Свет фонарей растекается по улицам (2/2)

— Везёт тебе. А я никто, — печально прошелестел… парень? Наверное, всё же парень.

— Нельзя говорить так о себе! — возмутился Фредрик.

— Но все так думают.

— Совсем не обязательно их слушать. Каждый человек — личность, уникальная вселенная! Только безумец станет утверждать обратное!

— Человек… — Незнакомец чуть слышно хмыкнул. — Люди везучие. Но трусливые. Они боятся темноты. Они её не любят, потому что не хотят вглядываться. Если не хочешь вглядываться, проще притвориться, что этого не существует. Или уничтожить. Поэтому люди зажигают всюду свет. Чтобы уничтожить то, что им непонятно.

— Ограниченные умы обывателей не способны оценить всю красоту и таинственность ночи, — отмахнулся Фредрик. Не далее, как вчера, он уже дискутировал с Альваром на схожую тему и был так же раздражён твердолобостью коллеги, плюющего на высокие материи. — Но ведь прогулки в темноте — это незабываемый чувственный опыт. Наши предки верили в то, что ночь — время самых необыкновенных чудес. Признаться, я тоже недолюбливаю фонари, из-за них в городе вообще не видно звёзд. Зато за городом…

Он вдруг осекся. Чуткая душа поэта уловила перемены в воздухе. Его загадочный собеседник не двигался, не издавал ни звука, но Фредрик понял — он плачет. Беззвучно, без всхлипов и стонов, но его тоска сделалась такой осязаемой, что сгустила тени на асфальте до состояния чернил. Неужели это из-за сказанных слов? Фредрик виновато поёрзал на скамье.

— Прости, если я тебя чем-то задел, это было ненамеренно…

Парень в чёрном капюшоне молчал несколько секунд. Потом попросил прерывистым шёпотом, смешавшимся с шелестом ветра:

— Можешь взять меня за руку?

В сердце нехорошо кольнуло. Ох уж это извечное сострадание — права была мама, не доведёт оно Фредрика до добра… Но не бросать же юношу в таком состоянии? Каждый заслуживает того, чтобы быть услышанным и понятым.

— К-конечно, — дрогнувшим голосом отозвался поэт и потянулся к тёмной половине скамьи.

Только там было пусто. Ледяные доски, опавшая листва — больше ничего.

Блокнот шлёпнулся на сырой асфальт, и влага тотчас накинулась на него, пожирая новорождённые строки про манго-фонарь.