Глава 9. (1/2)

Герда долго искала, как попасть в город поближе к Финисту. Как назло музыкальная лавка располагалась далеко от реки. Герда проплыла вдоль закованной в камень набережной, распугивая рыб и уток, а так же посмевших заглянуть в воду прохожих. Мор всё сильнее звало её обратно. Плач затмевал разум, память истиралась. Чужая личность занимала её место, хоть она и сопротивлялась. Лишь спустя время Герда обнаружила, что пускай и потеряла связь с ветром, зато вода подчинилась её. Стоило пожелать, как волна накрыла косу и перекинула её в мелководный, затхлый лиман.

Сумеречники, тут много Сумеречников! Они так близко! Ближе, чем в городе. Герда пыталась добраться до них, пока не забыла, что искала. Кости зацепились за выпирающие из воды камни. Сколько бы Герда ни призывала волны, выбраться не получалось. Оставалось надеяться, что кто-нибудь заметит её.

Время шло, никто не приходил, и она всё больше забывала. Вода стирала родные лица: друзей, родителей и даже до безумия любимого мужа.

Её разбудили знакомые голоса. В прошлой жизни она знала их и была рада услышать. Может, они вспомнят её, а она вспомнит их.

Герда зацепила косточкой хвастливого мальчика, который играл со сталью и огнём. Она могла поклясться, что, когда жила на суше и носила одежду из плоти, могла так же.

Мальчик испугался и убежал, а она осталась в плену камней. Следом пришла отрешившаяся от страха смерти девушка. Красивая, как алый цветок на снегу. Она тянулась к Герде так же отчаянно, как и та к ней. Они нуждались друг в друге, как кровные родственники.

Воспоминания сочились живицей. Как они спасались и учились вместе, ругались и мирились, ревновали и интриговали, пока не встретились снова. Чужая, прочитанная где-то жизнь.

Девушка была рада услышать правду о Финисте и попыталась помочь, хотя даже Герде казалось, что это бесполезно. Тот, в кого она верила и чьего спасения ждала, отправился на Тихий берег. Не Финиста она искала на водных просторах, а его. Но он не слышал её зов. А что уж говорить о чужих, глухих для него голосах?

Тёплые руки легли ей на плечи, будто кости снова облачились в плоть.

Кто же это? Неужто морские колдуны нашли её по следу магии? Разозлились? Снова будут мучить? Что ещё можно с ней сделать?

Герда истошно закричала, но услышала её только старая подруга, да и то не поняла, кого же они призвали.

Такой сильный. От близости к нему нагревались даже её бесчувственные кости. Нет, он не морской колдун. От него веет свежим ветром, от прикосновений мороз щипает кожу, и голова кружится от хмельной свободы.

«Пресветлый», - ворвалось в память имя бога, в которого раньше верила Она одинаково обращалась что к нему, что к старым и обессилившим Повелителям Стихий.

Память! Память вернулась почти полностью!

Это не морской колдун, не дух, а кто-то более могущественный. Божество, и не из младших слуг. Пресветлый! Предвестники Мрака хотели, чтобы люди приняли за него своего Повелителя. Это он!

- Олаф, послушай! – взмолилась Герда. – Вспомни, сколько мы пережили вместе. Сколько спасали друг друга от разных бед! Мы не хотели тебе зла. Прости нас! Пожалуйста, прости!

Он молчал. Она не видела его у себя за спиной, хотя под чарами морских колдунов ей открывался обзор на многие мили вокруг. Человеческая суть возвращалась к ней вместе с памятью.

Он держал крепко и вместе с тем аккуратно, обнимая её за плечи. Она не чувствовала его дыхания, но что-то жаркое, словно пламень кузнечного горна, горело у него в груди. Сердце! Оно стучало, как гулкий бубен, отдаваясь у неё в ушах и животе.

Незнакомец принялся распутывать её: высвободил запястья, потом голени. Коралловые кости стали покрываться первыми лоскутами плоти. Жаркой, тягучей, больной. И вместе с тем желанной.

Бубен бил всё громче. Мокрая и солёная – живая вода окропляла её макушку и плечи. В его ладони вспыхнула искра, он поднёс её к груди Герды и распалил ей сердце. Целуя голую плоть, он покрывал её нежной младенческой кожей.

Через пару мгновений Герда стояла перед ним нагая, всё ещё не понимая, кто это, почему помогает и кажется таким щемяще родным, что хочется следовать за ним на край света.

Обретя человеческий облик, Герда обернулась.

Нет, это не Пресветлый и даже не Олаф. Вряд ли он проявил к ней такую доброту. Незнакомца скрывал потёртый холщовый балахон, а лицо пряталось за овальной маской с тремя красными царапинами, как от когтей по диагонали. В прорезях светились глаза цвета штормового неба. И пахло им же.

«Безликий», - всплыло в памяти. Сын иступленного неба. Создатель ордена Сумеречников. Истинный наследник Небесного Повелителя. Таким его рисовала в своём дневнике бабушка Лайсве. Она была его пророчицей. Герда могла бы занять её место в оракуле Норн, но прежде она не встречала этого бога, не слышала песнь ветра и сама не могла петь. Почему он явился за ней сейчас? Неужели услышал молитву Майли? Вот уж кто бы мог изрекать его волю, если бы не принадлежал к другой стихии.

Герда провела пальцами по царапинам. Вид его глаз вызывал тоску, от которой в груди становился ком.

- Чего ты хочешь? – спросила Герда, удивлённая, что голос вернулся к ней.

Он заправил волосы ей за ухо. В бездонных глазах отражалась её боль, её томление. Он хотел сказать что-то и не мог, связанный обстоятельствами и обязанности, о которых она не знала.

Пальцы потянулись к краям его маски, так хотелось её сломать. Разгадать тайну. Увидеть настоящее лицо. Назвать имя.

Он перехватил её ладонь, будто хотел поцеловать, но вспомнил, что на лице маска, которую нельзя снимать.

Он говорил одним лишь взглядом, овеянным седой мглой, прижимал к себе и убаюкивал, как ребёнка. Как сопротивляться ему? Глаза слипались, сознание тонуло в безмятежности сна.

***

Морские колдуны разгадывали все хитрости Финиста загодя. Он корил себя за то, что поддался на их уловки и обернулся, хотя прекрасно понимал, чего они добиваются.

Перед глазами стояли картины, как косатки-тэму обгладывали плоть Герды, и грозное течение уносило её коралловый скелет.

В Дюарле тэму пригрозили, что если он попытается передать весточку на сушу, то пострадают его женщины. Кем ему приходиться Майли, морские колдуны догадались сразу. Даже посмеялись над ним.

- Сам не понимаешь, насколько тебе дорога твоя семья. Люди всё такие: ценить что-то начинают, только когда теряют. Хочешь, покажем?

Они пускали за Майли чернильные щупальца магии и гнусно посмеивались. Её охранные призраки щерились и остервенело отбивались. На суше Дитя Земли куда сильнее, чем духи воды. Только Финист ослаб в подводном царстве. Он ещё надеялся вернуть Герду. Её ведь не убили, а просто заколдовали, чтобы припугнуть его.

Хорошо, что тэму не знали, что связываться с Компанией бесполезно. Вождь отправил бы отряд только за своим внуком, но Ноэль в плен не попал. Достучаться бы до него. Или, наоборот, не стоит? Ведь он, в отличие от своего деда, ради спасения друзей вылез бы вон из кожи, хотя ему вовсе не следовало идти на дно. В этом он похож на Николаса, как брат-близнец. Печальный факт в том, что без него дело Сумеречников можно считать проигранным. Да что там Сумеречники, весь мир погибнет, если они проиграют Лучезарным.

Что, если попробовать убедить Пенея, что опасность угрожает не только людям, но и обитателям Горнего мира? Может, разум победит, и он предпочтёт заключить союз?

- Вы слышали про Мрак? – осторожно спросил Финист.

- Кто ж про него не слышал? Кто не слышал, тот забыл, - рассмеялись тэму.

- Значит, вы понимаете важность нашей миссии. Мы – последняя опора, которая сдерживает натиск враждебной невоплощённой стихии. У меня нет времени участвовать в состязаниях Пенея.

- А с чего ты решил, что мы на вашей стороне? – издевались они.

Только сейчас Финист разглядел, что Мрак клубился в их чернильных аурах. Так вот почему от них несёт тухлой рыбой и затхлой болотной водой!

Значит, похищение – не наказание за нарушение границ, а устранение врагов Мрака. Даже гитара лучшего дюарлийского мастера не поможет, хотя Финист шёл не за ней.

Говорить дальше бесполезно. Нужно искать другой способ выбраться. Быть может, не все подданные Пенея поддерживают его. К тому же, он узурпировал трон Повелителя Вод. Ах, если бы только его сын был жив.

Сайлус. Так звали урсалийского капитана, который дружил с Николасом. Ещё при первой встрече Финист догадался, что он не так прост, как кажется. Если носовая фигура с его корабля выставлена как трофей во дворце, то он был главным врагом Пенея, тем самым блудным сыном и наследником. Но разве мог Морской бог жить в Дольнем мире, как простой человек и безо всякого чванства общаться с людьми?

«Ты же мог. Правда, чванства тебе ни занимать», - съязвил предательский голос внутри головы. Финист сделал вид, что не заметил.

Жаль Сайлуса. Жаль терять такого союзника, которого Николас преподнёс им на блюдечке с голубой каёмочкой. Но если даже он проиграл, то что уже говорить о простых людях?

Нет, отчаиваться не следует. Нужно искать выход. О Майли позаботятся в штабе, а Герде больше не на кого надеяться.

Они вернулись в морской дворец тем же путём, что добирались до Дюарля. Финист не следил за причудливыми водяными горками, поглощённый поисками спасения.

Здесь ничего не изменилось. Свет был всё такой же приглушённый и исходил от рыб и кораллов. Утопленники безмятежно плавали в Саду вместе с донными обитателями. Возвращением отряда никто не заинтересовался, как будто они все находились в зачарованном сне, за пеленой водной мути. Зачем им песни? Или Пеней собирался потешать Предвестников Мрака? Перед Белым Палачом Финист петь не будет, пускай даже тот свернёт ему шею!

Так не пойдёт! Все силы нужно направить в созидание, а не на бессильную ярость.

Томиться в холле под стражей колдунов его заставляли долго. Финист коротал время, сочиняя мелодии на гитаре. Это прочищало разум лучше, чем медитация. Наконец, его позвали в зал.

Пеней восседал на троне в роскошном костюме, украшенном перламутром, кораллами и жемчугом. При виде Финиста он хищно ухмыльнулся.

- Теперь гитара у тебя есть. Исполни что-нибудь зажигательное, чтобы вода кипела и волны поднимались выше гор!

Он хлопнул в ладоши, давая сигнал к началу.

Финист исполнил ту же песню, которую пел на корабле, когда напали ундины. Если перекричал их, то утрёт нос всем, даже детям Эагра, пускай даже он не слышал их музыки.

Как гаденько щурилась эта троица: сами в обтягивающих костюмах из тюленей кожи. Короткие волосы выкрашены красным и смазаны жиром так, чтобы стояли дыбом. Глаза огромные, подведённые чем-то чёрным, вроде несмываемой сурьмы. Носы острые, с опущенным кончиком. Золотая чешуя на лбу, висках и подбородке. В нижних губах кольца. Как с такими петь?

Сами барды тощие, невысокие. Не понять, женщины или мужчины. Инструменты их – кифара, свирель да барабаны. Простецкие, вышедшие из моды на заре веков, несмотря на кичливый внешний вид. Сразу понятно, что на суше эти музыканты давно не бывали, хоть и пытались во всём подражать… людям.

Музыка Финиста гостям понравилась. Они тут же начали притопывать и прихлопывать. Ундины кружились парами. Крабы щёлкали клешнями в такт, дельфины приплясывали на хвостах и хлопали плавниками. Даже морские колдуны принялись громыхать ногами, показывая, что их человеческий вид – лишь маска.

Дворец грохотал, шум был слышен даже снаружи. В Садах вечности утопленники пустились в пляс, словно очнулись от зачарованного сна.

Финист напрягал связки из последних сил. Дно вздрагивало, как при землетрясении, море волновалось, течение мощными струями огибало дворец и сотрясало стены.

Ух, как разошлись! На поверхности наверняка небывалый шторм. Погибнет много ни в чём неповинных моряков. Нужно заканчивать!

Финист замолчал и прикрыл струны рукой. Танцоры замирали, утопленники возвращались к медленным прогулкам, течение ослабевало и дно больше не тряслось.

Придворные недовольно загалдели. Дети Эагра злорадствовали, предчувствуя лёгкую победу. Морские колдуны окружали Финиста, чтобы не позволить ему выкинуть ничего лишнего, если его не удовлетворит приговор.

Только Пеней захлопал в ладоши.

- Хорошо, но мало. Радуйся, ты проходишь во второй тур.

- Что ещё за второй тур? Мы так не договаривались! – возмутился Финист.

- Ты до сих пор не принимаешь от меня вторых шансов? – деланно обиделся Пеней. – Ты должен участвовать, если хочешь увидеть свою подругу живой. Если хочешь увидеть живыми всех своих близких.

Пришлось сдаться.

Финиста вернули в камеру в подземелье замка. Гитару ему оставили. Он сочинял мелодии и придумывал слова, пока его не сморил сон. День под водой мало отличался от ночи. Сколько прошло времени, не получалось понять без солнца.

Его разбудили, когда принесли еду: большую раковину, полную бурой морской капусты. Финист покривился, но отказываться не стал. Он предпочел бы рыбу. Пускай не жаренную, но хотя бы солёную. Или её только акулам вроде Пенея подают?

Возмущаться Финист не стал, приберегая силы для выступления.

В этот раз его привели в тронный зал первым и заставили битый час ждать, пока все соберутся, а потом слушать всех участников.

Ничего особенного: кучка ундин в обтягивающих платьях из блестящей чуши, умопомрачительные декольте и разрезы, которые больше показывали, чем скрывали. Длинные, развивающиеся в воде волосы. Яркие, словно жемчуг, глаза. Хороши внешне. Пеней просил спеть о любви, и ундины выводили до однообразия скучные рулады, рассказывавшие о том, как коварные моряки после нескольких весёлых ночек бросали их с приплодом на произвол судьбы.

Вторыми выступали зубастые барракуды. Они не пели, а издавали скрежещущие звуки, мало похожие на романтические баллады. Интересно, почему не просили выступить китов и дельфинов? Вот уж кто знал толк в завораживающей музыке. Может, они, как самые умные и сильные, противились власти Пенея?

Третьим выступил хор тритонов-стражников. Забавно было наблюдать, как вояки, привыкшие исполнять наступательный марши, пытались петь нежные баллады о любви. Попробовали бы они что-нибудь менее традиционное, вроде «В любви, как на войне», тогда их грохочущая топотом и лязгающая оружием музыка выглядела бы более уместно.

Потом спели пару рыб и несколько утопленников, жаждавших попробовать свои силы. Ничего интересного.

Последними к трону вышли дети Эагра в одежде более благополучной прежней эпохи, со складками и оборками. Белые локоны украшены актиниями разных цветов, губы подведены, ресницы и брови будто угольные. Впечатляет!