9. Эванс (2/2)

— Эй, Поттер, пусти погреться, а? До одиннадцати еще два часа, я к скамейке примерзну.

Он остановился и на секунду замешкался. Потом посмотрел на мой красный нос, почесал щеку и мотнул головой — типа «пойдем».

До этого дня я бывала в раздевалке всего пару раз, и то с участниками других команд. Довольно маленькая, но с широкими окнами комната, из которой две двери вели в другие помещения. Я достала палочку, сотворила огонь в стакане, поставила его на лавку и сама с ногами забралась рядом.

Поттер тем временем скинул алую мантию и молча скрылся за одной из двух дверей. Наверное, там располагалась комната капитана.

Первые минут десять я думала только о том, как согреться, но вместе с теплом ко мне вернулась мысль, зачем я здесь. Придется набиваться к Поттеру в собеседники, чем бы он там в своей капитанской ни занимался.

Я слезла со скамьи и тихо приоткрыла дверь.

Ноги Поттера не доставали до пола около полуметра, а сам он висел под потолком на перекладине.

Он снял рубашку и подтягивался полуголым: я тупо пялилась на его спину минуты две, и за это время насчитала пару дюжин раз. И три шрама.

Комнатка была малюсенькая, едва вместившая что-то типа стола и вешалку. На вешалке болталась футболка. Когда Поттер спрыгнул на пол и повернулся, я задала самый тупой вопрос своей жизни:

— Так ты для этого приходишь раньше?

— А ты думала, девок ебать? — грубо спросил Поттер, вытирая шею полотенцем.

— Я вообще об этом не думала, если честно, — призналась я, рассматривая его. Я почувствовала странное покалывание в бедре и вспомнила, что подобное ощущала в те самые минуты, когда летом делала минет Ричарду с соседней улицы.

Поттер молча взял футболку и прошел мимо меня в раздевалку. Видимо в каморке не хватало места, потому что он растянулся на полу и принялся отжиматься. Мне показалось, что он издевается, и желание выложить какую-нибудь правду — как советовала Шмэри — усилилось.

Я знала, что физические упражнения просто так не даются, нужны тренировки, и судя по тому, сколько раз Поттер отжался, занимался он давно.

Сев обратно на скамью, я погасила пламя в стакане и стала просто смотреть. Поттер упорно делал вид, что меня не существует, но я помнила слова тренера по гимнастике: во время программы никакого трепа и посторонних дел, иначе схлопочешь травму.

— Ну-ка, Эванс, подвинься, мне нужна скамейка.

Пришлось посторониться. Он улегся на спину, махнул палочкой, воздух закрутился так, что в легких его стало не хватать, и над Поттером повис увесистый металлический прут, который он обхватил пальцами. Наверное, аналог штанги. Выходит, этот засранец уже выполняет чары Восстановления.

Я слышала, как тяжело он дышит, и только когда Поттер поднялся и отставил прут в сторону, сказала:

— У меня ощущение, что я вторглась во что-то… личное.

Он расправил плечи и медленно, одну за другой, потянул руки. Потом расслабился и перекинул футболку через плечо.

— Да нет, — безразлично произнес Поттер, — Бродяга и Хвост с Лунатиком постоянно заходят, но сейчас они дрыхнут. А вот что здесь делаешь ты, Эванс? Тебе же все равно, кто будет играть, хоть Филча возьми.

— Последние полчаса — маюсь от скуки и смотрю на тебя, Поттер. — И я продолжала пялиться. — Сегодня я просто болею за Мэри.

— У нее мало шансов, — он покачал головой. — Ты согрелась? Через десять минут пойдем на поле, только душ приму.

Стоило признаться самой себе — я не умела навязываться, да и нужды никогда не было. Со мной всегда заводили разговор, меня звали, приглашали, настойчиво упрашивали, и именно поэтому я слабо представляла, как заставить человека забыть про все на свете, если он этого не хочет.

Поттер обернулся у двери душевой:

— Если собираешься и сюда зайти, учти, что я моюсь голым.

— А что, у тебя нет привычки запирать дверь, Поттер?

— Ну, обычно тут нет никого, кто не видел меня без штанов.

— Не думаю, что у тебя там что-то, кардинально отличающееся от других мужчин.

Он прищурился. Я почти видела, как в его башке мои слова создают логическую цепочку, которая будет заканчиваться словом «шлюха». Большинство почему-то уверены, что член можно увидеть, только если раздвигаешь ноги.

— Если здесь не на что смотреть, тогда почему бы тебе не перестать это делать и заняться своими эвансовскими делами. — Поттер произнес это презрительно, как будто мои дела по определению не могли быть важными.

Я глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, и сказала ровно то, о чем думала с того момента, как увидела Поттера в его каморке:

— Потому что я смотрю на тебя, и мне хочется оказаться между тобой и этой стеной.

Что-то в его лице мгновенно поменялось, он весь собрался и отпустил ручку двери.

— Считаешь себя охренительно остроумной, Эванс?

Поттер держался холодно, но я видела, как поднимается его грудь, и знала, что он сейчас сорвется. Доводить его я умела, а вот отвлекать от отборочных — нет. Я постаралась незаметно вытереть вспотевшие ладони о юбку и расставить ноги чуть шире — чтобы исчезло ощущение, что писька раздулась вдвое.

— Считаю, что лучше говорить правду. Вот ты о чем сейчас думаешь, Поттер?

Он медленно поднял руку и провел по лбу и по волосам. Наверное, думал, как бы избежать ответа. Я представила, как мы стоим здесь минуту, вторую, десятую, сотую, а тем временем отборочные закончатся сами собой, и Шмэри окажется в команде, потому что перебьет всех конкурентов древком метлы.

— Честно? Я думаю о том, что хочу закрыться с тобой в душе, Эванс, и выебать.

Ну приехали.

Поттер стиснул меня у стены — все, как я просила — и прижался к губам. Он не суетился и тщательно обсосал сначала нижнюю, потом верхнюю губу, потом снова вернулся к нижней. Где-то в абсолютно пустой голове мелькнуло, что до этого мы ни разу не целовались. Я даже представила, как эта мысль, словно мелкий гном, мечется внутри черепа, бьется о его стенки, визжит и рвет волосы на полулысой башке.

Поттер задрал юбку и сунул пальцы мне в трусы.

К этому я не была готова. Я так вцепилась в его руку выше локтя, что заставила опомниться.

Он оторвался от меня и уперся лбом в стену рядом с моим ухом.

— Эванс, вали отсюда, — тяжело прошептал Поттер. — Я думал, ты пиздишь, и это должно было помешать, а ты не пиздишь, и если ты сейчас не свалишь, я тебя выебу. И пути назад не будет. — Он со всей силы саданул кулаками о стену. — И больше не говори мне всю эту сопливую поебень. Я завязал с этим дерьмом, Эванс.

— Ты больше не будешь трахаться? — я одернула юбку. Низ живота до сих пор сводило. В голове гном-истерик с разбегу ударился башкой о стенку черепа, отлетел от нее и замер.

Никогда Поттер не выглядел таким злым. Он жутковато улыбнулся и начал расстегивать ремень, чтобы все же пойти в душ.

— Когда-нибудь ты сама под меня ляжешь, Эванс. Ведь ты уже почти это сделала.

Вот почему никто не любит говорить правду.