Глава 4. В цепких когтях. (1/2)

«Ах, что я есть?

Ударив дверь

Вдох удержу,

Вдруг утону?»

© AGAIN (RUS Cover), 【VOLume】</p>

Марта в сотый раз тяжело и вымученно вздохнула, откусила кусочек от горячего маслянистого пончика, запила газировкой и уставилась в ночное небо, распростертое над улицами спящего города. Поодаль слышались звуки проезжающих машин, щебет каких-то воробушков, которые скакали у ног и выпрашивали хоть немного еды, которую девушка накупила в больших количествах. Она раздраженно махнула ногой, отгоняя птиц, а затем часто заморгала. Свет уличного фонаря, под которым она сидела на лавочке, очень давил на уставшие и больные глаза.

Блондинка закопалась в большом пакете, затем вытащила оттуда упаковку шоколадных конфет, открыла ее и начала есть. И ей все равно, что все эти пищевые отходы аукнутся ей парой лишних кило. Сейчас она была в стрессе, и решила, что ей просто необходимо этот стресс хоть как-то подавить привычным методом — заесть его.

В голове все вертелось и крутилось, мысли путались, сбивались в кучу, потом разбегались врассыпную, а затем опять путались и так до бесконечности. Надежда ухватиться хоть за какую-то адекватную мысль угасала, но Родригерс тщетно пыталась переварить слова маньяка, которые были озвучены пару минут назад, и после которых она, собственно, и зависла.

— Не слипнется? — грубым и достаточно громким тоном спросил Джефф, сидящий рядом на лавочке и наблюдавший за кареглазой. Он и так чувствовал себя полнейшим идиотом, пока рассказывал о своих безумных догадках на тему того, что его и эту девицу прокляли. Чувствовал себя невероятно глупо, когда говорил, что теперь их тела связаны и он чувствует всю боль, которую испытывает тело Марты. Но после его сумбурных объяснений и рассказа она просто уставилась в окна дома, расположенного напротив. Эта девица его очень сильно раздражала, и маньяк с удовольствием бы всадил ей под ребра нож и выпустил кишки. Но он не мог.

— То есть… — начала наконец блондинка, проигнорировав слова убийцы и отправляя очередную конфету в рот, а затем поправляя очки. Она смотрела так же в сторону, потому что глядеть на лицо Вудса ей было тошно. Все эти следы, оставшиеся от кровавой улыбки на его лице, обугленные веки и искалеченная ожогами кожа заставляли ее вздрагивать каждый раз, когда в поле ее зрения попадали все вышеупомянутые прелести. И, тем более, она ела, не хотелось портить аппетит. — То есть ты хочешь сказать, что тебя и меня прокляла та бабуля из леса, а потом ты ее убил и после встретил меня? И что физический урон моего тела передается и тебе? — она поморщилась и пожала плечами, как всегда делала, когда находилась в довольно всмешанных чувствах и упорно пыталась разобраться в ситуации. Сомнения и страх главенствовали в ее душе, а последнее чувство к тому же убивало здравый рассудок, что мешало адекватно мыслить.

— Ты сама видела, — он поднял руку со свежим порезом на тыльной стороне ладони. Родригерс передернуло, и она непроизвольно накрыла точно такой же порез на своей руке тонкими пальцами. Она же сама видела, как его бледная кожа расходится в унисон с ее. Марта опять поморщилась и опустила глаза, наблюдая, как у ее ног по-прежнему скачут воробушки и щебечут. Девушка опять шугнула их ногой. Ну не любила она птиц.

— Ладно. Хорошо. Допустим, это правда, я не рехнулась, и ты со всей этой мистической херней не плод моей больной фантазии, — она издала нервный смешок. — Вот ты меня отловил. Вот ты мне рассказал про это проклятие. И что? — она все же повернулась в сторону Джеффри, но на его лицо глаз не поднимала, а устремила свой взгляд куда-то в область его широкой груди.

— Как «и что»? — немного помедлив с ответом, Вудс нахмурил грубый излом надбровных дуг. Злость и раздражение его переполняли, и поэтому он тихо выдохнул, про себя досчитав до десяти. — Думаешь, мне теперь надо просто с этим смириться? Я бы смирился, если бы ты не была такой идиоткой и каждый день себя не калечила. То пальцы ножом порежет, то ногу подвернет, то с лестницы завалится… У тебя в роду умственно отсталые были? — раз физический вред убийца ей не мог нанести, то он решил отыграться словесно. Его губы дрогнули в легкой ухмылке после того, как лицо Родригерс побагровело от злости, и ее тонкая бровь дернулась.

— Знаешь, нет, — прошипела она и резко встала с лавочки, начав собирать обратно в сумку остатки еды и выкидывать в мусорный контейнер, расположенный рядом с лавочной, пустые упаковки. — И именно поэтому я тебя покидаю. Всего доброго. Я обязательно доложу о тебе в полицию еще раз, и они примут меры. Надеюсь, остаток своих дней ты сгниешь в тюрьме строгого режима. — Марта уже взяла в руки сумку и собиралась быстро ретироваться, но Джефф как-то утробно рыкнул и, не вставая со своего места, только резко протянул руку в сторону девушки. Его ладонь ловко ухватилась за ее длинные и распущенные волосы, после чего он дернул ее на себя. Девушка громко взвизгнула, не удерживаясь на ногах и наваливаясь прямо на брюнета. Тот, перемещая свою ладонь с мягких волос на тонкую шейку, поднял ее голову вверх. Получилось так, что девушка практически была на его коленях, но в первую очередь ее волновала безопасность своей жизни, и она попыталась вырваться. Джефф поморщил свое искалеченное лицо. Кожа головы Марты засаднила. Похоже, что он ей выдрал клок волос. Бока заныли, значит, таким действием он потревожил заработанные утром синяки.

— Слушай меня сюда, маленькая мразь, — довольно тихим, но весьма внушающим тоном протянул Вудс, сильнее сдавливая пальцы на хрупкой девичьей шее, сам при этом чувствуя небольшое удушье. Карие глаза Марты наполнились слезами, страх парализовал все тело, сердце глухо стукнулось об грудную клетку, провалилось куда-то вниз, в животе образовался неприятный ком спазма. Подступала паника. Длинными ноготками девушка впилась в руку маньяка, пытаясь ее убрать от себя и отстраниться самой. Элементарно закричать и позвать на помощь не получалось, крик застрял в сдавленном горле, и она могла только беззвучно открывать и закрывать рот, ощущая теплое дыхание парня на своем лице. — Я не собираюсь с тобой возиться и терпеть тебя. А также не собираюсь от тебя зависеть. Ты поможешь мне снять это гребаное проклятие, — в водянисто-голубых глазах плескалось столько злобы, что Родригерс передернуло. Она сильнее впилась ногтями в руку убийцы и сжала зубы, закрывая глаза и стараясь не плакать. Нельзя вот так сразу сломаться. Тем более она сможет стерпеть, этот псих ведь не убьет ее.

— Какой резон мне тебе помогать? — еле выдавила из себя кареглазая, все так же держа глаза закрытыми. Не хотелось смотреть на его лицо. Все ее тело пробивала дрожь, ноги были ватными, и если бы Джефф не держал ее, то девушка упала бы прямо на землю. — Если этого проклятия не будет, то ты меня убьешь. Так что мне оно весьма выгодно, — ее голос срывался на тихий хрип, слова тяжело выдавливались, как тяжело выдавливаются остатки пасты из пустого тюбика.

— Не будешь помогать — я вырежу всю твою семью, — после этих слов Марта перестала дышать, она наконец распахнула веки и глянула на убийцу. Ее лицо заметно побледнело, девушка почувствовала, как все ее внутренние органы скрутило от страха, как появилось неприятное и горячее раздражение в груди. Уголки покалеченных губ брюнета довольно дернулись вверх. Похоже, он нашел правильные рычаги воздействия. — Если не хочешь, чтобы твои любимые родственники умерли в муках, просто раздобудь информацию, узнай, что это за проклятие, — он указал на черную метку на своей ключице, что выглядывала из-под грязной толстовки. — Узнай, как его можно снять, — в приказном тоне отчеканив это, Джефф наконец высвободил шею девушки из своей хватки. Та отшатнулась от него, вся дерганная и испуганная. В желудке у Марты появилась неприятная тяжесть, ее затошнило от стресса и переедания, но девушка закрыла рот ладонью и крепко стиснула зубы. Парень встал, засовывая руки в карманы толстовки. — Ах да, и еще. Не смей идти в полицию. А если уже к ним наведывалась, то заберешь заявление. Проблемы с копами мне не нужны. Я ясно объяснил?

— Гандон… — Марта отвернулась, тихо прошипев ругательство в кулак. Ее сильно начало мутить, страх и безысходность заставляли слезы наворачиваться на глазах. Она бы закричала, она бы попыталась вызвать прямо сейчас полицию, она бы попыталась дать хоть какой-то отпор убийце, но он умело нашел ее слабое место и безжалостно надавил на него. Она не могла допустить, чтобы с отцом и с маленькой Ирмой случилось что-то плохое.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что все сделаю, — голос предательски дрогнул, по щеке скатилась одинокая слеза. Ее сердце билось совершенно беспорядочно и так громко, что блондинке казалось, стук жизненно важного органы было слышно на несколько миль. Дыхание затруднилось и ее губы конвульсивно задергались, ноги начали дрожать и становиться неустойчивыми. Главное не упасть в обморок от страха. Появилось мерзкое чувство слабости с беспомощности. Раньше девушка считала, что она не из робкого десятка и может дать отпор любому. Но этот маньяк был сильнее. Намного сильнее во всех смыслах, и она прогибалась под ним.

— Умница, — как-то резковато и ядовито произнес Вудс. Девушка услышала его отдаляющиеся шаги. — И, кстати, не смей больше себя калечить! — уже чуть поодаль крикнул Джефф. Родригерс обернулась, пытаясь восстановить сбитое дыхание и хоть как-то успокоиться. Взгляд карих глаз впился в широкую спину убийцы, который шел прямиком в запутанные лабиринты улиц небольшого городка на поиски новой жертвы.

***</p>

Серебристый полумесяц затянуло громоздкими облаками. Ветви высоких вековых деревьев скрипели от поднявшегося гулкого ветра, тревожа молодую зеленую листву, которая издавала приятное шуршание. В ночное время суток старый лес преображался в нечто пугающее, казалось, что на каждом шаге могла поджидать опасность. Трупный запах в старой хижине был сильным, что очень привлекало диких зверей. Пара бродячих собак резвились в помещении, животные не стеснялись запрыгивать прямо на столы, сбивая разные склянки, банки, книги и другие вещи хвостами и лапами. Наглые животные искали что-нибудь съестное.

Первая собака с подранными и рваными ушами понюхала какие-то разноцветные камни, выложенные в ровный круг, затем, не найдя их привлекательными, спрыгнула со стола на пол, подойдя к бездыханному телу старухи. От живота кровью пахло больше всего, потому что там зияла глубокая рана, послужившая причиной гибели. Пес опять принюхался, изучающе глядя на труп, а после, уткнувшись мокрым носом прямо в кровавую ткань на теле, издал довольный и утробные рык. Раздался звук рвущейся ткани, а после омерзительное чавканье. Похоже, что животное голодало уже несколько дней, поэтому и не побрезговала неприятной на запах человеческой плотью.

Вторая собака, которая грызла какую-то ритуальную разукрашенную кость прямо на столе, оставила ее в покое и тоже спрыгнула на пол, завиляв хвостом. Животное подбежало к телу, тоже начав пожирать мясо. Одна из собак, вновь облизав испачканную в крови морду, заметила, как рука покойницы дернулась, начав тяжело и медленно двигаться ко второму животному. Секунда и раздался жалобный скулеж, а первая шавка, поняв, что и ей тоже может угрожать опасность, быстро побежала в сторону выхода из дома.

Руки старухи, покрытые трупными пятнами, ухватили прямо за морду бедное животное, начав растягивать нижнюю и верхнюю челюсти. И сколько бы бездомный зверь не старался лаять и кусаться — все без толку. На удивление очень сильные и цепкие руки с крючковатыми пальцами отпустили морду собаки только тогда, когда раздался громкий и неприятный хруст, и животное само не обмякло, опустившись на пол.

Перевернувшись на живот и издав нечленораздельные звуки, ведьма подняла свое страшное бледное лицо. Глаза были мутные и неприятные, как у мертвой рыбы, с тонких сухих губ стекала вязкая ниточка крови. Лицо исказила гримаса гнева. Она чувствовала, что он еще жив. Даже на том свете чувствовала, что сердца этих двух проклятых людишек все еще бьются. Они должны умереть.

Она пошарила еле сгибающимися руками по полу, ладонью правой руки нащупала крупную, пожеванную собакой рыбью голову, которая, должно быть, упала со стола, когда животные начали там хозяйничать. Поднеся мерзкую голову к своему лицу и рассмотрев ее, ведьма криво усмехнулась. Голова была исчерчена черной краской, создавая интересный и плавный переплет рисунка по всей ее поверхности.

— Пойдет. Доверюсь подводным тварям, — совершенно нечеловеческим голосом прохрипела старуха, вновь переворачиваясь на спину и левой рукой накрыла свою кровавую рану на животе, начав шептать что-то невнятное. Узловатые пальцы погрузились прямиком в разъеденную псами рану, воздух вокруг накалился и даже начал потрескивать от напряжения, тьма с дальних углов сползалась к ведьме. Тембр ее голоса заметно повысился и она, наконец вынув окровавленные пальцы из раны, обмазала рыбью голову вязкой, липкой темно-алой жидкостью. Карга противно дергалась, извивалась, хрипела, давясь собственной кровью, но продолжала что-то громко говорить.