1.1 (2/2)

— Мы проверили архив за последние десять лет, но там, как я уже сказала, не было никого похожего. Либо он приехал сюда совсем ребёнком с родителями, но тогда сравнивать внешность будет гораздо сложнее и дольше, всё-таки дети, вырастая, сильно меняются, либо он не является иммигрантом, а может, и вовсе оказался в стране нелегально…

— А иероглиф на кольце?

— Киноварь или алый. Это буквальный перевод, — пояснила Хотоми, заметив недоумение Елены. — Вполне может быть просто обозначением цвета вставки на кольце. Хотя полиция, кажется, пытается связать это с местной якудза, но тут уж я им не помощница, — фыркнула девушка. Как и большинству людей с неевропейской внешностью, ведущих добропорядочную жизнь в европейских странах, ей было неприятно, когда заходила речь о криминальных диаспорах её народа.

Елена кивнула и перевела разговор на рабочие темы, но, вернувшись в офис, вновь задумалась. Полиция всегда в первую очередь ищет криминал — это их работа. И парень, конечно, может оказаться и членом местной — или японской — ячейки мафии, прибывшим во Францию, возможно, даже нелегально. А может быть и вполне добропорядочным приехавшим на праздники иностранцем, или даже студентом одного из местных университетов. Или вообще французом, увлечённым восточной культурой или недавно вернувшимся из поездки в Японию или Китай, где и купил это кольцо в качестве сувенира… Наконец, у него просто могла быть девушка-азиатка, подарившая ему это кольцо! Вот только что он делал на улице в совершенно неподходящей для середины зимы одежде?.. Куда-то или от кого-то убегал, либо его ограбили? Но грабители скорее забрали бы кольцо, чем верхнюю одежду, да и погода не особо располагала, по мнению Елены, охотиться на случайных прохожих — сколько их вчера могло быть на улицах, прохожих этих?..

Так ни до чего и не додумавшись, Елена отправилась домой. На светофоре она ещё подождала пару секунд после того, как загорелся зелёный — кажется, теперь она будет ещё долго ожидать, что какому-то ненормальному придёт в голову проигнорировать запрещающий сигнал, однако сегодня обошлось без происшествий.

Вечер прошёл в повседневных хлопотах и рассказах Адама о тренировках. Елена наблюдала за сыном. Мальчик довольно легко перенёс переезд в другой город, быстро обзавёлся друзьями в школе — возможно, потому, что ему всё равно настала пора переходить из детского сада, и даже останься они в Париже, окружение Адама неизбежно сменилось бы. Не последнюю роль в этом сыграло и наличие в городе секций, в которых он мог продолжать занятия любимыми видами спорта. Она вспомнила, как Майкл начал учить сына тэквондо, едва Адаму исполнилось три года. Елена была против — единоборства казались ей слишком жестоким спортом, к тому же, она хотела, чтобы сын занимался чем-то командным… Майкл уступил, записав мальчика в секцию хоккея — и Елене пришлось признать, что командный спорт может быть не менее жёстким, чем боевые искусства… А постоять за себя или защитить кого-то мальчику определённо следует уметь.

— Адам, послушай, — неожиданно для себя самой отвлекла она сына от просмотра каких-то мультиков. — Помнишь, вчера я пришла за тобой чуть позже, чем обычно, и в сильно испачканной одежде? — мальчик утвердительно кивнул. Елена на секунду прикрыла глаза, а затем решительно продолжила: — Это потому, что меня чуть не сбила машина. Всё в порядке, — поспешно добавила она, увидев испуг в глазах ребёнка. — Я же здесь, с тобой, у меня ничего не болит… Всё в порядке, — повторила она, обняв сына. — Меня спас один человек. Он сейчас в больнице. Наверное, мы должны сходить и поблагодарить его? — Адам, как и большинство хорошеньких детей его возраста, умел располагать к себе людей. Может быть, ей действительно позволят пообщаться с парнем, если она возьмёт сына? И если парень к тому времени придёт в себя…

— Я не люблю больницы, — тихо сказал Адам.

Конечно, он не любит больницы. В прошлом году всё произошло так внезапно. Болезнь Елены, буквально за сутки превратившая её из вполне здоровой и жизнерадостной женщины в умирающую… Тогда ей так и не хватило духу объяснить Адаму, что происходит, и она лишь малодушно просила сына быть хорошим мальчиком, надеясь, что потом, когда её не станет, Майкл найдёт нужные слова… А затем смерть самого Майкла, слишком неожиданная, чтобы Елена могла хоть как-то смягчить обрушившийся на сына удар. Она сама ничего не понимала, кроме того, что всё случилось из-за её желания познакомиться с отцом — как потом объяснили сотрудники полиции, Салла Вачек был в своей стране видным политическим деятелем и бизнесменом, а у таких людей всегда много врагов. Киллер убил его и Майкла, очевидно, чтобы не оставлять свидетелей… На умирающую от болезни Елену он, видимо, решил не тратить пули — откуда неизвестному убийце было знать, что женщина пошла на поправку? Впрочем, ни исполнителя, ни заказчика всё равно не нашли. Адам в тот момент в больнице не присутствовал, но он запомнил, что сперва заболела мама, а затем почему-то умер папа. В больнице. Не наложить отпечаток на детскую психику это, конечно, не могло…

— Я тоже не люблю больницы, — Елена крепче прижала к себе сына и поцеловала в макушку. — Но ведь он меня спас. И сейчас я дома, с тобой, а он в больнице, один…

— Почему один? У него нет семьи? — Адам чуть отстранился от матери, заглянув ей в лицо.

— Наверное, есть. Но у него не было с собой документов, а сам он… сильно ударился, и всё ещё без сознания. Такое бывает, — как же ему объяснить?

— Знаю, — неожиданно серьёзно кивнул Адам. — Мари-Роз говорила, что её старший брат однажды подрался, и его ударили по голове. И он две недели в больнице не просыпался, а потом ещё сам не мог есть и заново учился говорить, как маленький. Это называется «кома».

— Ох, — Елена понятия не имела, кто такая Мари-Роз. Но, кажется, Адам не такой уж наивный малыш, каким она его считает. Можно сколько угодно переключать телевизор с боевиков или плохих новостей, однако дети не живут в вакууме. И, видимо, одноклассники порой могут рассказать им то, что родители посчитали бы чересчур жестоким. — Надеюсь, с этим юношей такого не случится.

— Я не люблю больницы, — повторил Адам. — Но я пойду с тобой сказать ему спасибо. Только ненадолго. Может быть, это поможет ему проснуться. Вдруг у него тоже есть мама? Или сын?

— Наверняка есть, — чуть улыбнулась Елена. Для наличия сына парень всё-таки слишком молодо выглядит (хотя современная молодёжь иногда обзаводится детьми слишком рано), а вот мама… Представив себя на месте женщины, которая понятия не имеет, где её сын и что с ним, она чуть вздрогнула. Нужно просмотреть в завтрашней газете объявления о пропавших людях. — Тогда пойдём в субботу после тренировки, хорошо? — подвела она итог разговора.

Адам согласно кивнул, возвращаясь к просмотру мультфильма. Елена перевела взгляд с сына на каминную полку с фотографиями. Она с Майклом, она с Майклом и Адамом, она с Адамом, Майкл с Адамом, Адам в хоккейной форме, Адам с медалью на соревнованиях по тэквондо, Елена рядом с той самой ёлочкой, Майкл в дверях их парижского дома… После того случая несколько месяцев назад Адам больше не говорил, что ему снится папа. О дедушке, с которым он так и не успел познакомиться, мальчик не спрашивал тем более. О Корлессе вспоминал, но после переезда в Марсель перестал тоже.

Ей самой Майкл не приснился ни разу.