Никаких вожделений на моем рабочем месте! (2/2)
— Тш. Тебя увидят, — нет, на самом деле, ему плевать, что их увидят. Стояк между ног, но вот Торрес не готов заниматься подобным прямо в кабинете его отца.
Тот непонимающе хлопает глазами, а когда до него доходит суть всех слов, то он тут же расплывается в кривой улыбке, прижимаясь губами к выпирающему бугорку, на что чуть не получает пощечину, но дверь вовремя скрипит, и внутрь заходит отец. Цезаря будто дрожью пробило. Он тут же неуверенно глянул на своего родича, пока Марк немного поерзал на месте и принялся тихо-тихо расстегивать ширинку штанов, как обычно.
— Ты долго собираешься ломаться над этой работой? В твои годы я решал все за две минуты, — кряхтит отец, недовольно хмурясь, сводя брови к переносице и готовясь уже начать говорить о бездарности своего сына, а после уже его восхвалять.
— Я практически кончил со всеми…
— Закончил, Цезарь. Не делай таких позорных ошибок, — тот не успевает договорить эту фразу, как член Торреса уже полностью оказался во рту у Марка, совершенно неслышно проглотившего его глубже обычного, от чего тот тут же уперся в нутро. Цезарь кое-как сдерживал хоть какие-либо вздохи, наблюдая за отцом и прикусив нижнюю губу.
— Да… Конечно, прости меня, я больше такой ошибки не повторю. Обещаю… Я могу продолжить работу? — он пытался делать максимально незначительные паузы, лишь бы отец не услышал его стонов и мычания. Стыдно. Но Хитклифф не собирается останавливаться, проводя языком вдоль мягкой головки, щекоча немного уретру и, будто обгладывая каждую венку, прижимался поплотнее к желанному органу. В глазах витали сердечки.
— Не разочаруй меня, — отец развернулся и наконец-то покинул комнату, но Торрес позволил себе тихо простонать от теплого и невероятно мягкого языка Марка лишь через пару мгновений, когда точно убедился, что родитель ушел.
— С-Сука, бля-ять… М-Марк, ты сумасшедший… — Цезарь закатил глаза от нескончаемого удовольствия, которое приносил Хитклифф из раза в раз, беря член глубже. Крыша уже едет, когда тот проходит так близко к яйцам, переминая их аккуратно в свободной, теплой ладони.
Долго такое действие не длилось и в момент, когда Марк ласкал член Торреса снизу, обтирая его немного об свою щеку, выплеснулась та самая невероятная и желанная сперма, которую тот не успел поймать всю, но собрал максимум, тут ж проглотив. На пальцах была непривычная, вязкая и столь приятная жижа, которую тот слизывал еще пару мгновений после того, как кульминация кончилась. Цезарь же обессиленно лежал на своих бумажках, целиком и полностью покрытых слюной от перевозбуждения.
Он ему это припомнит.</p>