Глава 6. (1/2)

Когда всё было готово, Ноэль закинул меха за плечи и вновь направился по лесной дороге. Жюльбер остался следить за тем, чтобы команда выполнила приказ и больше ничего не натворила, хотя и не одобрил решения Ноэля.

Впервые он чувствовал нечто похожее, что описывал Николас. Как будто не принадлежал к людям, даже к Сумеречникам. Горний мир неодолимо звал его. Противиться не получалось: в голове клубился туман. Здравые мысли и даже беспокойство за друзей сквозь него не пробивались. Всё тонуло в вязком киселе, и только ноги двигались сами собой, хотя дороги он не знал.

Впереди показался огромный грот. Его пол был устлан овечьими шкурами и лилиями. Стены украшали аметистовые жилы. Они будто горели изнутри и подсвечивали пещеру.

Ноэль обернулся к западу. Солнце медленно, словно нехотя, клонилось за море.

«Я ждала полторы тысячи лет. И ты подождёшь немного», - раздался в ушах предупреждающий шёпот Кассии.

К демонам! Он не настолько терпеливый.

Ноэль снял сапоги и, оставив их у входа, двинулся вглубь грота. Старательно ступал на шкуры, чтобы не поранить ноги о камни. По бокам стояли мраморные статуи людей и демонов с заставшими на лицах гримасами ужаса. Кто бы согласился жить в окружении таких мрачных статуй, да ещё целых полторы тысячи лет?

По легенде Кассию наказали за отношения со знатным юношей. Интересно, кто мог считаться слишком знатным для богини? Кто-то из Повелителей? Вряд ли сиятельные Тэнгри или даже Фаро позволили бы причинить вред своей возлюбленной. Если все измены второго не могли сосчитать даже многомудрые книжники, то первый служил примером верности и благочестия.

Вероятно, это был кто-то из их детей. Юный, пылкий, наивный, стремившийся быстрее повзрослеть, но не набравшийся ума, опыта и сил. Мальчишка, без памяти влюбившийся в зрелую женщину и не подумавший о том, как его чувства могут её подставить.

У дальней стены показался стол с каменными лавками и укрытое пуховыми перинами ложе. Кассия сидела на камне под светом аметистовых кристаллов и ткала на станке полотно из сверкающих лунным золотом и лазурной синевой нитей. Получалось изображение морского глаза, которое использовали как оберёг во время плаваний в древности.

- Всё-таки не дождался. Непослушный мальчишка, - укорила его Кассия, не отвлекаясь от работы.

- Мои люди убили овец. Я не успел их предупредить, - сознался Ноэль.

- Ну что ж… расплата последует быстро, - безразлично бросила она.

- Не надо. Я готов сделать всё, что вы попросите. Вот, принёс вам жертвенной крови, чтобы показать нашу добрую волю.

Ноэль оставил меха возле стола и подошёл ближе к Кассии, но она оставалась непреклонной.

- Это не мои овцы. Чем смогла, я уже помогла.

- Хоть что-то можно сделать?

- Сходи к мэнквам сам. Может, тебе удастся их умилостивить, - предложила Кассия.

- Хорошо, - Ноэль повернулся к выходу.

Не хотелось снова встречаться взглядом с мрачными статуями.

- Погоди!

Кассия поднялась и подобрала один из мехов. Ноэль обернулся. Прежде, чем он успел отреагировать, Кассия облила его кровью с ног до головы.

Тёплая и липкая, она стекала с него потоками, набивалась в глаза и нос.

- Зачем?! – возмутился Ноэль.

- Чтобы перебить дух Дольнего мира. От тебя смердит человечиной, - ответила она. – Накинь на себя баранью шкуру и присоединись к стаду. Овцы выведут тебя к мэнквам.

- А дальше? – недоумевал он.

- Сам решишь, - пожала плечами она и вернулась к станку.

Ноэль забрал с лавки самую большую шкуру и накинул себе на плечи. Всё равно не барана не похож. А, ладно! Николас говорил, что Горний мир подчиняется непостижимым для человека правилам. Надо просто идти и делать. Импровизировать, хотя как? С продуманными на много ходов планами гораздо легче. Но раз уж Ноэль сам решил плыть в Бухту и просить помощи у Кассии… Не пенять же на Жюльбера, который вечно дразнил его и подначивал. В конце концов, они не дети.

Ноги снова отнесли Ноэля туда, куда нужно: глубже в лес, к горам.

Вилась вверх звериная тропка. Из-за поворота донеслось тихое блеяние. Ноэль поспешил на звук. Овцы поднимались в гору следом за виднеющимся смутной тенью пастухом. Ноэль встал в самом конце. Овцы даже не обратили внимания, и пастух тоже не оборачивался.

А, к демонам эти унижения! Он распрямился во весь рост и зашагал тихо-тихо. Тем более на горы село густое облако, и с вершин наползал туман, который скрывал всё, кроме двух идущих впереди овец. Ноэль двигался за ними, следя только чтобы не оступиться на сыпучих камнях.

Овцы не козы, на вертикальную стену не полезут. Наверное… Ноэль плохо разбирался в животных и пропускал истории Финиста мимо ушей, ведь география, подробное описание мести были куда важнее для ветропрыжков, чем комки кудрявой белой шерсти.

Словно услышав его пренебрежение, овцы оглянулись назад и заблеяли. Ругались или призывали не отставать? Ноэль зашагал бодрее.

Солнце закатывалось, окрашивая туман в золото. Спина под шкурой пропотела, и Ноэль начал зябнуть. Не добавляла удобства и засохшая кровь. Встреть его сейчас кто-нибудь из людей, умерли бы от страха. Интересно, как отреагируют на него в Горнем мире?

Подъём прекратился, и они выбрались на лысое, продуваемое ветрами плато. От обугленной лавовой почвы исходил слабый жар. Впереди должна быть гряда вулканов, но в сизо-золотистой дымке ничего, кроме овец, не видно. Их шерсть позолотела на закате. Вспомнились истории о чудесной золотой шкуре, похищенной у мэнквов в глубокой древности молодым Сумеречником. Ему помогала влюбившаяся в него племянница Кассии Мнема. Она выбрала смертную юдоль в Дольнем мире, но любовь к Сумеречнику не принесла ей счастья. Она превратилась в Плакальщицу, которая заманивала детей в воду и топила.

Кассия права. О том, что он –Сумеречник, стоит умолчать. Тем более, он не собирался ничего красть, а хотел возместить пропажу овец. Мэнквы должны послушать!

Овцы замерли посреди долины из пепла. Здесь росла трава и финиковые деревья. Послышался скрип двери загона. Овцы заходили в него, и очередь медленно таяла. Туман расходился, тени росли. Впереди из вулканов валили столбы едкого дыма. И воздух горчил.

Последняя овца зашла в загон. Ноэль остался стоять один перед всё ещё невидимыми для него мэнквами.

- Двух не хватает. Снова куда-то запропастились, глупые создания, - послышалась хриплая, словно треск дров в очаге, брань.

- Одной. Вторая вон стоит! Какая она большая, – отвечали ему голосом, похожим на гудение медных труб.

- Двух, - поправил говоривших Ноэль и стянул шкуру с головы на спину. – Мы убили их, не зная, что у них есть хозяева. Примите наши извинения. Я готов возместить ущерб. Просите, чего хотите.

- Это не большая овца, а маленькая букашка-таракашка, - раскатился эхом громоподобный смех. – Не человек ли? Не Сумеречник? Как твоё имя?

- Никто. Я Никто! - выпалил Ноэль, понимая, что правда сыграет против него.

С глаз спала мутная пелена. Ни туман, ни сумерки больше не мешали видеть на многие мили вокруг.

Долина походила на исполинскую кузню. Огромные, алебастрово-белые создания с мощными руками, косматыми бородами и вытянутыми лысыми головами трудились в ней. Шкуры обвязаны вокруг мускулистых плеч и бёдер. Посреди высокого лба один круглый жёлтый глаз, похожий на фонарь. Свет от них исходил такой же.

В многочисленных речках и ручьях, стекающих с гор, мэнквы ловили шкурами песок, переливающийся огнями Червоточины. Складывали его в жерла вулканов, словно в тигельные горны. Поднимали их и переливали расплавленный металл в выбитые в скалах формы. Обливали водой. Доставали и отбивали огромными молотами на плоских вершинах гор, как на наковальнях. Мечи, сабли, кинжалы, наконечники стрел и копий, панцири, шлемы, бархатцы с кольчужными рукавами. А металл-то какой странный, вроде обычный серый, как у железа, но более отполированный и гладкий, с радужным отливом. Редкий, наверняка он дороже золота. Чем расплатиться с теми, кто богаче королей?

- Он видит! Видит! – поражённо закричал второй голос.

Самый ближний к Ноэлю мэнкв присел на колени и опустил голову, едва не придавив ею букашку-человечишку. Дёрнул ноздрями, принюхиваясь, и едва не втянул в себя Ноэля с мощным потоком воздуха.

- Крохотный-то какой! Исполин в букашке. Блудный сын исступленных небес! – возвестил мэнкв, поднявшись. – Пускай будет Никто, раз настоящее имя он потерял.

Остальные заканчивали работу и спешили к пастбищу.

- Раньше Никого не видели, что ли? – заворчал старик, чей возраст удавалось определить по седой бороде. – Чем за овец заплатишь? Они наше сокровище не дешевле, чем звёздный металл, который мы куем, а может, и дороже.

- Если вы укротите Бдиду и Лаю, я направлю к вам корабли с нашими лучшими овцами. Можем привезти ещё свиней, коз, коров – всё, что пожелаете, - предложил Ноэль.

- О, нет! Мы, духи огня, подданые Вулкана и Огневолосой Уот, с водяными отношений не имеем. Бросим горы в их скалы – они затопят нас волнами. И даже Кассия не поможет, - отказался старик.

- Тогда просите, чего хотите. Только не убивайте моих… никого, - про людей лучше не говорить, но другого слова подобрать не получалось.

– Как же-как же, – засмеялись уже многие великаны. - Того, чего мы хотим, ты не отдашь.

- Пускай запряжёт в плуг бронзовых быков и вспашет вулканическую почву!

- Пускай посадит в неё молочные зубы дракона Игниса, сына Уот.

- Пускай сразится с ифритами!

- Пускай сам убьёт Бдиду и Лаю!

- Скучно! Это уже было ни раз. Всё равно Кассия будет помогать ему всем, чем сможет, даже своей жизнью. А без неё нам будет худо.

Рисковать жизнью Кассии он не собирался. Потому что ну… не по-мужски это – жизнью женщины рисковать, даже если она влюблена без памяти. А она не влюблена… наверное.

- Пускай лучше сделает что-нибудь лёгкое, но полезное. С ним воевать всё равно, что в небо облака пепла запускать, - решил седобородый великан. – Посмотри наши мечи. Сравнятся ли они с тем оружием, которое ковал твой отец или нам всё ещё не хватает мастерства?

О чём они? Отец, Ойсин Фейн, оружия не ковал, а только сражался им. Впрочем, опробовать мечи ничего не стоит. К тому же, в оружии Ноэль разбирался куда лучше, чем в баранах.

Мэнкв указали на груду мечей, которые были по руке им самим, высоким словно горы, а не Ноэлю.

Другие правила, да? Надо сыграть по ним. А если не получится, думать дальше. Пока ещё ничего страшного не случилось. Ну, почти.

Мэнкв с рябой бородой поднял Ноэля на ладони и перенёс к оружию. Ноэль протянул руку к первому мечу, похожему на короткий старинный гладий. Даже ветроплавом его не поднять. Что же делать?

Исполин в букашке. Нужно перестать прятаться за маской расчётливой рациональности. Просто поверить, что это возможно, не задумываясь, почему и как это работает. Этого требовал дед. Но верить у Ноэля никогда не получалось в отличие от Николаса, который мог превратить в реальность любую фантазию.

Ноэль еле дотянулся пальцем до огромного навершия. То ли он стал выше, ростом с мэнквов, то ли их оружие уменьшилось до его размеров. Попробовал один меч, второй, третий. Все они были замечательные, намного лучше того, что ковали люди. Лёгкие, хваткие, с идеальным балансом. На лезвие можно было кинуть шёлковый платок, и тот разлетелся бы на две части. Ветроплав со звоном растекался по клинку, впитывая его, как губка.

Замах, второй, третий. Пробный выпад. Мечи настолько увлекли, что Ноэль забыл обо всём на свете и даже не задумывался, что стало с размерами окружающего мира.

Солнце уже зашло, и на горы опустилась тёмная, с вкраплениями самоцветов-звёзд ночь.

- Ха! – пронзил Ноэль воздух последним мечом. – Здорово! Очень хорошо. Видно, что душа в каждый вложена. С этой душой любой воин будет непобедим.

Он выбрал длинный фламберг с волнистым лезвием. По правде, ничем не лучше других. Как тут выбрать? Различия слишком мелкие, чтобы их мог заметить даже такой искушённый воин, как он. Фламберг просто привычен и нравился больше всех.

- Ага! – седобородый старик потёр ладонями и забрал у него меч. – Видали? Если долго мучиться, то можно даже Небесного кузнеца превзойти.

- Любое оружие искусно ровно настолько, насколько искусна рука, которая его держит, - поделился замшелой мудростью молодой мэнкв.

Лишившись чудесного оружия, Ноэль вновь почувствовал себя букашкой.

Седобородый мэнкв выгравировал у эфеса руну «альгиз» и вернул меч Ноэлю. Тот лёг в руку как родной.

- Спасибо за справедливый суд и заслуженную похвалу, - сказал седобородый. – Не тронем твоих никого. Но и вы больше на наших овец не покушайтесь.