1.1 (1/2)
Утро принесло гораздо более приятную погоду: солнце всё ещё пряталось за тучами, но снега и дождя уже не было, а ветер значительно потеплел и уменьшился. Отведя Адама на утреннюю тренировку, Елена отправилась на работу; проходя перекрёсток, она невольно нашла взглядом участок дороги, на котором вчера всё произошло, однако сейчас ничего не напоминало о случившемся… А вот на противоположной стороне, на столбе светофора, чуть выше красного сигнала, было странное тёмное пятно, будто след от попадания чего-то горячего. Елена вспомнила вспышку света, предшествовавшую появлению парня. Тогда она не задумалась, что это было — да и кто сможет о чём-то размышлять при виде неумолимо летящей на него смерти на колёсах — но сейчас… Что это было? Определённо не молния, поскольку грозы зимой не бывает. Отражение фар всё того же автомобиля — в чём? Тоже маловероятно. Прохожих не было, дома на той стороне располагались дальше от дороги и были скрыты деревьями. Пройдя мимо светофора, Елена попыталась вспомнить вчерашнее происшествие. Тогда всё её внимание было занято сперва пресловутой машиной, затем — нежданным спасителем, а вот та вспышка… Единственное, что женщина всё-таки вспомнила — что свет действительно был очень высоко. Только вот теперь она не могла определить: действительно ли она это помнит, или её сознание просто совместило странное пятно со вчерашним происшествием? Кроме того, она не была уверена, что пятно появилось именно вчера. Может быть, она просто не замечала его раньше? Кто вообще разглядывает светофорные столбы, да ещё на высоте трёх метров? Нет. Елена тряхнула головой, откинула упавшие на лицо волосы за спину. Нет, пятна определённо не было, ведь оно совсем рядом с сигнальным табло, а значит, она заметила бы его раньше, ведь на сигналы-то она смотрит минимум пять раз в неделю, когда идёт на работу…
День прошёл обычно и даже вполне спокойно. Елена работала, в основном, в подразделении, занимавшимся мигрантами с Балкан, изредка помогая коллегам, принимающим выходцев из Азии — Франция не пользовалась особой популярностью у индийцев, предпочитавших Америку или Британию, а других азиатских языков женщина не знала. В чём-то это было даже забавно: она зарабатывала на жизнь знанием языка, на котором говорил её отец — с которым она едва успела познакомиться, и уж точно не успела как следует пообщаться — и помощью беженцам из страны, в которой он жил, и в которой она никогда не бывала и едва ли поедет туда в будущем, по крайней мере, пока обстановка там не станет более спокойной.
В её задачи входила проверка правильности заполнения документов на жительство, а также помощь с оформлением пособий и записью на курсы французского для тех, кто его пока не выучил — а таких было очень много, большинство приезжих и по-английски едва могли сказать пару самых простых фраз. Не особо сложная, но хорошо оплачиваемая работа. Елена даже не задумалась, почему это место предложили ей — на тот момент, спустя год после гибели мужа, она только пристроилась в небольшое издательство, печатавшее книги на иностранных языках. Кажется, на собеседовании упомянули рекомендацию кого-то из сотрудников… Корлесс? Никита? Больше никто из знакомых порекомендовать её для работы с мигрантами не мог. Но Корлесс перестал общаться с ней незадолго до этого — просто не ответил на очередной звонок, не приехал на ужин, в его квартире никто не открыл дверь… Будто и не было месяцев отношений, будто он не пытался изо всех сил подружиться с Адамом — и ему это более, чем удалось: Корлесс не вытеснил из сознания ребёнка образ отца, но Адам с нетерпением ждал встреч с ним. А Никита, кажется, так ни разу и не спросила, на кого Елена училась и работала она когда-либо, или всегда была лишь домохозяйкой…
Вчерашнее происшествие не забылось, но отошло за рабочей рутиной на второй план, вновь напомнив о себе появлением полиции. Довольно молодая девушка вежливо попросила вновь пересказать произошедшее. К сожалению, ничего конкретного Елена сообщить не могла: она не запомнила не только марку, но даже и цвет едва не сбившей её машины (вроде бы тёмный, но не чёрный, да и фары светили прямо в глаза, а при вчерашней погоде на улице было очень темно), не говоря уже о том, чтобы разглядеть номер. О попавшем в больницу парне она могла сообщить ещё меньше — он просто сбил её с ног, вытолкнув из-под колёс, появившись при этом словно из ниоткуда.
— И вы никогда не видели его раньше?
— Нет… То есть, возможно, я и пересекалась с ним где-то, Марсель город большой, но в нашем районе или здесь, на работе, я его точно не встречала, — Елена была в этом уверена. И тут же задала встречный вопрос: — А он ещё не очнулся?
— Пока нет, — нахмурилась полицейский, и протянула Елене фото. — Вам это знакомо?
Елена взяла снимок с изображением какого-то кольца с вставкой из красного не то камня, не то эмали, на котором был изображён иероглиф…
— Это или китайский, или японский, — покачала она головой. — Я не знаю эти языки. Подобных колец никогда не видела… Так он азиат? — парень, насколько она успела вчера разглядеть, не обладал ярко выраженной восточной внешностью, но, с другой стороны, её собственный сын, будучи на четверть индийцем, даже с учётом жгуче-чёрных волос и глаз вполне мог сойти за европейца. Загадочный спаситель тоже вполне мог быть полукровкой.
— Возможно, — не стала вдаваться в подробности девушка. — Он ещё не очнулся, документов при нём обнаружено не было, так что единственные зацепки — это кольцо и налобная повязка, но там символ совсем непонятный… Возможно, кто-то из ваших коллег сможет нам помочь?
— Вы полагаете, он может быть иммигрантом? — не то, чтобы это было невозможным, однако Елена покачала головой. — Япония — не та страна, из которой едут на Запад в поисках лучшей жизни. Хотя иероглиф ведь может быть и китайским, но… Может быть, вам следует проверить университеты или туристические агентства, скорее всего, он прибыл во Францию на Рождество… — она умолкла, понимая, что не следует учить человека делать его работу, да и наверняка в полиции уже и сами додумались до этих версий, и прорабатывают их.
Девушка-полицейский ушла, и Елена вернулась к своим обязанностям, но мыслями то и дело возвращалась к таинственному незнакомцу — благо, не слишком большое число посетителей давало такую возможность. В обеденные перерыв, позвонив мадам Гранж и убедившись, что Адам у неё, женщина начала набирать номер больницы, но в последний момент положила трубку. Едва ли кто-то будет делиться с ней информацией о здоровье пациента, к которому она не имеет никакого отношения. По крайней мере, по телефону.
Елена направилась в небольшое кафе, где традиционно питались сотрудники службы. По счастью, сотрудница азиатского отдела, Хотоми, с которой Елена установила какое-то подобие дружеских отношений (заключавшееся в том, что они иногда ходили на обед вместе, и Елена общалась с ней чуть более тепло, чем с остальными сотрудниками), была уже там — и одна.
— К вам сегодня приходила полиция? — поздоровавшись, уточнила Елена.
— Да, — чуть удивлённо подтвердила Хотоми. — Интересовались одним парнем. В нашей базе данных его не оказалось… А что?
Елена коротко рассказала о случившемся.
— Ох, — Хотоми явно была потрясена, что, впрочем, не мешало ей отдавать должное ланчу. — Ты в порядке?
— Как видишь, — чуть улыбнулась Елена. — Безнадёжно испорченный плащ и потерянный зонт, — охранник ведь тогда отдал ей свой, и утром женщина отнесла его в магазин, чтобы сотрудники передали вещь хозяину, — не такая уж важная потеря. А вот парень теперь без сознания и документов в больнице…
Из-за неё. Снова. Елена вспомнила выступившую на губах парня кровь. Это, как и его до сих пор бессознательное состояние, показывает, что травмы он получил серьёзные. От мысли, что она вновь невольно может стать причиной гибели человека — на этот раз абсолютно ей постороннего, но это едва ли способно послужить оправданием или облегчением вины — стало не по себе. По вполне понятным причинам Едена старалась избегать больниц, но… Парня нужно навестить — хотя бы из элементарной благодарности. Да и на месте ей с большей вероятностью удастся разговорить медсестёр, чем по телефону. Хотоми тем временем чуть пожала плечами: