Часть 3 (2/2)
— Мистер Беккет, вы приписываете мне то, что я не утверждала. Я говорила лишь о том, что люди со средними способностями часто не способны верно судить о великих умах. Законы, установленные самим Богом, такие, как: не убий, не укради, не прелюбодействуй, нарушать не вправе никто из нас. Но судить великих за их идеи имеет право наверное только Бог. Мы же можем судить их лишь за вред, причинённый ими обществу. Что касается мадам Де Сталь, то её прегрешения перед общественной моралью наносили вред её репутации и ей самой, но можем ли мы сказать, что кто-нибудь ещё пострадал от них? Если она в чем и провинилась, то Бог покарал ее сполна. А вот по поводу Наполеона мы можем сказать с уверенностью: он принес горе многим миллионам людей Европы, и судить его за причинение вреда людям мы имеем полное право.
— Вредный идеализм, не более того. От идей впоследствии происходят и действия. Если не судить за идеи, а ждать, когда эти идеи превратятся в дела, то общество погрязнет в революциях и войнах, так как не успеет остановить всех смутьянов. Как не успело оно остановить Наполеона.
— Как мы видим, сегодня идеи мадам Де Сталь противостоят идеям Наполеона. Но если бы общество вовремя остановило и не дало бы развиться идеям мадам Де Сталь, то как оно смогло бы противостоять идеям узурпатора, не имея такого сильного оружия, как её перо?
— Вы сильны в софистике, мисс Беннет, но я знаю точно, что вы сами ошибаетесь и пытаетесь ввести в заблуждение нас.
— Мистер Беккет, я не претендую на истину. И как каждый человек, могу ошибаться. Я не претендую на величие лучших умов, к сожалению, мне остается лишь восхищаться ими и пытаться осилить их уроки.
— Мистер Дарси, смотрите, как бы ваша новая гувернантка не заронила опасные либеральные идеи в сознание вашей сестры.
— Думаю, мистер Беккет, при всем уважении к вам, вы несколько преувеличиваете опасность и силу влияния мисс Беннет на разум Джорджианы. К тому же, мисс Беннет пока не высказала ни одной крамольной идеи — с большинством из высказанных ей мыслей, я соглашусь, пусть и с оговорками.
— Дорогая, мы, думая, что едем на обед к уважаемому соседу и родственнику, похоже, угодили на собрание революционеров.
— Дорогой, но и обед тоже оказался превосходным. Как и успехи Джорджианы во французской философии, ты не находишь?
— Мистер Дарси, я вынужден откланяться как можно быстрее, пока моя любимая супруга тоже не перешла в лагерь моих идейных противников. Царящий за вашим столом дух вольнодумства не лучшим образом сказывается на неокрепших умах.
Последние несколько фраз были уже шутливой пикировкой, позволяющей сгладить возникшие за столом разногласия. Но мистер Беккет выполнил свое обещание и действительно откланялся через полчаса.
Всё время бурного спора, Джорджиана с возрастающим интересом и восхищением прислушивалась к разговору взрослых. Её вдохновили как мысли, высказанные мисс Беннет, так и потрясающая легкость, с которой та их высказывала. Она совсем немного слышала о мадам Де Сталь и теперь решила найти в библиотеке её книги и перечитать их все, даже если они изданы на языке оригинала.
А Фицуильям Дарси сегодня впервые с удивлением взглянул на мисс Беннет не как на привычную прислугу, которую не замечаешь, а как на человека, интересного, умного, необычного. Найдя высказанные ей мысли оригинальными и остроумными, он невольно задумался о личности новой учительницы своей сестры.
Мисс Беннет не рисовалась, когда вступила в пикировку с соседом. Она говорила с жаром, искренне. Её щеки запылали, когда Беккет, застав её врасплох, сделал саркастическое замечание в ее адрес. Но она мгновенно ответила ему и высказала разом несколько интересных идей. Их подробное обсуждение можно было бы превратить в целый философский трактат.
Дарси наблюдал за ней во время спора с Беккетом. Она раскраснелась, а её глаза показались ему огромными. Они сияли и стали сейчас необыкновенно выразительными. Она казалась настоящей красавицей в этот момент. Неправильные черты лица как-будто преобразились, ушли на задний план — он видел только её прекрасный взгляд, в котором горел огонек её души.
Потом, когда сосед, явно недовольный её отпором и не имеющий, что возразить по существу, перешел к разговору с другими собеседниками, она смутилась и опустив глаза, сидела молча за своей тарелкой.
Джорджиана, он видел это, смотрела на мисс Беннет с восхищением и сочувствием, но также молчала, боясь вымолвить хоть слово в присутствии гостей.
Дарси должен был поддержать её, высказав согласие с ее мыслями. Иначе, он почувствовал бы вину перед ней — настолько она была смущена откровенным наездом мистера Беккета.
Вечером, после отъезда Беккетов, когда всё разошлись по своим комнатам, Дарси долго сидел в своем кресле у камина. Он думал не о французских философах просвещения, и не о мадам де Сталь, ему почему-то не давал покоя взгляд пары прекрасных глаз новой гувернантки. Глаза и правда были хороши. А их обладательница образованна и остроумна, нет, она по настоящему умна. Она не похожа ни на одну из тех женщин, которых он знал прежде… Но что это с ним? Он мысленно одернул себя: неужели парочка красивых черных глаз способна вывести его из равновесия? Нет, это смешно!