Часть 16 (1/2)

Вечер — это самое особенное время суток для меня. Почему? Сама не знаю. Таинственность улиц по вечерам пугает до дрожи, но и манит к себе. Всё вокруг будто бы окутано чем-то лёгким, умиротворённым. Мысль о вечерней прогулке пришла ко мне внезапно и тотчас я понеслась по улицам Москвы. Леон уже успел умчаться вдаль, а я молча шла и размышляла. Думала о том, что обычно люди говорят, что время лечит, сглаживает открытые раны и потом становится лучше. Но это было не так. Мне по-прежнему казалось, что со мной просто играются, словно театральной куклой. Тянут злосчастные нитки, а потом они внезапно рвутся и я падаю. Падаю в пропасть из которой меня уже никогда не вытащат.

— Лиора! Пойдём, — Леон тянет меня за платье, показывая пальцем на кучку бездомных собак, — давай возьмём одну собачку, пожалуйста.

— Леон, — опускаюсь перед ним на колени, поправляя взъерошенные волосы, — милый, я не могу. Ты же знаешь, что я совсем недавно принесла в дом кота. Будет некрасиво если я ещё и собаку принесу.

— Нет, мы возьмём! — В такие моменты он сильно напоминает мне мать. Такой же упрямый, как и она. Хмурит брови и пытается манипулировать своими щенячьими глазами.

— Глеб будет против. — Захожу с козырей, ведь Леон может переспорить меня, но не Голубина. Боится.

— Он же уехал! — Леон вырывается из моих рук, пытаясь убежать в сторону. Но я успеваю схватить его за плечи и вновь повернуть лицом к лицу.

— Если ты сейчас не успокоишься, — произношу скрепя зубами, — мы поедем домой.

— Ну и поехали! Ты всё равно не гуляешь со мной, даже внимания не обращаешь на меня, — вытирает свои слёзы, — я хочу к бабушке.

— Что? — Переспрашиваю у него, ибо с первого раза не понимаю. Он хочет к бабушке?

— Отвези меня к бабушке! — Поднимаюсь с колен и отряхиваю платье, вообще не понимая, что я делаю не так.

— Сейчас поздно уже, завтра отвезу, — направляюсь к своей машине и открываю заднюю дверь, — садись.

— Я не поеду.

— Останешься здесь? — Удивлённо приподнимаю брови, а затем сажусь за руль. — Ну раз так, то, пожалуйста.

— Нет! — Несётся к машине и садится в салон, громко хлопая дверью. Наверное, манипулятор всё же я.

— Пристегнулся? — Спрашиваю у него, выезжая с территории парка.

— Да, — тихо отвечает, а потом протягивает мне вторую половину от шоколадного яйца, — а Глеб приехал?

— Нет, — тяжело вздыхаю, вспоминая наши последние ссоры, — ты уже третий раз за день спрашиваешь. Он тебе зачем нужен?

— Он добрый, — пожимает плечами, — мне нравится с ним играть.

— Хочешь позвонить ему? — Совсем не думаю головой, когда задаю этот вопрос, но понимаю это уже потом. Мы с Голубиным не разговаривали пять дней. И в эти несчастные дни я сходила с ума, но не хотела звонить из-за своей гордости. Как и он.

— Хочу! — Кричит братец и протягивает ладонь для телефона. — Я сам позвоню.

— Звони, — отдаю телефон, — не говори ему ничего про меня.

Но Леон уже ничего не слышит. Долгие гудки заставляют меня сжать руль сильнее, но Голубин всё же поднимает трубку. Его хриплый голос раздаётся сразу же, и я понимаю, что он опять ни черта не спит. Леон что-то рассказывает ему, а Глеб смеётся, лишь иногда задавая какие-то вопросы. Я стараюсь не обращать внимания на них и внимательно слежу за дорогой, но ничего не выходит.

— Где Лиора? — Спрашивает блондин, а я резко торможу. Я ждала этот вопрос.

— Она рядом, крутит руль, — смеётся, — но она такая злая сегодня. Я хотел взять собачку, но она не разрешила. Сказала, что ты будешь против. Это разве так?

— Дай ей телефон.

Забираю телефон из рук Леона, но лишь молчу в трубку, подбирая слова. Но Глеб всё же начинает первым.

— Не вымещай свою злость на нём. — Произносит Голубин, а я грустно усмехаюсь.

— Я ожидала других слов после пяти дней твоего молчания.

— Как ты? — Ловко переводит тему он, но тяжесть в горле не даёт мне сказать хоть что-то. Я сглатываю огромный комок «обиды», копившейся во мне на протяжении долгого времени, и всё же отвечаю ему.

— Не знаю. — Он явно ожидал другого ответа от меня. Хотел услышать, как я скучала и не спала ночами без него, плакала от обиды и винила себя в каких-то моментах. И это было бы абсолютной правдой.

— Я завтра приеду. — Тяжело выдыхаю, чувствуя предательские слёзы, скатывающиеся по моим щекам. Всхлипываю, но сразу же закрываю рот рукой. Это всё слишком невыносимо<s> для меня</s>. Для нас.

— Хорошо. Я буду ждать. — Тихо произношу, зажмуривая глаза. Больше всего на свете мне хотелось бы сейчас обнять его. Но каждый раз я понимаю, что мы поспешили. Я боюсь называть это всё ошибкой, но в глубине души это понимаю.

— Я люблю тебя. — В моём сознании ещё долго крутились эти слова, от которых становилось ещё хуже.

— И я тебя. Очень.

Бесконечные гудки так бы и продолжали звучать из моего телефона, если бы не автомобиль, водитель которого решил притормозить прямо передо мной. Но всю суть дела я поняла лишь тогда, когда дверь открылась и навстречу мне вышел человек, способный сеять страх даже в самых бесстрашных. Рука машинально потянулась к бардачку, но я не успела. Один из мужчин буквально взял меня за шкирку и вытащил из салона. Кажется, мои крики ужаса были слышны даже за территорией безлюдной трассы, но как назло никого рядом просто не оказалось. Человек, которого я называла своим самым страшным кошмаром, стоял в двух метрах от меня. Ни капли не изменившийся. Он сильно ссутулился, но даже издалека выглядел через чур уверенным. Липкий страх сковывал тело, а грубые руки грубияна, вытащившего меня из машины, точно оставят следы не только на моем теле, но в глубокой памяти. На все мои ругательства и крики, Михаил лишь вскинул голову и просто поздоровался, как будто мы старые друзья, не видевшие друг друга на протяжении долгих лет.

— Здравствуй, Лиора. — Раскидывает руки в стороны, как бы зазывая в свои объятия. Вот только эти объятия были подобны смерти. И возможно, что ею и являлись.

— Как неожиданно, Михаил! — Дергаюсь, но крепкие руки лишь сжимают моё тело сильнее, не позволяя сделать даже полноценный вдох.

— Неожиданности — это ведь прекрасно, милая! Ты не скучала? — Тихо посмеивается, пряча наколотые руки в карманы. И вся поза говорит об одном: «здесь все слушаются лишь его».

— Я лучше выстрелю себе в голову, чем буду скучать по тебе, ублюдок. — Смысл всех слов доходит до меня только тогда, когда холодный ствол оружия упирается мне в висок. Я опять дёргаюсь, но получаю лишь удар по голове и чуть было не падаю на землю.

— Как некрасиво, Лиора. Я ведь отношусь к тебе как к родной дочери, и, честно признаться, сильно скучал по нашей плодотворной работе. — Жестом руки заставил человека, стоявшего за моей спиной, опустить оружие. Но вот только это ничуть не порадовало. Струя крови начала стекать с места удара прямо по моей шеи, а от её запаха начало мутить.

— Этот милый мальчик, — открывает заднюю дверцу моей машины, — твой брат?

Я настолько жалкая и ничтожная, что не смогла уберечь маленького ребёнка от этих обстоятельств. Глядя на сжавшегося Леона, хотелось выть и падать на колени перед этим уродом, только лишь бы он его не тронул. Брату ничего не оставалось, как выйти и посмотреть правде в глаза. Михаил сразу же вручил его какому-то парню, а я лишь захлёбываясь в рыданиях, смотрела на удаляющийся силуэт Леона.

— Не трогайте его, — всхлипываю, глотая мерзкие слёзы, — прошу.

— Сначала ты докажешь свою преданность, а потом мы будем говорить о гарантии жизни этого мальца, — кидает кивок в мою сторону, — в машину её.

Вновь удар по голове и теперь уже темнота.

В глубине души мне хотелось смерти, но видимо жизнь каждый раз даёт мне шанс. Открыть глаза получилось не с первого раза, и первое, что я почувствовала — это металлический привкус во рту. Запах гнили, перемешанный с кровью, витал по всему помещению. Тяжёлый вздох вырвался из груди и кто-то, находившийся рядом, зашуршал какими-то пакетами.

— Очнулась? — Молодой парень стоял подле меня, натягивая медицинские перчатки.

— Всё же надеюсь, что я попала в рай.— Тихий стон срывается с моих губ, и я тянусь к голове. Сильная боль заставляет замереть, зажмурив глаза. Картинка опять становится размытой и фразы парня долетают до меня лишь обрывками.

— Не трогай лучше, — щупает открытую рану, заставляя опять шипеть от боли, — дела плохи. Обработать — обработал, но кровь до сих пор льёт. Чем они тебя так?

— Сама не знаю, — ещё чуть-чуть и я начну биться об стену, — где мы вообще?

— Конфиденциальная информация, — пожимает плечами, распечатывая обезболивающие ампулы, — сказали, чтобы доставил тебя вниз через десять минут. Будем пытаться оживить тебя.

— Мне уже ничего не поможет, — морщусь, когда тонкая игла касается кожи, — который час?

— Секунду, — выкидывает шприц и смотрит на наручные часы, — полтретьего дня.

— Ахуеть, — приподнимаюсь с какого-то потёртого дивана, пытаясь рассмотреть хоть что-то, — а число?

— Семнадцатое октября две тысячи двадцать первого года. Ты провалялась в отключке двое суток. — Приподнимает меня за локоть, аккуратно ведя, кажется, к двери.