Часть 10 (1/2)
Мисс Беннет вечером не пришла в столовую.
Дарси попросил слугу отнести ужин в её комнату.
Он долго не мог заснуть, наверное это была самая тяжёлая ночь в его жизни.
Безысходность, горечь разочарования, обида владели им.
Ему придётся смириться с фактом, что она его отвергла, и жить дальше.
Но его сознание не могло примириться с этим. Он закрывал глаза и видел её. Она владела им и не отпускала его, продолжала сниться ему, заставляла его тело гореть от неутолимого желания. Не было спасения, не было выхода.
Лиз, его Лиз — его тело уже считало её своей, в его снах она была рядом, она принадлежала ему, но наяву она ускользала от него.
Ты бросила меня, Лиз, ты больше не моя, и я как брошенное дитя плачу и прошу — вернись ко мне.
Он всё-равно любит её, он не сможет вырвать её из своего сердца.
Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, несбывшееся зовёт нас… И мы оглядываемся, пытаясь угадать, откуда прилетел зов.
Но время проходит, мы проплываем мимо высоких туманных берегов несбывшегося, толкуя о делах дня…
Его позвало несбывшееся…
То, ради чего и живёт на земле каждый человек. Нет у нас другого смысла и цели, кроме этого чувства. Великая сила, соединяющая воедино все частички вселенной.
Утром она спустилась к завтраку. В том же темно-синем платье, поникшая и бледная, сидела она напротив, не поднимая глаз.
Джорджиана заметила, что между ними вышла какая-то размолвка. Она с удивлением смотрела на них, но они оба молчали.
Элизабет также не смогла заснуть той ночью. Её мучали страшный стыд, неловкость, страх. Ей сделал предложение сам мистер Дарси! Он влюблен в неё настолько, что просил её руки! Но она отказала ему, так как испугалась — она оказалась не готовой к его словам, испытала настоящий шок. Что он за человек? Как завтра она сможет посмотреть ему в глаза? Он наверняка возненавидит её. Теперь скорей всего ей придётся покинуть этот дом. Он вряд ли станет терпеть её здесь. Не стоило вообще соглашаться на эту работу. Ничего хорошего из этого не вышло.
Между ними не установилось того понимания, которое помогло бы растопить лёд. Он жил в своём мире, а она — в своём. Он сам с первого дня их знакомства отгородился от неё, ясно дал ей понять, что она ему не ровня. А сегодня этот барьер, воздвигнутый когда-то им самим, стал непреодолимой преградой между ними.
Сейчас она боялась мистера Дарси, не понимала его, не представляла, что можно от него ожидать. Для неё он так и остался чужим, непонятным ей человеком. Сегодня он вызывал у Элизабет лишь опасения и неприязнь. Рассказ Уикхема уже успел сделать своё черное дело.
Но мистер Дарси ничего не говорил ей больше. Шли дни, она ждала, когда он предложит ей расчёт, но он почему-то молчал. Вёл себя так, будто ничего не произошло. Они почти не общались друг с другом. Он изредка спрашивал её о темах занятий, о книгах, которые требовались ей для уроков. Их беседы также почти прекратились — он как-будто стеснялся лишний раз заговаривать с ней, а она тем более боялась сказать ему лишнее слово. Но не сговариваясь, оба они старались скрывать от Джорджианы случившуюся размолвку, как поссорившиеся родители стараются сохранять видимость хороших отношений в присутствии своего ребенка. Он по прежнему слушал иногда их с Джорджианой игру, интересовался занятиями и успехами своей сестры, был также вежлив с мисс Беннет.
Она больше не видела в его глазах того восхищения, его взгляд казался отстраненно-грустным. И в её душе мелькало смутное чувство сожаления.
Жалела ли она, что отказала ему?
Элизабет просто не могла представить себя его супругой — она всё еще жила детскими романтическими мечтами о настоящей любви с первого взгляда. Увы, первый взгляд оказался достаточно холодным, как и слова, сказанные им в её адрес. Насколько же много значит первое впечатление, и до чего трудно бывает нам преодолеть его силу.
Её отказ был первым, непроизвольным и естественным ответом на его предложение. Нет, конечно, позже она задумалась о том, как много потеряла, и как неосмотрителен с точки зрения общепринятого здравого смысла был её поступок. В её нынешнем положении она не могла не задуматься об этом.
Но как вдруг ей выйти замуж за этого чужого, надменного господина, к тому же, по некоторым сведениям, недоброго и мстительного? Он, внезапно для неё, заинтересовался её скромной персоной, но что ожидало бы её — бедную бесприданницу, окажись она в его полной власти? Он молод и хорош собой, но не проскочило между ними искры, не зажглось её сердце — он держался слишком высокомерно и замкнуто в первые месяцы их знакомства.
Мистер Дарси создал устойчивое первое впечатление о себе — он сам хотел этого.
Ей сразу и достаточно четко дали понять, что она — лишь прислуга в его огромном доме. Элизабет Беннет не была уже той беззаботной барышней дворянкой — небогатой, но независимой. У неё не было больше состоятельного доброго родителя, её дом ей уже не принадлежал, вся её семья сейчас была во власти чужого человека. После смерти любимого отца она чувствовала себя глубоко несчастной и потеряла большую часть своей живости, да и былой уверенности в себе.
Мистер Дарси был добр к своей прислуге, но, как истинный аристократ, умел, не прилагая видимых усилий, поставить дело так, что все его работники очень хорошо понимали своё место и свои обязанности.
Элизабет с первого дня это ощутила. Она вполне осознавала свое незначительное положение здесь и отнюдь не стремилась сократить дистанцию между собой и хозяевами поместья. Для любви требуется прежде всего понимание, лёгкость в общении, душевная привязанность, но этого не было, да и не могло возникнуть при подобных обстоятельствах.
А он? Он почти сразу увидел в ней интересного собеседника, равного себе по уму, а чуть позже разглядел и восхитительную женщину, но сначала он всеми силами старался избавиться от своего чувства, побороть очарование.
И в то время, пока в нем происходила эта борьба, он был особенно холоден с ней.
Он считал само собой разумеющимся, что всё вокруг подчинялось его желаниям, и все люди рады были бы исполнить любую его прихоть. Он привык сам решать, с кем ему общаться, а кого стоит удалить от себя, кому оказать милость, а чьи просьбы игнорировать.
Он всегда выбирал сам. А люди — все без исключения, послушно подчинялись его выбору.
Родители с рождения прививали ему добрые чувства к окружающим, воспитывали в нем справедливость и разумную снисходительность. Воспитание вполне согласовывалось с его природными наклонностями. Но весь мир крутился вокруг Фицуильяма Дарси, и он вырос в уверенности, что по другому быть не может.
Она поразила его и этим: первая молодая женщина в его окружении, которая не льстила, не раболепствовала, не пыталась привлечь его внимание тем или иным способом. Она не становилась излишне оживленной в его присутствии, не кокетничала с ним. Он знал о случившемся с ней несчастье — её печаль объяснялась недавней смертью родителя и тяжелым положением семьи. Но тем большее сочувствие вызывала она у него. Он не заметил в ней ни капли притворства — все её чувства казались ему искренними.
Она держалась скромно, но с достоинством истинной леди, в ней одной он не смог найти ничего вульгарного, ничего, что так отталкивало его от хищниц и пустых кокеток высшего света.
И эта женщина, образ которой в его душе сиял чистым белым светом, без единого пятнышка, она единственная не подчинилась — не подыграла ему, как делали это почти все вокруг.
Возможно другого на его месте её резкий отказ унизил бы, заставил бы испытывать мстительные чувства, даже возненавидеть былой объект обожания. Но он был настолько с раннего детства уверен в себе, настолько лишён комплексов неполноценности, что уязвленное самолюбие не повлияло на его устремления.
Обида на неё, возмущение, быстро уступили место совсем другому чувству — он уже не мог отказаться от этой женщины, он должен был завоевать её сердце, найти способ заставить её ответить на свою любовь.
Как избалованное дитя, привыкшее всегда получать то, что ему хочется, Дарси тем больше стремился во что бы то ни стало получить желанный предмет, чем недоступней он ему казался.
Конечно, всё это время он мучительно искал ответ на вопрос: почему она отказала ему? Искал, и не находил. На многие подобные терзающие нас вопросы отношений с окружающими людьми мы никогда самостоятельно не найдем ответа, так как нам не дано, к сожалению, увидеть себя со стороны.
Она заявила, что очень плохо знает его характер! Как странно! Ему казалось, что во время их общения он понял и полюбил её душу, он думал, что и она получила достаточно сведений о его душевных устремлениях.
Почему он испытывал такой подъем, общаясь с ней раньше? Что находил он в их беседах?
Он будто разглядел в ней родственную душу, услышал в её словах отзвуки своих мыслей. А она? Почему он был так уверен, что и она поняла его?
Его погубила эта привитая с раннего детства уверенность, что каждый человек, с которым он общается, только и ждёт знаков его внимания, несказанно радуется любому из них. В обольщение своего эгоцентризма, он был искренне убеждён, что лишь от него одного зависит его и её счастье, стоит ему лишь намекнуть ей о своих чувствах, и она тут же с благодарностью ответит на них.
Дарси был достойным преемником своего отца. Он унаследовал от него способность отличать порядочных людей. При всей своей замкнутости он имел врожденный талант вычислять людей, считывать мотивы их поступков. Лесть или ложь не способны были его обмануть. Напротив — всегда настораживали. Но он именно умом, а не чувствами, понимал — точнее вычислял мотивы тех или иных слов и действий людей. К сожалению, этот талант работал лишь в деловой сфере. Как раз в области чувств он силён не был. Есть люди с врожденным абсолютным слухом. Вот и у Дарси он был — любую фальшь в поведении окружающих он чувствовал, как музыкант чувствует неверную ноту. Эта счастливая способность много раз спасала представителей семейства Дарси от ошибок в делах — позволяла избегать подозрительных сделок, вовремя избавляться от бесчестных партнеров, нанимать на службу, и уж тем более приближать к себе только достойных людей. Во многом благодаря этой способности его предки приобрели и увеличили своё состояние.
Дарси не стерпел бы в своём близком окружении человека фальшивого. Он привык доверять своей интуиции — раньше она никогда не подводила его.
Элизабет Беннет звучала для него чистой прекрасной мелодией без единой ноты фальши. Он почти с самого начала их общения уверился в её безусловной порядочности и вряд ли кто сумел бы его переубедить. Нет, он уже не мог отказаться от мечты о ней — как меломан никогда не откажется от возможности слушать лучшую музыку мира в исполнении виртуоза.
Но вот уловить её настроение, понять её чувства по отношению к нему он не смог. В области чувств он был как неопытный малыш. И его первые робкие шаги к ней навстречу закончились падением — она оттолкнула и опрокинула его на землю.
Очень скоро Джорджиана в сопровождении мисс Беннет вернулась в Пемберли, и там продолжилась их обычная жизнь.
Мистер Дарси остался в Лондоне ещё на три недели — он обещал приехать к сестре на Рождество.
Как-то Джорджиана со своей учительницей прогуливались в пемберлийском парке и тут, свернув на боковую дорожку, они лицом к лицу столкнулись с Уикхемом. Это было настолько неожиданно, что они обе одновременно вскрикнули.
Уикхем живо воскликнул: как я рад вас видеть, милая Джорджиана, дорогая мисс Дарси, о, мисс Беннет! Отлично выглядите сегодня!
Оказывается он уже несколько дней жил у своей крестной в окрестностях Пемберли. А в парк зашел, так как хотел побродить по своей любимой аллее — здесь неподалеку рос огромный дуб с дуплом — в нем они прятались в детстве.
Радости не было предела. Уикхем сегодня превзошел сам себя — он радовал обоих девушек анекдотами и свежими сплетнями Лэмтона. Они узнали, что в Лэмтон прибыл на днях N-ский полк, и Уикхем собрался в него вступить. А еще их общие знакомые мистер и миссис Мейсон устраивают на следующей неделе приём в честь помолвки своей единственной дочери Памелы. Не стоит ли и им поприсутствовать на нем? Ведь Мейсоны наверняка прислали приглашение мистеру Дарси и его сестре?
После часовой беседы, когда все немного замерзли, было решено встретиться возле того самого дуба завтра и продолжить приятное времяпровождение.
Джорджиане не составило труда уговорить свою учительницу продолжить свидания с мистером Уикхемом. Мисс Беннет также, как и её воспитанница, попала под его обаяние. Он казался ей милым, беззащитным и робким человеком, волею судьбы и злых людей попавшим в трудные обстоятельства.
Чем-то он напомнил ей Джейн.
Теперь они совершали совместные прогулки в парке ежедневно.
Уикхем удивительным образом каждой из девушек давал понять, что именно она является для него самой желанной персоной для общения. Его по праву можно было назвать виртуозом в искусстве лёгкого ни к чему не обязывающего флирта.
Он, пользуясь отлучками Джорджианы, успел рассказать мисс Беннет всю историю своих взаимоотношений с хозяевами Пемберли, биографию каждого из них, он знал всех и вся в этом доме, историю каждого камня.
Он не жаловался явно на судьбу и держался молодцом, но было видно, как мучает его обида за нанесенные ему раны — мистер Дарси не желал больше принимать его в поместье — а ведь этот дом был ему родным.
Как его история напоминала Элизабет собственную. Когда отчий дом вдруг становится для тебя чужим, он больше тебе не принадлежит, в нем распоряжаются посторонние люди.
День за днём обе девушки всё больше увлекались мистером Уикхемом.
Вот у кого был талант становиться родным, близким, и вызывать полное доверие уже с первых даже не дней — минут! знакомства у каждого человека, которому он желал нравиться, так это у Джорджа Уикхема. И уж он этим талантом не пренебрегал — пользовался вовсю.
Мисс Джорджиана Дарси вместе со своим братом получила приглашение на приём, устраиваемый Мейсонами. Она написала ему в Лондон и получила ответ, что может отправиться туда только в сопровождении их двоюродной тётушки Алисии Эдвардс, живущей в Лэмтоне.
Про мисс Беннет мистер Дарси не написал ни слова. Сама Джорджиана хотела, чтобы мисс Беннет сопровождала её, но Элизабет сомневалась, что это будет удобно. Если мистер Дарси не считает её подходящей компаньонкой для своей сестры в этом случае, значит так тому и быть.
А мисс Эдвардс была лучшей кандидатурой для этой роли: несмотря на свои пятьдесят с хвостиком лет, она отличалась задорным, неугомонным нравом — с ней Джорджиана точно не заскучает. С тётей Алисией никогда не соскучишься и нигде не пропадешь. Элизабет уже успела с ней познакомиться и осталась в восторге от милой тётушки — всеобщей любимицы и неутомимой затейницы. Мисс Эдвардс с рождения нянчилась с Джорджианой, а в последние годы стала принимать особенное участие в жизни семейства Дарси — скрашивала по мере сил их тоскливые серые будни.
Элизабет как-то даже не задумалась, и в голову ей не пришло, что мистер Дарси не случайно забыл упомянуть её в своем письме. Что первой, кого он представил, блистающей красотой на этом званом обеде, была как раз она. Представил слишком уж живо, в красках, и не захотел, чтобы мисс Беннет туда попала, тем более в его отсутствии.
Нечего ей там делать. В конце концов, она — гувернантка в его доме, а не девица на выданье в поисках кавалеров, и роскошные платья он ей дарил не для того, чтобы она соблазняла посторонних джентльменов. Сейчас он уже вполне осознанно пытался уберечь найденное им сокровище от чужих глаз. Сокровище, с которым он ни с кем на свете не собирался делиться.
После того, как она отказала ему, его инстинкт собственника по отношению к ней стал лишь сильней.
Таким образом, Джорджиана поехала в гости с тётей Алисией, а мисс Беннет осталась дома, проводить время за чтением.
Наутро она узнала от счастливой Джорджианы, что та пользовалась на приёме огромным успехом, но самое главное, когда начались танцы, она танцевала их все с Джорджем Уикхемом. Девушку было не узнать — куда делись замкнутость, страхи, комплексы? Ей понравился вечер, понравились люди, понравились все дамы и джентльмены. Она, казалось, забыла о своих проблемах в общении с незнакомцами. Глаза её горели, оптимизм бил ключом. Она с восторгом рассказывала мисс Беннет об Уикхеме. Как он помог ей: во первых, представил очень многим своим знакомым. Нет, тетя Алисия тоже могла бы это сделать, и делала, но её знакомые почти все старые, у Джорджа получилось лучше — все его знакомые как на подбор — молодые приятные господа — офицеры или джентльмены. Во вторых, он весь вечер ухаживал за ней: приносил ей и тёте мороженое, рассказывал смешные истории, он такой добрый — ведь он и тётушку не забыл — как он с тетей Алисой танцевал — и она не испугалась с ним пойти! Все им аплодировали, как ловко и красиво у них получилось. Как мы прекрасно провели время, это потрясающе!
Ах, пока Фицуильяма нет дома, мы с тётей решили мистера Уикхема и в Пемберли пригласить ненадолго. Он ведь даже и не узнает, правда?
Элизабет с улыбкой слушала Джорджиану, пока её не настораживало внимание мистера Уикхема к девочке. Как же ему удавалось ловко их всех обаять — воистину дар! В долг он брал частенько, и люди давали, да ещё с удовольствием — прямо норовили сунуть ему в карман деньги. Как не дать такому славному юноше — да ещё попавшему в беду из-за козней злых людей и неудачных обстоятельств. Многие в тот момент и о возврате не думали — не до корысти тут, помочь бы хорошему человеку, хоть немного.
Цыганский гипноз?
Вы в него не верите? Не все люди ему подвержены, кстати. И тем, кто никогда не был его жертвой, этого, возможно не понять. Но помню, как бабушка, у которой давным давно снимала комнату, мне рассказывала, как отдала все накопленные на ремонт деньги цыганке, встреченной ей на улице, — и хватило запала сбегать домой достать из копилки всю сумму, и обратно к цыганке вернуться и той отдать. Сглаз надо было срочно снять! Потом к Антонине Григорьевне пришло отрезвление. Но это уж потом.
А ещё помню случай этого года: на вокзале увидела двух молоденьких девушек, рядом с которыми сидела цыганка, они очень мило беседовали. Я присела рядом (просто место свободное было) и к беседе невольно прислушалась. Девушка очень интеллигентно подробно цыганке рассказывала, как она её супругу по номеру телефона переводит деньги, спрашивала у той номер мужа, его имя, проверяла сходится ли. Я повернулась к этим девушкам и говорю им: девушки, что вы делаете? Зачем?! Она же вас разводит!
Девушки как-то вяло на мою пламенную речь отреагировали — вроде вообще не заметили. А цыганка живо обернулась и мило так (в том же интеллигентном тоне) мне говорит: не волнуйтесь, все нормально, мы знакомые. Девушки вроде поддакнули. Но было чувство, что они меня не слушают даже.
А потом девушки ушли куда-то, а цыганка осталась и обратилась ко мне уже другим тоном: напористым и обвиняющим — Что же вы, побойтесь Бога, такое людям говорить. Мы же, мол, люди честные. Не будем никогда плохим заниматься, это ж грех, какой, Бога то все боимся. — точно уж не помню, но что-то в этом духе она плела. Тут и супруг её подошёл, к беседе нашей стал прислушиваться.
Резко и громко прервала её на полуслове, намеренно привлекая внимание окружающих: — Я с тобой вообще не разговаривала! Ты чё ко мне пристала?! Бога тут ещё в суе поминаешь. Хочешь, чтобы полицию вызвала? Сейчас позову. А ну иди отсюда, не лезь ко мне!
Она сразу замолчала, обиженно поджала губы, и отошла.
У меня в тот момент, кстати, появилось сильное чувство, что не права я. Действительно, напрасно обидела людей хороших. Грех то какой! Грубо лезу не в свои дела. Сопротивлялись этому сильному чувству лишь остатки здравого смысла и опыт:
Ой, а может они правда родственники с этими девушками? Да нет, сомнительно. Я сама намного больше на цыганку похожа, чем эти светло-русые, неприметные в толпе девчушки в светлых курточках и джинсах.
Почему эти «знакомые» просят на вокзале деньги у своих младших то ли родных, то ли знакомых, которые их в два-три раза моложе, а не наоборот, дают им в долг? Или просто за жизнь не болтают, как обычно делают знакомые при встрече? Чистое совпадение, понятно. Срочно понадобились деньги, и тут как раз знакомых (родных) девочек встретили случайно, и те с радостью помогли любимой тёте Маше.
Так очаровательный мистер Уикхем снова попал в родное поместье и в отсутствии хозяина сидел за столом его гостиной. Тётя Алисия даже по этому случаю их навестила. Она оказалась не в курсе его размолвки со своим племянником — почему-то ей никто ничего не сказал. Недоумевала, куда Уикхем пропал так надолго. Жил же ведь раньше в Пемберли?
Она даже спросила его об этом. Но Уикхем не признался — ответил уклончиво: и сам, мол, не знаю, жизнь закрутила, всё некогда было.
Для тети Алисии он остался всё тем же милым обаятельным мальчиком- шалопаем, каким она его знала в детстве.
Как он умудрялся каждой из трёх дам одновременно давать не просто надежду, а прямо-таки уверенность в том, что именно она, и никто другой, является для него самой желанной персоной для общения?
Каждой из них наедине он успевал сказать массу приятных вещей, ненароком восхититься умом, словами и внешностью своей визави. А в общей беседе он был равно галантен и мил со всеми.
Хотя мисс Эдвардс не питала иллюзий по поводу его увлеченности её красотой (давно отцветшей), но была приятно удивлена его преклонением перед её мудростью и характером.
С Элизабет он тоже вёл беседу таким образом, будто лишь её мнение было по настоящему ценно для него. А то, что очарован ей, он показывал почти без слов — пламенными взглядом и восторженной улыбкой.
Но мисс Беннет было уже давно не пятнадцать лет. С тех пор она много подобных взглядов получала от самых разных джентльменов, и научилась не слишком доверять им. Нельзя сказать, что она осталась равнодушной к чарам Уикхема, он несомненно тронул её сердце. Но Элизабет прекрасно понимала его положение: оно почти не отличалось от её собственного — бедность, зависимость от обстоятельств и милостей сильных мира сего — это не лучшие условия для их союза. За время их знакомства она ни одной минуты не верила, что его увлеченность ей настолько сильна, что он решится сделать предложение, — весь её жизненный опыт говорил, увы, о другом. Поэтому, при всей симпатии, она не собиралась разбивать себе сердце из-за мистера Уикхема.
А вот мисс Дарси, не имея никакого опыта, увлеклась мистером Уикхемом со всем пылом молодости. Она попросту по уши влюбилась в него.
В какой момент мисс Беннет догадалась об этом? Не сразу. Нет, конечно, она и раньше видела, что Джорджиана в полном восторге от молодого человека. Но легкомысленные младшие сестренки Элизабет то и дело влюблялись в молодых офицеров, с которыми танцевали, она уже давно привыкла к их беспрерывным вздохам и перешептываниям, никогда не принимала их всерьез. Почему бы и мисс Дарси не влюбиться в 15 лет? Это нормальное состояние для девочки в таком возрасте.
Примерно через неделю после званого вечера она заметила нечто новое во взгляде Джорджианы, брошенном за столом на мистера Уикхема.
Этот счастливый взгляд трудно было не заметить. Она смотрела на него так, как невеста могла бы смотреть на жениха. Нет, не передать словами радость, волнение, восхищение в её глазах.
Она не могла их скрыть, да и не сильно стремилась — неискушенная девушка, в своём искреннем чувстве, не задумывалась о том, как выглядит в глазах окружающих.