Глава 20. Дождь. (1/2)

«Мне вкусен мед, но противна сытость,

Я очень боюсь за нас с тобой.

Ведь нас она ждет и рвет ритм

Тел, любви дыхания, мой.»

© Объятия, лампабикт.</p>

Большая кружка горячего кофе приятно грела ладони. Марта склонилась над столом, задумчиво разглядывая горячий темный напиток. Со стороны отец шуршал газетой и иногда поглядывал на поникшую старшую дочь.

Который день в ее голове происходила настоящая неразбериха, ее мысли путались в один большой непонятный клубок. Слишком много информации и проблем легло на плечи. Цветок папоротника, который неизвестно где и как искать, вероятность его не найти и просто умереть в течении года, да еще и Джефф…

Родригерс отдернулась при мысли о нем. Она нахмурилась, на лбу из-за этого появилась еле заметная морщинка, губы сжались в тонкую полоску. Девушка просто не понимала выходки маньяка. Он просто взял и в один момент поцеловал ее. Они только начали более-менее адекватно взаимодействовать, они даже смогли нормально поговорить, при чем на достаточно щепетильные душевные темы. Даже после скудного рассказа Джеффа она стала смотреть на него немного по-другому, Вудс открылся ей с другой стороны. Как Марта и думала, он был просто обиженным на весь мир ребенком, которого жестоко предала собственная семья. Почему они его хотели убить? Как его лицо стало таким? Это родители постарались, или кто-то другой? В этой истории до сих пор оставались вопросы, которые мучали Марту.

Блондинка отпила горячий кофе, невольно жмурясь от воспоминания того злополучного поцелуя. Она не знала, как охарактеризовать те эмоции, которые испытывала при воспоминаниях инцидента. Тогда, в сквере на лавочке все ее чувства как будто выключились, а мир стал окутан пеленой тумана. Пространство сузилось до одного Джеффа перед ней и до его сухих и горячих губ. После этого они посидели на лавочке в гробовой тишине минут десять, убийца проводил ее до дома, и они скомкано попрощались. Прошло три дня и с тех пор Джефф не объявлялся, да и сама Марта не искала с ним встречи. В груди неприятно кольнуло не то от беспокойства об этом полоумном, не то от досады, что все так глупо получилось. И вряд ли она когда-либо узнает, что толкнуло Джеффа на поцелуй. Скорее всего, они этого даже обсуждать не будут и просто забудут, претворяться, как будто ничего не было.

Да. Ничего не было. Так определенно будет проще.

— Марта, — спокойный голос отца вытянул из тяжелых раздумий. Девушка растерянно глянула на своего родителя, невольно заерзав на месте и посильнее сжав кружку с кофе в своих ладонях. В серых глазах мужчины еле заметно читалось беспокойство. Он видел, что с его дочерью что-то не так. И уже давно. — Как у тебя дела? Ты как-то давно ничего не рассказывала, — он нацепил дежурную улыбку, решив зайти издалека.

— Вроде нормально, — Марта натянуто улыбнулась в ответ. Да ни черта у нее ничего не нормально. От осознания того, что она даже никому пожаловаться на свою нелегкую судьбу не может хотелось взвыть волком и лезть на стену. Но отец и Ирма ни в коем случае не должны знать, что происходит. Проблем и так много, а если вокруг этого дерьма поднимется еще посторонний кипишь, то это дело будет уже не разгрести. — А у тебя как дела на работе? Слышала, что ты вчера вечером по телефону с кем-то спорил на счет каких-то документов? — задав вопрос, она вновь отпила из кружки. Внутри все нервно заскребло, девушка надеялась, что у нее удачно получится перевести тему и победно закончить диалог.

— Да там стажеры поперепутали все, — мужчина покачал головой и опер щетинистую щеку об свой кулак. При воздушном утреннем свете, которое пробивалось через окно кухни, его худое лицо казалось еще бледнее, от чего синяки под глазами выделялись сильнее обычного. — Ты давно в руки не брала фотоаппарат, — Марта после этих слов на мгновенье замерла, даже на секунду дышать перестала. В последнее время ей правда было не до фотографий, свое хобби она благополучно забросила, а все ее мысли поглотил Джефф на пару с ведьминским проклятием.

— Творческий кризис, — ее натянутая улыбка стала еще шире, от чего эмоция на бледном девичьем лице казалась совершенно неестественной. Она парой больших глотков осушила кружку, которую все это время сжимала в своих руках до побеления костяшек.

— О, ну да, когда ночами неизвестно где пропадаешь, то становиться совсем не до творчества, правда? — блондин все так же улыбался, от чего в уголках его серых пронзительных глаз собралась паутинка морщинок. Марта на слова отца ничего не ответила, лишь потупила глаза и встала из-за стола, направляясь к раковине, чтобы помыть за собой посуду. Внутри ее всю съежило, в теле от тревоги как будто появилась тяжесть. Она понимала, что в последнее время пропадала и была сама не своя, понимала, что отец это прекрасно видит и беспокоится. Но то, что он начал в это лезть просто добивало. — Скажи мне только честно, — уже совершенно другим тоном, более холодным и тихим проговорил мужчина, — оборачиваясь на девушку и начиная сверлить взглядом ее спину. Последняя продолжала лениво споласкивать кружку. В уголках глаз у Марты собрались жгучие слезы. — У тебя какие-то проблемы? Марта, ты же знаешь, что я твой отец, и сильно люблю тебя, и чтобы не произошло, я всегда помогу.

Родригерс тяжело выдохнула, опуская плечи. Она сцепила зубы, чувствуя, как с ресниц срывается одинокая слеза и скатывается по раскрасневшейся щеке. Нервы сдавали все сильнее, истерика нещадно подступала. Как отец может ей помочь? Отыщет ей этот волшебный цветок? Как-нибудь наколдует и снимет проклятие? Она быстрым движением утерла слезу рукавом голубой толстовки.

— Пап, — на выдохе пролепетала девушка, оборачиваясь к мужчине. Он все так же сидел, чуть исподлобья глядя на нее. — Я просто гуляю. А то, что я иногда не в настроении, это просто… — блондинка запнулась, отводя глаза в сторону и судорожно соображая, что же ей такого соврать. — Это просто любовные переживания и не более.

Марта еле удержалась, чтобы не хлопнуть себе по физиономии ладонью. Какие, к черту, любовные переживания? Но она в туже секунду вздрогнула, уголком сознания отметив, что отчасти это правда. Она как будто в одну секунду прозрела. Пришло совершенно четкое и безумное осознание, что Джефф ей по крайней мере не безразличен. Не как просто побитый жизнью бедолага, не как собрат по несчастью, а как парень. Следующее, вытекающее из этого осознание — ее рассудок явно повредился. Как ей может быть симпатичен такой, как он? Родригерс всегда знала, что чаще всего она западала на плохих парней, но душевнобольной маньяк с изувеченным лицом был явным перебором.

— Вот как, — устало выдохнул мужчина в ответ и наконец отвел взгляд в сторону, от чего девушка смогла хоть немного расслабиться. — Марта, я надеюсь, что ты мне не врешь и…

— Я не вру, пап, — торопливо перебила его девушка, засуетившись. — Я схожу проветрюсь. В магазин схожу, Ирма хотела чего-нибудь сладкого, — Родригерс улыбнулась и, не дожидаясь ответа отца, выскользнула из помещения. Уже обуваясь, она обреченно закатила глаза, отмечая, что за разговор хоть один единственный раз не соврала. Она и вправду собиралась в магазин после кружечки кофе.

Марта задумчиво хмурилась, захлопывая и запирая входную в квартиру дверь. Она знала, что этот разговор с отцом рано или поздно должен был произойти. Но вроде, все прошло не так плохо, все могло быть хуже. Девушка была благодарна судьбе, что отец ей достался достаточно спокойным и рассудительным, что он не стал закатывать ей трехчасовую истерику м расспросами и нравоучении.

Двери лифта с характерным звуком открылись. Марта наконец выпрямилась, убрала ключи в карман и обернулась, готовясь поздороваться с соседями по лестничной клетке, но тут же проглотила язык. Сердце пропустило удар, ушло куда-то в пятки, а после подпрыгнуло обратно, начиная с неимоверной силой биться в хрупкой грудной клетке, от чего, кажется, по ребрам проходила легкая вибрация.

Из лифта вышли двое мужчин, одетых в полицейскую форму. Марта скосила глаза в сторону лестницы, думая, что успеет проскочить в ее сторону до того, как с ней начнут говорить господа полицейские. Хоть в душе бесновалась паника, лицо с большим трудом оставалось беспристрастным. Хотя, что она нервничает? С чего сразу взяла, что это именно по ее душу.

— Добрый день, — обратился к ней один из полицейских, достаточно молодой и чуть полноватый мужчина, как только Родригерс сделала шаг в сторону лестницы. Марта вобрала в легкие воздуха, переступая через себя и вновь натягивая на лицо улыбку. От этого действия начинали болеть щеки.

— Добрый, — она бегло осмотрела первого, полноватого полицейского с достаточно безобидным выражением лица и перевела взгляд теплых карих глаз на его коллегу. Тот был старше, короткостриженый, с большим горбатым носом и чуть смуглой кожей. — Я чем-то могу вам помочь?

— Да, — тут же отозвался второй. Его голос был гнусавым, как будто он страдал страшнейшим насморком. — Вы ведь… — он заглянул в папку с документами, которую до этого все время держал в своих руках, после взгляд его темных глаз скользнул по входной двери, где был обозначен номер квартиры, и по самой блондинке. — Вы ведь Марта Родригерс, верно?

Марта почувствовала, как по всем ее мышцам прошла легкая дрожь и покалывание. К горлу подступил тошнотворный ком, желудок скрутило от нервов. Похоже, она все-таки влипла по полной.

***</p>

Джефф в который раз за день раздраженно цыкнул языком, лениво разглядывая собственные потрепанные жизнью кроссовки. На подошве налип слой грязи, и парень попытался вытереть ее об невысокий зеленый заборчик, огораживающий газончик напротив жилого многоквартирного дома. Ноги гудели, а мышцы налились свинцом, обожжённые темные веки жгло от недосыпа. Вот он уже несколько дней ходил по близлежащим лесам в поисках подходящего места для цветения цветка папоротника. Оливер говорил, что это место находится глубоко в лесу, на большом поле, усеянным вышеупомянутым растением. Похоже, судьба просто решила повернуться к Джеффу задницей, раз похожего места он так и не нашел в местном лесу.

Парень глубоко выдохнул, неспешно проходя по тротуару и оглядывая оживленные улицы города. Многоэтажки, магазины, спешащие куда-то люди… Все вокруг него было в движении, жизнь била ключом, но сам Вудс чувствовал, как будто находится в вакуумном пузыре. Тут уже играл свою роль банальный человеческий фактор — он устал, и морально, и физически, и не оставалось сил даже злиться на все происходящее вокруг.

Пока он безостановочно бродил по лесу, изредка вырезая на коре деревьев ножом кресты, чтобы не заплутать, в его голове раз за разом прокручивались недавние события, как на повторе. Дома сатанистов, Оливер, кровожадный Белиал, Марта… Марта, Марта, Марта…

Вудс остановился, напряженно и дёргано поправляя марлевую маску на своем лице. Его лысые и тяжелые надбровные дуги сошлись на переносице, в водянисто-голубых глазах появился какой-то нездоровый лихорадочный блеск. Все внутренние органы резко сжались, сердце глухо забарабанило по ребрам. Перед замыленным взором все еще стояло бледное девичье лицо, окутанное полумраком ночи и тусклых фонарей. Язык приятно закололо, как только маньяк вспомнил вишневый привкус на чужих губах. И зачем он только поцеловал ее тогда?

Джефф одернул себя, прерывистым движением убрал несколько упавших темных прядей со своего лба и направился дальше. Взгляд холодных голубых глаз скользил по зеленой молодой листве деревьев, цеплялся за серые лица прохожих и другие окружающие мелочи. Он пытался отвлечься от собственных навязчивых мыслей, но получалось не очень хорошо.

Третий день он ходил, то по дремучему прохладному лесу, то по душным дневным улицам города, как будто наивно пытаясь убежать от самого себя. Все раздумья о блондинке и самокопания разъедали его голову.

В тот вечер, когда он сидел с Мартой в сквере, парень думал, что если поцелует ее, то успокоится хоть немного. Он прекрасно понимал, что сильно хотел эту взбаламученную блондинку, его отчасти пугали собственные непонятные эмоции по отношению к ней. Раньше он списывал это на собственную неадекватность, ведь Джефф сам понимал, что его эмоциональное состояние не вписывается в рамки нормы. Он думал, что если хотя бы так прикоснется к ней, хотя бы ухватит малую крупицу того, что он хотел с ней сделать, то все ненужные желания и эмоции отступят на второй план. Но этого не произошло. Вудс понял, что спонтанный поцелуй теперь являлся отправной точкой невозврата. Он хотел еще. Он хотел большего, и теперь образ Марты отказывался покидать его мысли.

Убийца раздосадовано прикусил щеку с внутренней стороны, поле чего его рот наполнил металлический привкус крови. Вудс вновь почувствовал, как злость на себя самого забурлила в душе, обжигая горючей ядовитой смесью все нутро. Когда он спал с Брук, то он даже не думал о ней после полового акта. Она была для него вещью, игрушкой, которую можно в любой момент сломать и выбросить. А сейчас Джефф накрутил себя от обычного поцелуя так, как будто он пубертатный подросток.

Вудс вновь резко остановился, оглядываясь. Он забрел уже в знакомый район города, недалеко находился дом Родригерс. От этого осознания он сцепил с силой челюсти и сжал плотно губы, от чего по травмированным щекам прокатилась еле заметная волна боли. На небо начали набегать тучи, накрапывал дождь. В груди заязвило раздражение, ни то от испортившейся погоды, ни то от навязчивых мыслей о блондинке. Джеффри в несколько больших шагов пересек тротуар, становясь под широким козырьком одного из подъездов жилого дома.

Голубые радужки торопливо осматривали пространство вокруг. Некоторые люди начинали на ходу открывать зонты, некоторые ускоряли шаг. Порывы ветра стали свистяще завывать, воздух стал более свежим. На противоположной стороне проезжей части находилось здание полиции. Джефф закатил глаза. Как иронично.

Он уже думал отвернуться в противоположную сторону, как вдруг взгляд зацепил знакомую светлую макушку на противоположной стороне дороги. Вудс прищурил обугленные веки, а после его легкие потяжелели от волнения. Марта. И она в компании двух полицейских идет в участок. Ее длинные светлые волосы распущены, очки сползли почти на кончик носа, в тонких пальцах сжат край толстовки. И она исчезла за тяжелой входной дверью отделения так же быстро, как и появилась в поле зрения.

Что она забыла в полицейском участке? Явно она шла туда не старого знакомого проведать. Убийца шумно выдохнул, чувствуя, как все обостренные эмоции перемешиваются между собой, клокочут у него внутри, не давая точно понять, что именно он испытывает. Через секунду на смену этим разношерстным чувством пришло одно знакомое до одури, одно единственное чувство, которым он жил долгие годы — животная ярость.

В голове сперва возникла одна единственная мысль — Марта идет в полицию, чтобы сдать Джеффа. Она знает, где конкретно сейчас обитает маньяк, она втерлась ему в доверие, усыпила бдительность, только для того, чтобы упечь его в психиатрическую больницу или тюрьму. Ведь именно об этом она говорила и грезила, когда они только познакомились. Но Вудс как-то растерянно махнул головой, отгоняя эту идеи от себя подальше. И дело даже не в том, что он не хотел в это верить, а в том, что это было совершенно нелогично.

Марта нуждалась в Джеффе так же, как и он в ней. Снять проклятие старой ведьмы они могли только вместе, и оба прекрасно это понимали. Сдавать маньяка именно сейчас просто неразумно.

Широкая ладонь парня тяжело легла на его лицо, устало потерев. Голова дико разболелась, что, казалось, мозг даже начинал пульсировать. Тогда что такого могла натворить Марта, чтобы ее притащили двое полицейских в отдел? Украла жвачку из супермаркета? Сейчас оставалось только засесть где-то в неприметном месте рядом с участком и смиренно сжать, когда девушку отпустят, а там уже перехватить ее и поговорить.

Дела, похоже, как всегда шли наперекосяк.

***</p>

В воздухе витал аромат крепкого черного кофе. Марта невольно нахмурилась, оглядывая кабинет, в который ее привели. Два рабочих стола, заваленные документами, стулья, стеллаж с какими-то папками и настенные часы. Ничего лишнего.

Девушка опустилась на предложенный ей стул, с другой стороны стола в кресло лениво приземлился офицер Гордон, второй полицейский, который был постарше своего полного коллеги. Сердце все еще беспокойно трепетало в груди, ладони вспотели, блондинка то и дело поправляла очки, то и дело съезжающие по спинке вздернутого носа. Всю дорогу до участка полицейские молчали, и даже когда Марта пыталась задавать им вопросы, то они ее просто игнорировали. Из-за этой неизвестности становилось с каждой секундой все хуже и хуже. Фантазия рисовала самые невероятные события, о которых даже не хотелось размышлять. Может быть, кто-то заметил ее, когда она залезала через окно в дом к Оливеру пару дней назад? Но как ее тогда так быстро вычислили?

— И так, мисс Родригерс, — начал гнусавым голосом Гордон, сцепляя пальцы в замок и внимательно смотря на девушку. Марта подняла на него растерянный взгляд, полный ожидания. Молодой напарник Гордона, офицер Уильямс, сел за свой стол и начал перебирать какие-то документы. — Вы знаете, зачем вас сюда привели?

— Нет, — блондинка слабо качнула головой, стараясь держать голос ровным и холодным.

— Вы не против, если мы запишем наш разговор на диктофон?