс почти слышал, как стадион затаил дыхание. Как на маггловской картине, замерли люди, застыли в воздухе птицы, стих ветер, и верхушки деревьев Запретного леса больше не шевелились.

Она правда хорошо шла. Забила четыре подряд, потом два Томен отбил и три пропустил.

— А если будет поровну? — тихо спросил Прюитт.

— До первого проигрыша, — так же тихо ответил Джеймс.

Но растягивать удовольствие не пришлось. Последний бросок Макдональд завалила: то ли метла под ней дернулась, то ли Томен угадал ее маневр, но мяч пролетел мимо кольца по касательной.

Стадион разом вздохнул, дрогнули зрители, а Джеймс кашлянул и усмехнулся своим чувствам: где-то глубоко, на самом краю его раздраженной души шевельнулось разочарование. Или это была жалость.

Все-таки справедливость — такая сука.

— Поздравляю, Прюитт, — он протянул Фабиану руку. — Ты в команде. Но почему именно сейчас? Тебе же один год остался, а на испытаниях я тебя вижу впервые.

— А я только недавно узнал, что старост тоже берут, — пожал плечами тот, и Джеймс в который раз не понял, шутит он или нет.

Прюитт с интересом наблюдал, как Макдональд приземлилась, подняв фонтан грязи. Она напоминала растрепанного домовика.

Джеймс не вовремя вспомнил мистера Стерна и его совет делать все правильно. Ему легко говорить, он все свои ошибки уже совершил.

— Макдональд!

Она не слышала, потому что в этот момент ожесточенно молотила метлой по земле. Не только у Джеймса день не задался.

— Макдональд, мать твою, — он крепко взял ее за плечо и развернул к себе, — метла не виновата. Она слишком старая; ты же не пиздишь свою бабулю за то, что сожгла ужин.

— Моя бабуля сдохла до моего рождения, — прорычала Макдональд.

— Макдональд, мне нужен запасной игрок. Ты показала второй результат, так что место твое. Но метлу надо заменить, а эту отправить на кладбище.

Хотя они учились вместе шестой год, Поттер увидел удивление на лице Мэри Макдональд впервые. Он улыбнулся про себя. Год обещает быть веселым.

— Первая тренировка в новом составе — в понедельник, — объявил он команде. — Всем спасибо, хорошо поработали.

Прюитт с Макдональд ударили по рукам.

Джеймс закинул метлу на плечо, небрежно оглядел трибуны и достал из кармана курево.

Это был один из самых странных дней в его жизни.

Он взял в команду двух игроков, которых меньше всего ожидал видеть в составе.

Он смог испытать подобие радости за Макдональд, несмотря на то, что уже к полудню все его чувства были выжжены злобой.

В конце концов, подумал Джеймс, лежа в кровати глубоко за полночь, это был день, когда он впервые поцеловал Эванс.