Часть 25. Объяснения (2/2)

Молли открыла рот, но тут же закрыла его; она смотрела куда угодно, только не на сына и мужа. Когда она действительно задумалась над вопросом, поставленным перед ней, что, если действительно? В глубине души она знала, что другим придется пройти через нее, чтобы запереть дочь. Она готова на все ради любого из своих детей, даже убить. Она сделала бы это снова и снова; она любила каждого из своих детей. Возможно, немного чересчур, но когда теряешь кого-то близкого, это ожидаемо. Ее мысли обратились к Лили; она была стойкой защитницей слабых, непреклонной и сильной. Все, что она считала неправильным, она говорила немедленно, как и Молли. Мужчины говорили, что именно рыжие волосы придают им характер. Ее сердце дрогнуло, она знала, что Лили никому не позволила бы сделать что-нибудь с ее сыном. Она бы защитила даже детей Молли, отчего ей стало в десять раз хуже. Она была старше Лили на несколько лет, но все же знала ту очень хорошо. Особенно когда девушка узнала, что беременна, что ее родители умерли, и ей больше не на кого было положиться. Молли, которая была знакома с беременностью, имея к тому времени несколько сыновей, очень ей помогала. Особенно, когда она была беременна Роном.

Молли в конце концов тяжело опустилась на свое место, ее лицо исказилось от боли, когда она наконец поняла, что ее сын и муж пытались сказать. Она вдруг почувствовала себя опустошенной, неспособной злиться ни на кого, даже на Гарри. Который, несомненно, напугал ее, очень сильно, но она неохотно признала, что, возможно, вела себя точно так же.

— Хорошо, я принимаю твою точку зрения, — спокойно сказала Молли.

— Наверное, он просто испугался, — так же тихо сказал Фред, хотя и не думал, что Гарри когда-нибудь в этом признается. Встав, он убрал за собой, прежде чем улизнуть вверх по лестнице, он просто не мог больше есть.

-0-0-</p>

Гарри Поттер, однако, смог съесть свой ужин без проблем. Он сам готовил сегодня и был очень доволен собой. Вот что ему нравилось: готовить для кого-то, что-то делать, быть занятым. Северус, однако, заказал на кухне десерт — клубничный пирог. Сабу он понравился, и тот поклялся найти рецепт; он хотел попробовать сделать его сам. Домовые эльфы даже использовали свежую клубнику.

Затем они оба пошли по потайному ходу в Большой зал. Гарри воспользовался креслом Дамблдора и начал свой первый акт мести старому дураку. Начиная с завтрашнего дня все, что тот съест, будет иметь какой-то отвратительный вкус, каждый раз по-разному. Варьируя от грязи, пепла, мочи, фекалий, ушной серы, пластика, древесной стружки и вещей, которые он ненавидел больше всего на свете. Оно менялось с каждым съеденным блюдом, и чем больше оно ему нравилось, тем хуже становилось на вкус. Северус с кривой мстительной ухмылкой не мог не задаться вопросом, на что будут похожи его любимые лимонные дольки. Мужчина не мог не ахнуть от звучания парселтанга в пустом зале. О Мерлин, у него определенно никогда раньше не было такой реакции на этот язык. К счастью. Да поможет ему Бог, если он почувствует подобное, когда Темный Лорд заговорит на змеином языке. Закусив губу, он взял себя в руки как раз в тот момент, когда Гарри закончил.

— Готово, — сказал Гарри, снова переходя на английский, он уже научился переключаться, когда хотел.

— Тогда пошли, — сказал Северус, оба они говорили очень тихо, чтобы не привлекать внимания. В коридоре все звучало глубже, громче, на всякий случай, если кто-то будет проходить мимо, они молчали. Они оба быстро покинули зал, прошли по секретному коридору и вернулись в апартаменты.

-0-0-</p>

— Пойдем, — сказал Северус, проходя в их спальню, если они собирались вести разговор, то должны были устроиться поудобнее. Минерва взяла на себя его обязанности по патрулированию, так что сегодня вечером ему нечего было делать, если только что-нибудь не случится с одним из его слизеринцев.

Гарри последовал за ним, с любопытством глядя на мужчину и хватая брошенную ему ночную рубашку. Гарри немедленно разделся и надел ее; ему нравилось ощущение шелка, он никогда не носил ничего подобного. В квартире его Дома тоже не было ничего такого. Юноша скользнул в постель, наслаждаясь исходящим от нее теплом.

— Сэр? — спросил Гарри, явно немного смущенный.

Северус просто проигнорировал его вопрос, устраиваясь поудобнее, а затем заключил Гарри в объятия. Напряжение на его маленького Саба растаяло, когда они устроились поудобнее.

— Расскажи мне о Дурслях, — попросил Северус.

Гарри напрягся в его объятиях.

— Ты знаешь об этом, ты сказал, что слышал все.

— Да, но я хочу знать это с твоей точки зрения. Тебе нужно поговорить об этом, Гарри. Ты доверяешь мне? — спросил Северус, и как только Гарри кивнул, он продолжил: — Тогда доверься мне в этом, отпусти это, расскажи мне. — его рука лениво выводила успокаивающие круги на спине и груди.

— Что ты хочешь знать? — сдался Гарри.

— Расскажи мне, каким был обычный день для тебя там, — сказал Северус. Как будто то, через что прошел Гарри, можно было назвать обычным! Эта мысль была просто смехотворной.

— Петуния будила меня очень рано, часов в шесть, я думаю, она всегда стучала в дверь моего чулана. Мне не давали пижаму, даже старую. Итак, я уже был одет, выходил, а она совала мне в руку сковородку и говорила, чтобы я начинал готовить. Я стоял и готовил все, что они хотели. Как только с готовкой было закончено, они заставляли меня стоять в углу кухни, пока сами поглощали всю еду. Иногда они оставляли мне объедки, но чаще всего просто выкидывали в мусорное ведро, чтобы я не мог есть, — сказал Гарри с горечью в голосе. Закрыв глаза, он просто лежал и чувствовал утешение. — После этого я убирал все: кухню, гостиную и спальню Дадли. Стирал и гладил рабочую одежду Вернона. Если Петуния приглашала своих друзей в книжный клуб, то мне приходилось готовить и обед. При гостях меня запирали в чулан, пока те не уходили. Если я не пылесосил, то вытирал пыль. Когда я не успевал сделать все вовремя, Петуния угрожала мне, я готовил ужин, но что бы я ни делал, Вернон избивал меня. Я старался делать все так, как они хотели. Я так старался, чтобы они увидели, что я могу быть хорошим, — его голос был хриплым и наполненным грустью.

Запустив пальцы в волосы, обхватив ладонями затылок, Мастер заставил Гарри посмотреть на него. Его сердце сжалось от затравленного взгляда этих прекрасных зеленых глаз. Мерлин, он хотел взять свои слова обратно и забыть, что когда-либо просил Гарри поговорить. И все же он знал, что Гарри должен выговориться, он должен понять, что это не его вина.

— Что бы ты ни сделал для них, этого никогда не было бы достаточно. Ты меня понимаешь? Все можно было бы сделать по их желаниям, но они все равно причинили бы тебе боль. Они получали удовольствие от того, что делали твою жизнь как можно более похожей на ад. Они ненавидели магию, Вернон ненавидел все ненормальное в его глазах, а Петуния ревновала, она ненавидела тот факт, что у нее не было магии, а у ее сестры и племянника была. Она бы отказалась от тебя, но тот факт, что она будет защищена от людей, которых она считала странными, решил за нее. А еще она взяла тебя со злости, чтобы ты не рос счастливым, — сказал Северус, заметив, как Гарри вздрогнул при слове «странный». Без сомнения, Петуния называла его уродом*, как и свою сестру ранее.

— Я знаю, — осторожно сказал Гарри, он знал, что, что бы он ни сделал, этого будет недостаточно. — Он оставлял меня в покое только тогда, когда приходили клиенты.

— Когда ты решил сбежать? — тихо спросил Северус, позволяя Гарри снова положить голову ему на грудь.

— Я мечтал об этом с тех пор, как пошел в школу, — грустно сказал Гарри.

Сердце Северуса дрогнуло, но он остался сильным, сильным и устойчивым — вот что было нужно Сабмиссиву. У мужчины жизнь не была легкой, но даже он не помышлял о побеге. Да, весь день его не было дома, но он всегда возвращался после того, как проводил время с Лили.

— Первый день прошел очень хорошо, люди даже разговаривали со мной, — сказал Гарри с явным благоговением, которое Северус услышал. — У меня был друг, Джейсон, он поделился со мной чипсами во время перерыва… На мгновение мне показалось, что я вовсе не тот странный мальчишка, каким меня считали. Но Дадли подошел и начал издеваться над нами со своими друзьями. Вскоре все поняли, что если заговорят со мной, Дадли причинит им боль или доставит неприятности. Они перестали разговаривать со мной, они никогда не позволяли мне играть в их игры, и даже учителя не уделяли мне времени.

Северус едва сдержался, чтобы не задохнуться от возмущения: Дурсли разрушили не только его детство, но и образование. Отталкивая его абсолютно от всего и всех, их порочность не знала границ. Взрослые были наказаны, но Дадли Дурсль получил свободу. Ребенок он или нет, но Северус ненавидел тот факт, что мальчишка остался свободным за свои действия против его Покорного.

— Однажды я пришел домой, не помню, сколько нам было лет… шесть, может быть, семь, у нас обоих были результаты теста по орфографии, — сказал Гарри, крепко сжимая своего Дом, вспоминая мучительную боль даже сейчас. — Она достала их из наших сумок, Дадли улыбнулся ей, а я как раз пытался закончить свои дела до возвращения Вернона.

Северус держал Гарри так же крепко, успокаивая его, насколько это было возможно, чувствуя, как каждая эмоция бушует в парне, словно приливная волна, и задаваясь вопросом, что же будет дальше.

— Она взяла нож, которым я резал лук, и вонзила его в меня. Кричала на меня за обман, кричала, что я поменялся результатами с ее драгоценным Дадли. Что такой урод, как я, ни в чем не может преуспеть, — Гарри содрогнулся. — Она оставила меня там истекать кровью. Она стерла мое имя, поставила на то место имя Дадли и прилепила листок на холодильник. После она швырнула в меня аптечку, велев привести себя в порядок и приготовить ужин до возвращения Вернона.

О Мерлин, зельевара тошнило, Вернон был единственным испытанным Веритасерумом. У всех сложилось впечатление, что насилие проявлял только он, что Петуния просто сидела и позволяла всему случиться, и ничего больше.

— Как ты справился? — спросил Северус. Как его Сабу удалось взять себя в руки и продолжить дела после того, как его ударили ножом. Ведь он был совсем ребенком! Маленьким мальчиком. Петуния думала, что тот использовал магию, чтобы подменить результаты? Неужели она не знала, что это невозможно? Возможно, она и не знала, но для ребенка, не знающего о магии, это было бы невыполнимо!

— Я сделал все недостаточно быстро; я только начал мыть пол, когда вернулся Вернон. Он подождал, пока я смою кровь, а потом встал на мою руку и сломал ее, — сказал Гарри, тяжело сглотнув. — Он бросил меня в чулан, мне разрешалось выходить только в туалет утром и вечером. В один из вечеров, когда мне пришлось пойти к Фигг, она дала мне чистые бинты. Мне удалось промыть раны в ванной, у нее была теплая вода. Они были заражены и наполнены гноем. — огромная дрожь сотрясла тело Гарри.

Хорошо, что Гарри был волшебником, иначе Дурсли убили бы его. Зельевару до глубины души было противно то, что он услышал, и это еще больше подтолкнуло его отомстить за своего Сабмиссива.

— Я выжал из раны все, что мог, вычистил и наложил повязки, после чего она зажила сама. Мисс Фигг просто отправила меня домой, и тогда я решил, что хочу сбежать. Я просто был слишком напуган, чтобы сделать это сразу. И тогда, когда Вернон ударил меня ножом, я убежал. Я ничего не взял, я просто бежал, бежал и бежал, не оглядываясь, — сказал Гарри, все еще крепко прижимаясь к Дому. — Через некоторое время стало лучше, особенно, когда я научился сопротивляться и начал использовать магию, чтобы добывать одежду и еду. Я ел каждый день; на мне была теплая одежда, одежда, которая мне подходила.

Северусу показалось, что Гарри пытается убедить себя больше, чем Северуса.

— Тише, тише, спи, — сказал Северус, не желая больше ничего слышать. — Они заплатят за то, что сделали, обещаю тебе, малыш, спи, — Северус продолжал успокаивать его, тихонько бормоча, пока Гарри не расслабился и не начал медленно погружаться в сон. Зельевар дал бы ему успокоительное или снотворное, но не хотел, чтобы Гарри пристрастился к ним. Когда Саб был бы обеспокоен, он захотел бы облегчить свое состояние зельями, а это было то, чего маг хотел избежать. Он на своем опыте знал про эту зависимость и долго боролся с чувством вины за то, что принял зелье сна без сновидений, чтобы спокойно спать по ночам, не видя мертвого тела Лили и ее обвиняющих зеленых глаз, уставившихся на него.

Северус долго смотрел в потолок, все еще неосознанно поглаживая юношу. Он наложил согревающие чары на одеяло в первую ночь, когда Гарри пришел сюда. В подземельях гуляли сквозняки, но мужчину они не слишком беспокоили, он уже привык. С другой стороны, его Саб, как тот и говорил близнецам, ненавидел холод. И Северус мог понять это. Он хотел сделать что-нибудь с Дурслями, его тело и разум вопили о мести, о крови. Его черные глаза опасно сверкнули, этого не случалось с той ночи, когда умерла Лили… тогда он хотел пойти за Блэком и убить его. У него сложилось впечатление, что этот человек все-таки виноват. Он слишком поздно оправился от горя, и блохастая шавка уже побыла в Азкабане. Но Дурсли все еще в тюрьме. Даст ли он им немного свободы, прежде чем убить? Или он сделает все, пока они сидят в тюрьме, чтобы избежать подозрений? Они заслуживали большего, чем быстрая смерть, пытки были более уместны для таких, как они. Заклинание Форум Эджер**, если он наложит его на них, они почувствуют все, что делали с Гарри. Почувствуют, как будто это происходит с ними, даже потерю крови без сопутствующей физической раны. Как только заклинание сработает… магловский яд сделает свое дело. Если только… если только он не использует какой-нибудь волшебный яд, быстродействующий, по возможности болезненный. Он знал лучший яд для этого, его губы удовлетворенно скривились, да, они получат по заслугам, но он собирается сначала немного повеселиться. Никто не смел причинять вред тому, кто принадлежит Северусу. Они пожалеют о каждом дне, когда вредили Гарри.

Вскоре Северус успокоился и задремал, довольный.