10. Поттер (1/2)

Джеймс издалека увидел толпу с метлами. Человек пятьдесят, не меньше. На трибунах собралось еще больше. Он готов был поклясться, что большинство пришли поглазеть, «как Поттер будет разносить неудачников». Джеймс славился своей прямолинейностью при отборе в команду; кривоногих он называл кривоногими, бездарных — бездарными. И мог себе позволить, потому что его талант признавал даже последний слизеринец.

Половину из толпы составляла массовка, а реальных претендентов из них будет штук пять, как обычно. Часы показывали десять минут двенадцатого.

В душе он высушил волосы горячим воздухом из палочки и постарался выбросить Эванс из головы. Но теперь она сидела на трибуне и не хотела выбрасываться. Джеймс уже чувствовал себя уставшим, а ведь испытания еще даже не начались.

Через минуту после того, как Эванс покинула раздевалку, он пожалел о том, что остановился. У него стоял, до одиннадцати оставалось пять минут, а еще он наговорил какой-то хуйни, которая должна была умереть вместе с ним и не предназначалась для ушей Эванс.

Перед летними каникулами они разругались в дерьмо. Сначала посрались у озера из-за Нюниуса, потом в поезде Эванс намекнула, что на платформе ее будет ждать какой-то типа парень, и Джеймсу никогда и ничего не обломится. Он пожелал ей хорошенько натрахаться летом.

Домой Джеймс приехал злой как голодный дракон.

Первую неделю он по традиции провел у матери на работе.

Каждое лето Дорея Поттер брала сына с собой в госпиталь Святого Мунго и отдавала на растерзание своим подчиненным. Целители таскали его по палатам и набивали голову всякими рассказами о мазях и зельях. Пару лет назад он даже самостоятельно забинтовал одного старика с ног до головы — и тот выжил.

Мать была уверена, что когда-нибудь знания Джеймса спасут кому-нибудь жизнь.

— Мистеру Стерну стало хуже, — расстроенно пробормотала Мириам, целительница лет тридцати, выходя из очередной палаты. Она всегда переживала за пациентов, как будто каждый из них задолжал ей по пятьдесят галлеонов и не успел вернуть.

— Чем он болеет? — поинтересовался Джеймс скорее для порядка.

— Ничем, — пожала плечами Мириам. — Но если так пойдет и дальше, до августа не доживет.

— Так не бывает, — он скептически хмыкнул, схватил с проплывающего подноса яблоко и откусил от него. — Может, он старый? Сколько ему?

— Пятидесяти нет. Да ты зайди, Джеймс, а я дальше побегу.

И он зашел.

Мистер Стерн пластом лежал на кровати и смотрел в потолок. Выглядел абсолютно целым, но при этом совершенно мертвым.

— Привет, мистер, — начал Джеймс, усаживаясь в кресло у стены.

Пациент пошевелился и прохрипел что-то смахивающее на приветствие.

— Говорят, вы помираете.

— Ты не знаешь, парень, есть там что-нибудь дальше?

— Не знаю, я еще не умирал.

Мистер Стерн, кажется, усмехнулся и с трудом приподнялся на локте.

— Надеюсь, что есть, — вздохнул он почти мечтательно. — Тогда я снова увижу мою Пенни. В конце концов, какая разница, где мы будем вместе?

— Целители говорят, что у вас ничего не болит, — аккуратно произнес Джеймс.

Стерн помолчал. Он так глубоко задумался, будто взял и умер.

— А у тебя есть твоя Пенни, парень? — спросил он, очнувшись.

Да сколько угодно. Но Поттер не собирался помирать, если с одной из них случится беда. Да и что с ними может случиться? Лет до шестидесяти точно.

— Главное — сделай все правильно, парень. Я вот по молодости позволял себе лишнего и чуть не потерял мою Пенни. Нам тогда было лет меньше, чем тебе сейчас.

— А как правильно-то? — Джеймсу действительно стало интересно. Вдруг этот случайный умирающий человек что-то знает.

— Правильно — вообще на девок не глядеть, чтобы проблем не было, — отрезал Стерн, на мгновение превращаясь в здорового сварливого старика. — Но это мало кому удается. А если уж вляпался, терпи. Терпеть много придется. Пока она привыкнет к тебе, пока ты от остальных избавишься…

Хотелось спросить, от кого — остальных, нужно перебить конкурентов, что ли, — но Стерн так тяжело кашлял, как если бы говорил из последних сил.

— ...поймешь сам… когда без нее дышать не сможешь...

Через неделю мистер Стерн ушел к своей Пенни.

Мама сказала, что они так и не смогли понять, чем он болел.

— Мам, — окликнул ее Джеймс, ковыряя ложкой кашу за завтраком,— как думаешь, можно умереть от того, что скучаешь по кому-то?

— Нет, дорогой, это полная чушь, — отозвалась та, помахивая палочкой над беконом.

Он доверял матери, но слова случайного умирающего человека не шли из головы. Да и как еще объяснить, что однажды он просто закрыл глаза — и никого не стало.

— Так, — крикнул Джеймс, применив Сонорус, — первый тур! Сыграем в игру, кто быстрее: студенты Равенкло встаньте справа от меня, а хаффлпаффцы — слева.

Человек пятнадцать — в основном мелкота — зашевелились и разбрелись на две кучи.

Гриффиндорцы, те, что посообразительнее, тихо заржали. На трибунах засвистели и захлопали. Джеймс вздохнул полной грудью и почувствовал, как возвращаются силы.

— Вам всем я советую попробоваться в команды своих факультетов, хотя туда, насколько я знаю, не берут тупиц.

Поттер оглядел оставшихся — в основном третий-четвертый курс, но и старших достаточно: Дирборн, Фенвик, Макдональд на своем старье и даже Прюитт приперся. Джеймс старался сосредоточиться на квиддиче, но он смотрел на подружку Эванс и вспоминал, как Фьорд попала в команду. Эту историю не обслюнявил только ленивый, но лишь немногие знали правду. На самом деле, с Уорлоком, бывшим капитаном Равенкло, трахалась не сама Скарлетт, а ее сестра Селестина. Кажется, не так давно она вышла за него замуж.

Джеймс держался из последних сил, когда Эванс смотрела на него в раздевалке голодными глазами. Ее сраная откровенность высосала из него остатки выдержки, и он до основания разрушил все, что построил в себе за лето.

А ведь у него так хорошо получалось злиться на Эванс, ни во что ее не ставить и смотреть на нее без сраного заглядывания в глаза. Он мог бы выиграть соревнование по искусственно выращенной ненависти к Эванс.

— Второй тур, — Джеймс подал свисток. — Проверяем скорость. Вас здесь, — он быстро пересчитал кандидатов, — двадцать семь человек. В следующий тур проходят первые пятнадцать.

Джеймс не сдержался и бросил презрительный взгляд на рухлядь Макдональд.

— По метлам!

По свистку почти три десятка человек оттолкнулись от земли и взвились в воздух.

Джеймс поднес руку к глазам, чтобы защититься от солнца, и стал следить за ними. Прюитт вырвался вперед на добрых десять футов, за ним держались пара четверокурсников, девчонка с пятого, Дирборн, Макдональд, затем основная толпа. Все они превратились в размытую полосу в небе, на фоне которой мельтешили болельщики на трибунах. Ему казалось, что у него кружится башка.

Целуя Эванс, Джеймс мог думать только о том, что хотел этого лет с тринадцати. И не предполагал, что это произойдет именно сегодня и именно так. Даже мысль о том, что летом она гуляла с каким-то магглом, не смогла поднять в нем волну отвращения. Сейчас-то Эванс здесь, сосется с ним, и между ног у нее мокро. Джеймс почувствовал, как ее пальцы впились в плечо, и у него была секунда, чтобы отдышаться.

Он мог прямо сейчас снять с Эванс трусы и трахнуть ее на этой гребаной лавке. А после посмотреть, как вся такая невозмутимая Эванс делает вид, что ничего не было, потому что при взгляде на Джеймса будет вспоминать раздевалку и синяки на своей спине от твердой скамьи.