Часть 14 (1/2)

В ту ночь мы так и не заснули, долго разговаривали, а потом не нарушали тишины, впадая в какие-то свои мысли. Глеб пытался рассеять панику, сомнения, возникшие у нас за всё время. Но ничего не получалось. Мы вновь и вновь возвращались к этой теме разговора, пытались строить теории, догадки, но всё сводилось на нет. Я чувствовала себя персонажем мелодрамы, который должен спасти всех и вся от злодея, творившего ужасные поступки. Вот только был один вопрос: «А злодей то, кто?». От кого спасать? И ведь возможно, что от меня самой.

Голубин растормошил моё сонное состояние рано утром, почти на рассвете. Не дал придти в себя, сразу же заявил, что сегодня мы едем в какое-то заведение, к какому-то человеку, на какой-то праздник. И причём здесь была я? Сама не знаю. Мы не состоим в официальных отношениях. И вряд ли будем. Подумаешь, переспали пару раз за такой короткий промежуток времени, но мы ведь не задумывались об этом всерьёз. И зачем? Надо ли засорять свою голову ненужной информацией?

Заснуть после уже не получилось. Глеб вышел в ближайший магазин за сигаретами, а я осталась одна. Блять, он однозначно решил поселиться у меня в квартире. По-другому это не объяснить. Леон спал в спальне, в полной тишине и спокойствии. Без стресса, который приходилось переживать ранее. Я всерьёз задумывалась над тем, чтобы отправить его к бабушке. Там большой дом, природа. Всё, что нужно детям. Со мной он будет в постоянном беспорядке жизни. Если до этого я жила на постоянной основе в своей квартире, то сейчас приходится задумываться над сменой жительства. Страх перед неизвестностью пугал. Но ещё страшней было от того, что, возможно, в мой дом могли пробраться в любое время суток, а я могла спокойно спать в спальне, не замечая ничего вокруг себя. Входная дверь хлопнула, заставив вздрогнуть. Глеб кинул на стол четыре пачки сигарет, вальяжно падая на барный стул.

— На запас? — Спрашиваю у него, кивая головой на стол, где расположилось никотиновое наслаждение.

— Две из них тебе, — пожимает плечами, — пришлось залезть в твою сумку и посмотреть, что ты куришь.

— Мило с твоей стороны, — улыбаюсь, ставя перед Голубиным чашку чёрного кофе, — во сколько мы едем на тусовку, про которую ты мне всё утро мозги проедал?

— Ближе к шести. Но будет лучше, если ты будешь готова уже в четыре, поедем раньше.

— Я отправлю Леона к бабушке, — поправляю волосы, оглядываясь на дверь, за которой спит брат, — она сказала, что сама приедет за ним, поэтому я сразу же начну собираться.

— Хорошо, — Глеб оглядывает меня изучающим взглядом, а потом продолжает, — будь готова, Левицкая.

— Что? — Переспрашиваю, ибо не понимаю его слов.

— Ты прекрасно знаешь, о чём я. Мы едем туда не веселиться, — встаёт из-за стойки и подходит ближе, — будь готова ко всему.

— Глеб, — тяжело вздыхаю, заглядывая в его зелёные глаза, — зачем ты это делаешь?

Лучше вопроса не придумала, но именно это я хотела спросить у него. Зачем он так старается угодить мне? Почему рискует собой, берёт на какую-то вечеринку своего друга не для того, чтобы отдохнуть, а для того, чтобы узнать информацию для меня.

— Что я значу для тебя, Голубин? — Решаюсь задать этот вопрос, но тут же понимаю, что вновь совершаю ошибку.

— Я похож на романтика? — Задаёт вопрос Глеб, не нарушая зрительный контакт. Будто бы делает это специально, следя за моей реакцией.

— Нет, — ухмыляюсь, отводя взгляд, — вовсе нет.

— Тогда что ты хочешь услышать сейчас, — убирает мою выбившуюся прядь волос за ухо, одним движением заставляя меня вновь посмотреть в его глаза, — что ты хочешь почувствовать?

— Мне лишь нужен ответ на вопрос, — улыбаюсь, прекрасно понимая, что это очередная провокация блондина, — и может быть, тогда я пойму, что я хочу почувствовать, — медлю, натягивая улыбку, сильней, — и главное, кого я хочу почувствовать.

Кажется, что в этот напряжённый момент даже электронные приборы начали давать сбой. Голубин не проявил ни одной эмоции, но было видно, что здесь я — это грёбанная победительница.

— Тогда мы оба хотим одного и того же, -Глеб впивается в мои губы, нагло прижимая к стене, — ведь так?

— Нет таких слов, чтобы описать мои эмоции, — разрывает наш контакт, но не отпускает из рук, — поняла?

— Если бы не Леон за соседней дверью, — пытаюсь привести дыхание в норму, — я бы трахнула тебя прямо на этом полу, клянусь.

Глеб смеётся, наконец, отпуская меня. Пачка сигарет дожидается своей очереди, и теперь уже вторая сигарета по счёту тлеет у меня в руке. Голубин уезжает через несколько минут, напоминая о том, что скоро вернётся и мне нужно быть готовой строго к четырём, а я иду будить Леона. Братец просыпается не сразу, но делает всё, что я говорю. Позже приезжает и бабушка, которая должна была просто забрать Леона, но видимо, что без разговоров тут не обойтись. Безусловно, наши отношения с ней были не совсем гладкими, но мы всегда старались найти компромисс. И в этой ситуации он был обязательно нужен.

— Пусть он останется у меня до суда. Так будет лучше, Лиора.

— Я возьму на себя опеку, а не ты. — Мои слова могли бы её обидеть, но я ведь была права. Зачем пожилой женщине брать опеку над маленьким ребёнком? Возможно, что я не идеальная сестра, но позаботиться о нём смогу.

— Лучше мы поговорим об этом позже. Леону не надо слушать эти разговоры, — натянуто улыбается, а потом оглядывает меня, — нам пора.

— Да, конечно, — открываю входную дверь и напоследок обнимаю Леона, целуя его в макушку, — будь послушным, хорошо?

— Как скажешь, — обнимает меня в ответ, — я буду скучать.

— И я, — медлю, чувствуя накапливающиеся слёзы в глазах, — я тоже буду скучать.

Дверь закрывается, а я даю волю слезам. Никогда прежде не слышала от него таких слов, и вряд ли бы услышала, если бы не обстоятельства. Леон был скуп на эмоции, никогда их не проявлял. и этим мы были похожи. Простое: «я буду скучать» из его уст, заставило моё сердце вздрогнуть, понять, что в моей жизни есть люди, которым будет без меня гадко. Каждый человек достоин любви со стороны близких.

Вечерело быстро, и я, как всегда опаздывала. Голубин звонил уже четвертый раз за десять минут, а в перерывах между этим написывал мне уйму сообщений. Быстро хватаю ключи с полки и бегу к входной двери, но не успеваю её открыть, как Глеб Геннадьевич, собственной персоной, объявляется в проёме.

— Я думал, что тебя здесь точно убили, — ухмыляется, убирая блондинистые волосы подальше от лица, — готова?

— Да, — нервно улыбаюсь, как будто являюсь первоклассницей и иду на свой первый утренник, — я заставила тебя ждать, извини.

— Это того стоило, — берёт меня за руку, ведя к лестничной площадке, — выглядишь великолепно.

— У тебя хорошее настроение? — Это было очевидно, но всё же. Чаще всего этот парень ходит хмурым, в каких-то своих мыслях, в своём отдельном мире, а тут ведёт себя вполне нормально.

— Ещё не вечер, — открывает мне переднюю дверь автомобиля, указывая на сидение рукой, — дамы вперёд.

— Прошёл курс для юных джентельменов? — Смеюсь, закидывая ноги на панель автомобиля.

— Нет, а надо? — Глеб морщится от солнечных лучей, и включает музыку в машине, сводя её на максимум.

— У тебя отменный музыкальный вкус, знаешь ли.

— Знаю. — Не сводит глаз с дороги, а я невольно начинаю любоваться им. И всё же, Голубин чертовски привлекателен. Совершенно не вписывается под мой типаж, но почему-то каждый раз заставляет сердце стучать быстрее.

— Нравится? — Спрашивает он, улыбаясь, якобы намекая на мои взгляды.

— Что?

— Трек нравится? — Прибавляет громкости, а потом поворачивается ко мне.

— А, да. Очень. — Отвожу взгляд к окну и слышу тихий смех блондина. Паршивец.

Подъезжаем к какому-то ночному клубу, Голубин сразу же берёт меня за руку и без каких-либо слов ведёт к главному входу. Охранники впускают нас мгновенно, лишь кивая головой в знак приветствия. Яркий, иллюминированный свет сразу же бьёт в глаза при входе, а громкая музыка будто бы разрывает барабанные перепонки. Толпы людей, двигающихся в такт музыки, и ещё столько же человек возле бара.

— Нам наверх, — наклоняется, дабы я точно услышала его, — пойдём, там тише.

И ведь в точку, здесь музыки практически не слышно. Глеб ведёт меня сквозь тёмные коридоры, а я уже успела поймать себя на мыслях, что лучше бы мы не приезжали. Много незнакомых людей, сомнительная публика, но Глеб слишком им доверяет, придётся натягивать улыбку и быть приветливой со всеми, даже если холод этих людей пробирает тебя до костей.

— Это Артём, — Голубин указывает пальцем на вполне себе симпатичного юношу, а тот оглядывает меня надменным взглядом, но всё же протягивает ладонь для рукопожатия, — а это Лиора, — теперь уже показывает на меня, вгоняя в ещё более сильную «агонию».

— Наслышан о тебе. — Протягивает мне стакан с виски, заодно закидывая туда лёд.