Глава 19. Сладость. (2/2)

— Это мифический цветок. Не каждый может его найти, и тем более сорвать, — Смит прикрыл глаза. Его ладонь легла на пушистую голову кота, почти невесомо проходясь по гладкой шерстке. Белиал замурчал. — Папоротник вообще очень древнее растение, с ним очень много преданий связано. В одних сказано, что человек, сорвавший его, получит дар ясновидения и власть над нечистыми сущностями. В других, что человек, сорвавший его, сможет видеть клады под землей. Так же его сильно любят маги, практикующие темные искусства. С помощью цветка можно создать невообразимое количество проклятий и заклинаний, — улыбка сошла с его губ. — Чтобы снять это проклятие, вам самим нужно сорвать этот цветок.

Марта и Вудс снова переглянулись. Опять проблемы решать самим. Она, было, понадеялись, что сегодня все закончится, так как они нашли колдуна, но этот самый колдун только что показал им фигу. Джефф устало потер лоб, чувствуя нарастающее давление в черепной коробке. Вроде бы, решали проблему, а в итоге набрались новых дел и проблем.

— И как нам этот цветок искать? — устало спросил маньяк, замечая, как блондинка то и дело что-то нащупывает в своем кармане, но не придавая этому особого значения.

— Цветок цветет в глубине леса, вдали от человека, — промурлыкал Белиал, вновь запрыгивая на стол и начав грациозно расхаживать кругами. Джеффа нервировал этот говорливый кот, он еще и перед глазами мельтешил вечно, от чего голова начинала только сильнее болеть. — На огромном поле папоротника, в самом его сердце. Он цветет один лишь миг, и скрыт от человеческого взора. Его можно увидеть у себя за спиной, но оборачиваться нельзя.

— Что? Ты кошачей мяты переел, что за несуразица? — тяжелые надбровные дуги убийцы сошлись на переносице, он крепко сжал челюсти. То, что Белиал по всем стандартным канонам начинал говорить загадками не устраивало ни самого Вудса, ни Марту.

— Если ты такой умный, чертов убийца, то можешь разобраться со всем сам, — парировал кот, горделиво усевшись прямо перед Джеффом. Вудс уже набрал воздух в легкие, чтобы что-то ответить, и явно обидное, но его опередила Марта:

— Белиал, прости его, — как можно снисходительней проговорила Родригерс. Они только начали получать полезную информацию, хоть какую-то, и этот момент упускать нельзя. Кот хищно сморщил морду, демонстрируя клыки. Девушка вся задрожала, представляя, как эти клыки вонзятся ей под кожу. Она совсем не хотела, чтобы это чудовище полакомилось ее кровью. — Скажи, в какой именно момент цветок папоротника начинает цвести?

— В день летнего солнцестояния и наивысшего расцвета природы, — ответил за своего фамильяра Оливер, понимая, что кот совершенно сейчас не настроен на диалог. — Седьмое июля. У вас еще есть три с лишним недели. В этот день еще всякая нечисть любит шалить. Утопленницы всякие, может, даже, вендиго… Последний как раз в лесах и обитает. Еще вопросы? — маг вновь улыбнулся, начав накручивать локон волос на свой палец, при этом разваливаясь на стуле и чуть присползая вниз. В ответ тишина. Вроде бы, Смит дал полную информацию — что найти, как найти, где найти и когда… Но все это оставалось до сих пор расплывчатым и неясным.

— А… — вновь совершенно неуверенно начала Марта. Оливер поднял брови в вопросительном жесте. — А почему нельзя оборачиваться, пока его ищешь?

— Цветок приманивает бесов и духов, — вкрадчивым тоном проговорил колдун, как будто объяснял элементарные вещи неразумному ребенку. — Если ты обернешься за спину в подобном энергетически сильном месте, полном нечисти, то они завладеют твоим разумом. И либо убьют, либо сведут с ума.

«Джеффу, должно быть, это уже не страшно» — подумала девушка, скользнув взглядом по убийце. Он все так же напряжен, а взгляд до невозможности зол.

- А успеем ли мы его сорвать, если этот гребанный цветок цветет совсем немного? — буквально прорычал вопрос Джефф, сверля недобрым взглядом Оливера. Перспектива носиться по лесам и собирать какие-то там волшебные цветочки ему не очень-то и нравилась.

— Ну… Скажем так, если вы его не сорвете, то до следующего года вряд ли оба протяните, — беззаботно пожал плечами Оливер, устало возведя глаза к потолку. — все-таки, проклятие нацелено на то, чтобы это милое создание… — парень глянул на Марту, делая паузу в своих словах и тем самым как бы спрашивая ее имя.

— Марта, — коротко ответила девушка.

— Так вот, чтобы Марту извести самыми невообразимыми способами в могилу, а тебя, уважаемый убийца, вслед за ней, — он вновь глянул за спину Джеффа. Среди множества лиц покойников он видел одно, особенное. Мерзкая старуха, от которой в особенности от других веяло едким запахом гнили и колдовских трав. Оливер мог поспорить на что угодно, что ведьма уже преследует во снах маньяка. Покойница никак не может смирится, что ее убийца все еще жив, вот и беснуется. — Ну что ж, помог как смог, — Смит глянул на фамильяра, который тут же оживился. Марта поняла, к чему идет дело, и поэтому вжалась в стул. — Можно, — как будто давая команду псу, сказал молодой человек, поудобнее устроившись и готовясь смотреть это зрелищное событие.

Кот утробно зарычал, потом зашипел, весь напружинился и стал медленно двигаться в сторону блондинки, готовясь прыгнуть на нее. Джефф завертелся на месте, борясь с желанием выпотрошить шерстяного беса. Даже он понимал, что нужно потерпеть. Сейчас они играют по чужим правилам, и впервые за долгое время Джефф почувствовал себя беспомощным. Они могли убежать, обмануть этого клоуна, обладающего магией, но этим самым они бы себе нажили лишних проблем, которые могли бы быть фатальными.

— Нет! Нет! У меня есть другой обмен, я могу дать другое! — Родригерс звонко заверещала, наконец доставая сосуд с отваром из цветка папоротника и вытягивая руку с ним в сторону мага. Белиал, который уже находился непозволительно близко, перестал шипеть и заинтересованно глянул на бутылек в тонких дрожащих девичьих пальцах. Раз этот цветок настолько редок и значим, то потенциально он мог заинтересовать Смита.

Улыбка с лица Оливера сползла. Джефф глянул на знакомый сосуд, потом на бледное лицо Марты, искаженное страхом. Уголки ее губ еле заметно дрожали, а по виску, кажется, даже стекла капелька пота от волнения. Про себя убийца чертыхнулся, в други сдавило неприятное чувство, как будто его начало грызть что-то изнутри. Было ясно как день, где она его достала. Но почему Марта не сказала сразу, что она что-то стащила из дома ведьмы и столько долго молчала? Это могло быть опасно.

— Это то самое зелье на цветке папоротника, — после недолгой тишины наконец разъяснила девушка, безуспешно пытаясь унять дрожь во всем теле. — Я взяла его, когда ходила…по кое-каким делам в гости к этой карге. Оно твое, только меня не трогай.

— Идет, — сразу же без размышлений согласился Оливер. От жидкости в прозрачной небольшой колбе исходил смрад черной и древней магии, который чуть ли не прожигал пространство вокруг. Такая вещица могла на всякий случай пригодиться. И то, что девушка ему не врала, было очевидно.

Марта положила на стол колбочку и толкнула ее пальцами. Предмет с характерным звуком покатился на противоположный край стола мимо Белиала, прямо в сторону Оливера. Как только сосуд оказался рядом, Оливер тут же сжал его в кулак и прижал к груди, как нечто ценное.

— С вами приятно иметь дело, ребята. Помните, где выход из дома?

***</p>

Как только Марта и Джеффри вышли из обители молодого темного мага, то, не сговариваясь сразу же побрели в неизвестном направлении. Они шли достаточно долго молча, каждый в своих мыслях. Им обоим надо было переварить все, что только что произошло.

Джефф чувствовал себя отвратительно и размазано. Хотелось поставить надменного мальчишку на место, увидеть ужас в его глазах, вспороть его брюхо и заставить его жевать собственные вонючие кишки. Вудс не привык, чтоб кто-то не боялся его. Он не привык, чтоб кто-то перед ним не трясся в страхе, бормоча жалкие мольбы о пощаде. Но это оставалось только проглотить и забыть. Он уже понял, что иметь дело с разными рода ведьмами и колдунами чревато последствиями. К сожалению, хоть Джефф и был ужасным и внушающим страх маньяком, но он по-прежнему оставался просто человеком, который не в силах был переть против магии. Это злило еще больше, но такая сжигающая душу ярость была даже больше направлена не на колдуна, а на самого себя. Еще и этот чертов цветок искать, а шанс его найти, как казалось — один на миллион.

У Марты же в большей степени не выходил из головы как раз цветок папоротника. Можно увидеть у себя за спиной, но нельзя оборачиваться… Бред. Обреченность накатывала с каждой секундой все больше и больше. Будет, конечно, жаль, если они оба все-таки умрут. Все же, оба столько сил и нервных клеток похоронили, пытаясь снять проклятие. А впереди еще три недели…

Родригерс зябко поежилась, кутаясь в большую куртку маньяка. После глянула на него искоса. Он шел без маски, глядя перед собой. Холодный свет ночных фонарей отражался в его глазах, обугленные веки прищурены. Марта заметила, что он прищуривается так, когда сильно погружен в свои мысли, или же когда до невозможности зол. Скорее всего, сейчас было и то, и другое одновременно.

Блондинка тряхнула головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли, которые нещадно грызли ее череп и мозг. Так хотелось, чтобы голова стала легкой и пустой, хотелось эффекта, как от легкого алкогольного опьянения. Редко, когда девушка была до невозможности загружена, она покупала две банки вишневого пива, выпивала их вечером за просмотром сериала, и тогда все проблемы отходили на второй план. Марта нахмурила светлые брови, всерьез задумываясь над этой идеей.

— Может по пиву? — неожиданно спросила она и тут же прикусила несильно щеку с внутренней стороны. Зачем она ему предложила? Он же психически неуравновешен, маловероятно, что таким людям можно алкоголь. Джефф, не сбавляя шагу, все тем же тяжелым взглядом глянул на рядом идущую девушку.

— Давай, — безучастно кивнул парень, про себя удивившись такому неожиданному предложению от Родригерс. — Тут как раз круглосуточный недалеко, — Джеффри хмуро оглянулся. Они уже были на окраине Гровс-Стрит, дальше начинался спальный район с многоэтажками. Там как раз был тихий сквер, в котором однажды Брук залила ему лицо перцем.

До магазина, располагающегося рядом с парковкой, они добрались через десять минут. Вудс привычно нацепил марлевую марку на лицо и зашел в помещение вслед за Мартой. Маньяк по привычке обвел все видимое пространство беглым взглядом, анализируя ситуацию в помещении. За кассой со скучающим видом стоял полный усатый мужчина средних лет, у рядов с газировкой стояло двое молодых девчонок, которые увлеченно о чем-то спорили. Родригерс же, не обращая ни на кого внимания сразу пошла к высоким холодильникам с банками пива.

— Ты какое будешь? — она обернулась на Джеффа, который стоял позади нее, засунул руки в карманы.

Маньяк молча осмотрел весь имеющийся арсенал. В пиве Джефф понимал мало чего. В подростковое время, когда кровь была более горячая, он часто пил крепкие напитки, на типе коньяка или виски. В одиночестве высасывал всю бутылку и шел резать всех без разбора. Как в таком состоянии он мог сбегать от полицейских, оставалось загадкой даже для самого Вудса. Ох, как же те времена были беззаботны!

Наконец выбрав три бутылки крепкого хмельного напитка, он выжидающе глянул на Родригерс, от чего она неуютно поежилась. Все же, взгляд у парня слишком тяжелый и она часто испытывала от этого дискомфорт. Она вновь отвернулась к распахнутому тихо гудящему холодильнику и взяла две бутылки того самое вишневое пива, которое обычно брала.

— Вишневое? — голос убийцы прозвучал неожиданно хрипло. — Неудивительно, — он пожал широкими плечами и быстрым шагом направился в сторону кассы, а блондинка лишь вопросительным взглядом сверлила его спину.

Сквер погрузился в приятную полутьму созревающей ночи. Фонари излучали теплое свечение, слух ласкал шепот молодой листвы. Марта сделала большой глоток вишневого пива, чувствуя, как тело стало наполняться приятной усталостью, а конечности становиться ватными. Джефф же за пару минут осушил первую бутылку, и градус тут же стал давать в голову.

— И как мы будем искать цветок? Как будем действовать дальше? — спросила девушка, глядя на рядом сидящего Вудса. Его поза была расслаблена, плечи опущены, а взгляд холодных голубых глаз устремился в темное небо, на котором начинали поблескивать звезды. Его лицо было расслаблено. Блондинка редко видела его таким.

— Я не хочу сейчас об этом говорить, — устало отмахнулся он.

Марта отвернулась и уставилась на свою полупустую бутылку. Сейчас Джефф казался ей максимально человечным. Он устал, выжат морально, расстроен. Обычно он испытывал только ненависть и злость, но сейчас все было по-другому. Он выглядел истощённым, и у Марты сжалось сердце. Не одна она вымоталась во всех смыслах этого слова. Обычно девушка жалела только себя, не думая, что твориться внутри у Вудса. Часто он выдавал только лишь агрессию, поэтому блондинка не особо понимала, что внутри у Джеффа. Сейчас же она видит, что он, скорее всего, испытывает тоже самое, что и она. Безысходность и усталость от всего. И это даже притягивало.

Убийца лениво кинул пустую бутылку в рядом стоящую урну и после ловким движением открыл вторую. Железная крышечка с характерным звуком отлетела в сторону. Марта украдкой наблюдала, как Вудс запрокинул голову, прикладываясь к бутылке. Он сомкнул веки, его выпирающий кадык ходил то вниз, то вверх при каждом глубоком глотке. Родригерс наконец оторвала взгляд карих глаз от созерцания такой соблазняющей сцены и перевела взгляд на ночное небо.

— О, смотри, звезда падает, — девушка толкнула локтем Джеффа, призывая посмотреть туда же, куда смотрит она. Одна из сияющих точек сорвалась с неба, полетев куда-то в неизвестность и оставляя за собой еле заметный отблеск. — Загадал желание? — на ее слова убийца беззлобно усмехнулся. Сейчас ему стало опять спокойно рядом с ней, хоть все и катилось в тартарары. Терзающие душу сомнения на счет поисков цветка папоротника и еще трех недель пребывания с проклятием и правда отступали на второй план.

— Ты сейчас говоришь, как говорил мой брат, — после этой фразы девушка вздрогнула и развернулась всем корпусом к вальяжно развалившемуся на лавочке Вудсу. Какая-то особенная информация о нем подогревала интерес. Ведь, грубо говоря, Марта не знала о нем ничего, кроме его имени, того, что он маньяк и что у него отвратительных характер.

— Брат?

— Ага. Мы когда совсем мелкими были, тоже любили на звезды из окна детской смотреть. И когда звезда падала, он говорил тоже самое, — Джеффри вновь сделал пару глотков, чувствуя приятную горечь хмеля. Алкоголь, похоже, развязывал язык даже ему.

Карие радужки Марты забегали по некрасивому лицу маньяка быстро-быстро, как будто пытаясь считать все его эмоции. Но у нее, к сожалению, выходило плохо. Она не умела читать людей, особенно таких сложных, как Джефф.

— И где сейчас твой брат? — она поставила недопитую бутылку рядом с собой на лавочку и аккуратным движением сняла резинку с волос, начав расплетать косу. Кожа головы начинала ныть от тугой прически.

— Да в могиле он сейчас, — непринужденно ответил Вудс, пожимая плечами и выжидающе глянув на девушку. — Как и родители.

Она замерла, не решаясь глянуть в сторону парня. Он заметил, как ее красивое и милое личико побледнело, улыбка поползла по его сухим и грубым губам, после чего молодой человек вдруг звонко расхохотался, сгибаясь пополам. . От звука его хриплого и надрывного смеха Родригерс стало совсем не по себе, и она судорожно отпила из бутылки пару глотков, совсем не подозревая, что этот смех — уже нервное. У Джеффа и так был вечер эмоциональной встряски, устроенной пестрым магом, а сейчас в голову полезли мысли о семье. Он не любил думать о своей семье, и особенно о своем брате. Это единственное убийство, о котором он жалел.

— Что, очкастая? — он склонил голову, от чего на его сверкающие в темноте голубые глаза упала резкая тень. Травмированная толстая кожа была так же сильно стянута на его лице. — Боишься меня еще сильнее?

Марта наконец-то подняла взгляд карих глаз на парня, задумываясь. Боялась ли она его еще сильнее, после того, как узнала, что Джефф просто-напросто убил всю свою семью? Она и до этого понимала, какой он. Она и до этого понимала, что этот человек способен пойти на многое ради удовольствия от убийства. Оставался вопрос лишь в мотиве убийства его семьи. Фантазировать на этот счет и строить разные гипотезы можно было бы до бесконечности. Раз Вудс так разоткровенничался, то проще спросить у него самого.

— М… Да нет. Просто неожиданно было это услышать. Хотя… — девушка неопределенно махнула рукой, совсем путаясь в своих мыслях и чувствах. Она понимала, насколько все, что он говорил, было ужасно, но почему-то тянуть к нему не переставало, и блондинка поймала себя на мысли, что она хочет узнать о Джеффе все. — И за что же ты так с ними?

Улыбка с бледного лица Вудса исчезла. Он оглядел острые девичьи ключицы и ее приоткрытые в ожидании губы. Светлые длинные волосы сейчас были чуть волнистыми из-за недавно расплетенной косы. До нее так и хотелось прикоснуться, в полумраке ночных фонарей она была похожа на мираж.

— Они хотели меня убить, — нехотя ответил молодой человек на поставленный вопрос. Все нутро у него сжалось. Внутри до сих пор сидел и скалился забитый и травмированный ребенок, преданный своими собственными родителями. — Тут уже действовал один из основных законов жизни. Или ты, или тебя. Мне тогда было тринадцать.

Повисла тишина. И опять каждый думал о своем. Вудс вспоминал пистолет в дрожащих руках матери, а Родригерс не понимала, как можно желать смерти собственному ребенку, даже если он такой, как Джефф. Даже если он совершил что-то непоправимое и ужасное. Даже если его изнутри пожирают внутренние демоны. И Марта в два больших глотка осушила бутылку и потянулась за второй. Она глянула украдкой на лицо убийцы и решила, что допытывать больше его не будет. Явно, ему от этой темы было не комфортно, да и сама девушка уже жалела, что начала расспрашивать его. И кто ее только за язык тянул?

— Знаешь… — вновь начала Родригерс и на звук ее голоса к ней повернулся чуть охмелевший Джеффри. — Когда я была ребенком, нас бросила мама. Тогда Ирма только родилась, ей и года не было. Она оставила нас с папой, а сама уехала. Я не знаю, куда, — раз Вудс приоткрыл хотя бы частичку своей души, то Марта решила сделать тоже самое и для него. — Знаю только, что она долгое время изменяла папе с другим мужчиной, а после с ним и уехала. Меня, можно сказать, тоже предал родитель. Так что я примерно понимаю, что ты чувствуешь, — девушка из последних своих сил выдавила улыбку. После мягко прислонилась лбом к плечу Джеффа, замолчав.

Молодой человек сидел неподвижно, чувствуя мелкую дрожь в теле от ее прикосновения, и чувствуя, как внутри у него все переворачивается. Она не стала осуждать его. Она поделилась своей, похожей болью, и просто молчала, не говоря лишних слов. Впрочем, сейчас никакие слова и не были нужны. И Вудс сидел, практически не шевелясь пару тройку минут, как будто боясь спугнуть от себя блондинку. В этот вечер они стали видеть друг друга немного по-другому. И Джефф подумал, что этот момент просто не может упускать. Если он не сделает этого прямо сейчас, значит не сделает этого никогда, а потом просто будет жалеть.

Его дыхание сперло, и движения стали рваными. Он отстранился от Марты, крепко ухватив ее за хрупкое худое плечо. Карие глаза Родригерс были широко распахнуты, очки чуть сползли вниз по тонкой спинке носа, а скулы чуть приподнялись от напряжения. Похоже, она совершенно не понимала, что Джефф сейчас собирается делать. Оно и к лучшему.

Мгновение и убийца нависает над ней. Девушка почувствовала на своих влажных губах чужие — сухие, горячие и грубые. В голове как будто появился вакуум, мысли просто перестали появляться в потоке сознания. Джефф же чувствовал на губах Марты привкус вишни, и от волос ее пахло тоже вишней. Ему правда было приятно дотрагиваться до нее, пока она сидела, широко распахнув глаза и не понимая, что творит маньяк.

Руки у Родригерс хаотично задрожали, и она вцепилась тонкими холодными пальцами в чужую одежду. Парень утробно рыкнул, широкой и мозолистой ладонью проходясь вдоль талии Марты, от чего последняя затряслась всем телом от внезапно взорвавшегося фейерверка в ее груди. Вудс языком слизал оставшуюся сладость вишни с пухлых розовых губ, чувствуя, как томно свело внизу его живота и как в его висках зашкаливает пульс. После наконец отстранился, неотрывно разглядывая сконфуженную и растерянную блондинку.

— Я рад, что не убил тебя тогда, очкастая.