Часть 3 (1/2)
Элизабет волновалась перед первым занятием, но как оказалось Джорджиана волновалась ещё сильней.
Когда Элизабет вошла в её комнату, девочка сидела за столом, низко склонив голову, и закрыв руками лицо.
— Что случилось, мисс Джорджиана? — спросила она.
Девочка отняла руки от лица, и Элизабет увидела, что она вся красная, а в глазах стоят слёзы.
— Прошу вас, мисс Джорджиана, не плачьте. Мы с вами будем читать романы на французском языке и обсуждать их, только и всего. Я не настоящий учитель, который ставит двойки и сечёт учеников розгами или лишает их обеда.
— Нет, всё хорошо, мисс Беннет. Я просто грущу о школе и нашей учительнице мисс Томпсон. Она была очень добрая.
— Ну вот, а я видимо не отличаюсь добротой, раз уже успела напугать вас розгами и лишением завтрака. Мисс Джорджиана, может быть вы сами расскажете мне, какие романы хотели бы прочитать?
— Юлия, или Новая Элоиза. — ответила девушка, ещё больше покраснев.
— Прекрасная книга месье Руссо. На французском она читается еще лучше. Кстати у него есть еще одно интересное произведение «Эмиль» — и касается темы ученичества. Наверное вместе с «Элоизой» мы прочтём и его.
— Мисс Джорджиана, ещё я хотела бы узнать уровень ваших знаний во французском. Прошу поддержать со мной беседу.
Занятия продолжались около двух часов. Джорджиана показала неплохие знания. К концу занятий Элизабет успела на французском рассказать ей о деизме и теории «Общественного договора». Джорджиане были заданы на завтра перевод пяти страниц из «Эмиля».
За обедом мисс Беннет должна была находиться рядом с Джорджианой. Мистеру Дарси нанесли визит соседи — семейство Беккет. Джорджиана очень стеснялась и сидела, как мышка, стараясь не привлекать к себе внимания.
Беккеты были дальними родственниками мистера Дарси по отцовской линии, владели небольшим поместьем в десятке миль от Пемберли, и были достаточно образованными людьми, любившими иногда пофилософствовать на досуге. Увидев новую учительницу, и заинтересовавшись, мистер Беккет спросил у Джорджианы, чем она сегодня занималась на занятиях. Джорджиана рассказала им о господине Руссо.
— О, мисс Беннет начала с изучения творчества французских революционеров. Что же ждать дальше? Мисс Беннет, вы намереваетесь сделать из нашей Джорджианы новую Жанну Д’Арк или мадам Де Сталь? — с некоторым сарказмом заметил мистер Беккет.
— Вы мне льстите, мистер Беккет. Эти женщины поистине великие дочери французского народа. Стать похожими на них, я думаю, мечтали бы многие из нас.
— Не согласен. Жанна Д' Арк, несмотря на все ее подвиги, плохо закончила. А заслуги мадам Де Сталь в литературе и философии спорны. А её личная жизнь так и вовсе заслуживает порицания.
— Не уверена, что мы можем судить эту женщину и мерять её жизнь мерками нашей обывательской морали. Она кажется всем нам излишне свободолюбивой и даже распущенной, не спорю. Но её ум отличается умением объять необъятное и проникать сквозь любые запреты и барьеры, находить вдохновение мысли в идеях современников. Её великий ум жаждет свободы также, как её сердце жаждет любви. Вправе ли мы — люди скромных способностей, судить великие умы за неумение подчиняться установленным границам и рамкам — подходящим для нас, но слишком тесным для них?
Мистер Беккет был немало удивлён неожиданно хлёстким ответом мисс Беннет на свой выпад, но поскольку его консервативный настрой резко противоречил либеральным идеям, высказанным ей, то он возразил:
— Хоть мадам Де Сталь и противница Наполеона, но защищая её право нарушать неписанные законы общества, вы, мисс Беннет, становитесь его сторонницей: значит вы допускаете исключение для великих — им позволено, по вашему, нарушать писаные и неписаные законы общества, лишь потому, что, видите ли, их ум слишком велик?