Часть 22 (1/2)

Ранним утром мы уже были в Москве, но та холодная питерская ночь казалась мне вечной. Может дело было в экстриме, которого я отхватила по горло, а может в переполохе, который устроил Голубин. Так или иначе, мы были вынуждены вернуться в столицу. Все эти поиски с возможными родственниками только напрягали меня, поэтому когда самолёт приземлился, я почувствовала настоящее облегчение. Всю ночь я молилась, чтобы тот человек выжил несмотря ни на что. Но подробностей я знать не могла. Конечно до тех пор, пока люди в форме не постучались бы в мою дверь, а затем надели бы на меня наручники. Глеб казался мне довольно отстранённым, а в его зелёных глазах сверкали ноты отчаяния. Во что он мог ввязаться — я даже не представляла. На смену моего страха неспешно пришла тревога, и мне буквально казалось, что она поедает меня изнутри. Я ощущала себя животным, пойманным в капкан. Пусть и не до конца. Конечно, я пыталась паниковать, но Голубин быстро меня угомонил своими криками. Я ненавидела когда на меня повышали голос и порой устраивала настоящие вспышки гнева для своих родных и близких, но в этот раз апатия накрыла с ног до головы и когда мы вернулись домой, я в слезах умчалась в спальню, наконец дав волю своим эмоциям. Всё это казалось чьей-то игрой и манипуляцией. Но в глубине души было осознание того, что вся жизнь — это испытание, которые я должна пройти. А так такового желания у меня не было. Я злилась на себя, злилась на Глеба, который в очередной раз довёл меня до состояния полной удрученности и наплевал на все мои чувства и эмоции. Впервые в жизни я настолько боялась будущего, что готова была умереть прямо здесь и сейчас. В слезах и соплях, в вечернем платье и с размазанным макияжем, который делал меня похожей на женщину лёгкого поведения. Вся эта картина напоминала мне события прошедших лет, когда я точно так же сидела в кромешной тьме и выла от безысходности, которая настигла меня совсем неожиданно. Как будто мне снова семнадцать и я всё та же Лиора: сдержанная и безмятежная, умеющая мечтать и фантазировать, твёрдо уверенная в себе. Но при этом ранимая и разочарованная жизнью, вспыльчивая.

Щелчок входной двери заставил отвлечься от всех мыслей и обернуться назад. Глеб вошёл тихо, почти незаметно, если бы не предательская дверь. Оглядел меня не тёплым взглядом, который я привыкла видеть, а стальным, подобным глыбе льда.

— Я нашёл тебе квартиру. — Произносит он, а я хмурю брови. Какую квартиру?

— Зачем? — Интересуюсь я, приподнимаясь с холодного пола. Подхожу впритык к блондину, рассматривая каждый миллиметр его лица. Будто бы для того, чтобы запомнить.

— Это надо было сделать ещё давно, — взъерошивает блондинистые волосы, — отныне мы будем жить порознь.

Глеб смотрит долго. Таким пронзающим взглядом, что я чувствую, как немеют конечности. Вспоминаю его слова на террасе ресторана, с которого мы бежали, как крысы с бала и усмехаюсь. Не сможет дать мне будущего? А теперь открыто заявляет о том, что мне не место в его жизни. Замечательно.

— Знаешь, я никогда не видела тебя в своём будущем, Голубин. — Натягиваю улыбку так сильно, что чувствую сплошную боль. Без капли стыда смотрю Глебу в глаза и понимаю, что в них можно утонуть. И я ведь утонула.

Он молчит. Ни одного слова. Просто взгляд. Такой долгий и изучающий. Когда я почти выхожу из комнаты, он заставляет меня обернуться и застыть.

— Собирай вещи. — Так равнодушно проговаривает он.

Хлопаю дверью так сильно, что уши закладывает на несколько секунд. Слова блондина воспроизводятся в моём сознании одни за другими, вызывая только глухую боль. Я едва влетаю в небольшую ванную комнату, оставляя за собой только громкий хлопок двери. Резким движением включаю воду, наплевав на сильный напор, да и вообще на всё. Только чтобы никто не услышал и не увидел моих слёз. Проверяю, закрыта ли дверь, и наконец падаю на ледяной кафель. Вода хлещет без остановки. Моя сумка валяется где-то под ногами, а вместе с ней и новый телефон. Чёртов ублюдок. Чёртовы слёзы, которые жгут мне лицо. В них вся моя жизнь. Всё это дерьмо, происходящее со мной на протяжении долгих лет. Я захлебнулась в объятиях собственной любви. И больше всего мне хотелось сейчас покончить с собой, выскочив в любое попавшееся окно. И я бы сделала это, если бы не проблемы, которые я оставлю за собой. Возможно, что сейчас просто не время для этого. Но оно придёт. Во всяком случае сейчас мне нужно было наконец продать квартиру матери и оставшийся товар, а позже рассчитаться с бывшим начальником. А теперь я и не знаю, что будет дальше. Безвыходность ситуации заставляет меня то и делать, что рыдать и размазывать слёзы по лицу, в попытке привести себя в чувства. Внезапный стук в дверь заставляет меня вздрогнуть и выронить бутылёк со снотворным на пол. Только тогда ко мне приходит осознание того, что могло сейчас случится. Голубин настойчиво стучится, а я в панике собираю таблетки с пола. Когда каким-то образом он открывает ключом, я опять роняю их на пол, уже не скрывая своих эмоций. Проклиная всё на свете я пинаю склянку под ванну, а сама сажусь на краешек, вытирая слёзы.

— Не надо проявлять такую настойчивость, — натянуто улыбаюсь, — я сейчас же уеду из твоей квартиры. — Пихаю блондина в сторону, а сама возвращаюсь в комнату, доставая ещё не разобранный чемодан из шкафа.

Швыряю в него всё, что попадается в мои трясущиеся руки. В моменте Глеб перехватывает моё запястье, заставляя меня резко обернуться.

— Не трогай меня, — с визгом отшвыриваю его руки, — не смей даже подходить ко мне после этого всего. Думаешь, что я буду прибегать каждый раз, когда ты захочешь? Буду бегать по квартирам, чтобы тебе угодить? Ты глубоко ошибаешься, Голубин. — Быстро срываюсь на крик, швыряя теперь уже вещи Глеба в сторону. — Ебись с теми женщинами, которые готовы к этому. Я ухожу.

Быстро иду к входной двери, забирая с барной стойки свои ключи от машины и квартиры. Тяжёлый чемодан еле катиться и заставляет меня вышвырнуть его за дверь. Лифт, как назло не работает, поэтому мне приходится тащиться с шестого этажа вниз пешком. Ноги гудят из-за проклятых туфель, и каждый шаг даётся мне с болью. Соседи Голубина оборачиваются на меня, оглядывая с большой неприязнью, а потом что-то бубнят себе под нос. Я в надежде, что Глеб идёт следом, оборачиваюсь назад, но никого не встречаю. Уже у машины последний раз смотрю в его окна, прекрасно зная, что сейчас он смотрит на меня. Урод.

Уже в которой раз я задаюсь вопросом о том, какой же была прекрасной моя жизнь, если бы я не встретила его и не полезла бы трахаться с ним в первую встречу.

Когда входная дверь хлопает, я наконец-то скидываю с себя проклятую обувь, падая на ледяной пол. Старая квартира отца встречает меня холодом и мраком, накопившимся за долгие годы. Иногда я приезжала сюда, чтобы вспомнить те детские моменты, в которых я была счастлива по-настоящему. Пусть это место и пустовало много лет, но каждая комната хранила особые воспоминания. И всякий раз, когда я ездила сюда, я испытывала гребаный стыд и позор. Здесь прошло моё детство, а сейчас я использовала свой родной дом для хранения ебучей кислоты. Почти вся квартира была забита ею. Даже в самых маленьких щёлках можно было найти какие-то упаковки. И мне, блять, было стыдно.

Сначала я долго мнусь и наконец беру свой телефон в руки, набирая ненавистный номер. Бесконечные гудки заставляют сомневаться в том, что кто-то вообще поднимет трубку, но это всё же случается.

— Здравствуй, Влад, — тихо, почти шёпотом произношу я, — мы можем увидеться?

Мой бывший молодой человек соглашается сразу же, называя адрес какой-то забегаловки. Возможно, что Голубин размажет меня по стенке, когда узнает, что я собралась делать. Кидаю в сумку всё сразу, но забываю про самое главное. Между полок нахожу запечатанные пакеты и удивляюсь, как я ещё не попалась на этом дерьме. Тщательно обматываю дрянь какой-то тканью, пряча её в глубину сумки. Нет, это определённо ебанутый план.

Встречаемся мы на указанном месте, но делаем вид, что друг друга не знаем. Влад жестом рук указывает мне на задний двор и выходит, чуть позже выскакиваю и я. Быстро сажусь в его машину, каждый раз оборачиваясь и проверяя нет ли кого сзади.

— Опять за старое? — Спрашивает он, внимательно рассматривая мои руки, распечатывающие пакеты.

— Отдашь это моему любимому клиенту, — перекладываю всё в коробку с какими-то детскими конфетами, ведь безопасность — превыше всего, — пожалуйста.

— Это он тебе такую приличную сумму за коробку детских конфеток даёт? — Показывает на конверт, а затем ухмыляется. Пересчитывает купюры сам, ведь прекрасно знает, что здесь просчитаться нельзя. — Здесь ровно сто, ещё ровно двести тебе положили в машину. Так вы договорились?

— Да, так. — Забираю из его рук белый конверт, а затем прячу его в сумку. Влад внимательно следит за моими действиями и так и рвётся что-нибудь спросить. — Что? — Поднимаю голову, встречаясь взглядом с когда-то любимыми карими глазами.

— Хочешь машину новую купить? — Умнее вопроса не придумывает, но заставляет меня слабо улыбнуться. Знал бы он, куда я собралась девать эти деньги.

— Ага, конечно.

— Вы с тем блондином ещё вместе? — Заинтересованно похлопал глазами Влад, подпирая затылок рукой.

— А тебе то что? — Отмахнулась я, будто это был обидевший меня вопрос.

— Как что? — Почти искренне удивился он, — Я, может быть, хочу вернуть тебя, Левицкая. Ты разве не скучала?

Несколько секунд мы молча смотрит друг на друга, а я думаю, с каким придурком раньше встречалась и едва не вышла замуж, при этом родив ещё и ребёнка. Редкостный долбаёб.

— Если я отвечу, что каждую ночь проклинаю тебя, — улыбаюсь, видя как Влад меняется в лице, — мой ответ тебя устроит?

— Ты такая сука, Левицкая.

— Не меньше, чем ты — урод.

Глупые перепалки с Владом интересуют меня меньше всего, поэтому вовремя закрыв рот парню, я быстро возвращаюсь к себе в машину. Телефон трезвонит уже более тридцати минут без остановки и теперь я уже проклинаю собственного брата. Мне не до их звонков. Буквально за двадцать минут я оказываюсь возле поворота в дом бывшего начальника, но меня резко тормозят охранники. Один из них сразу же берёт телефон в руки, а другой осматривает мою машину.

— У меня важная встреча. — Приподнимаю руки, позволяя парню обыскать меня на наличие якобы опасных предметов.

— Он знает? — Забирает из моих рук мобильный телефон, пряча его в задний карман своих брюк. Второй парень медленно идёт за нами, а позже отдаёт мне мою сумку.

— Нет. — Распечатываю конверт, показывая двум придуркам деньги и те сами всё понимают.

Указывают мне дорогу в кабинет, будто бы не зная, что когда-то этим всем занималась я. Поднимаюсь по крутой лестнице, и каждый раз ловлю себя на мыслях, что совершаю ошибку. Но обратного пути нет.

— Я привезла. — Врываюсь в помещение, наплевав на рамки дозволенного. Наша прошлая встреча была довольно неудачной, но предполагаю, что мой обожаемый коллега не злится. Михаил удивлённо оглядывает меня с ног до головы, а затем жестом рук просит присесть рядом.

— И тебе доброе утро, Лиора. — Разливает по стаканам янтарную жидкость, а затем ставит передо мной. — В этот раз обойдёмся без стрельбы, ведь так? — Смеётся, указывая пальцем на пистолет рядом.

— Я не выяснять отношения сюда приехала, — с грохотом ставлю на стол сумку с деньгами и кладу конверт перед его глазами, — здесь всё. Мы в расчёте.

Мужчина долго хлопает глазами, а потом громко смеётся. Что опять не так? Я тянусь к купюрам, ведь мало ли, может недостаточно, но в итоге останавливаюсь.

— Проверка пройдена, Лиора. — Произносит он, а затем вновь громко смеётся. Я недоумеваю, бегая глазами сначала по мужчине, а потом по своим рукам.

— Вы шутите? — Сжимаю край сумки до хруста костей, пальцы начинают болезненно ныть, заставляя меня разжать их.

— Оставь их себе, Левицкая. — Ухмыляется, а потом с улыбкой разглядывает меня. — Я рад, что ты ответственно отнеслась к этому делу и предлагаю вот что… — Достаёт из выдвижного ящика какие-то бумажки и протягивает их. — Возвращайся. Сейчас я могу положиться только на тебя.

Несколько секунд бегаю глазами по документам, а затем неуверенно кладу их на стол. Это пиздец.

— По какой системе? — Тяжело вздыхаю, вспоминая весь тот ужас, который я переживала, работая в этом дерьме.

— По той, которую ты любишь. — Улыбается уголками губ, а я понимаю, что, кажется, снова возвращаюсь на любимую работу.

— Ювелирка? — Спрашиваю я, внимательно рассматривая приведённые на бумагах экземпляры украшений. Моё любимое.

— Да. — Достаёт ещё столько же бумаг, показывая на копию паспорта уже знакомого мне человека. — Хозяина ты знаешь.

— В прошлый раз это закончилось скандалом, — сомневаюсь я, — есть разрешение на перевозку?

— Обижаешь, — показывает на голубую папку в самом низу, — это оно. В этот раз всё получится, ты ведь знаешь меня.