10. Just World (Мир, как он есть, ч.1) (2/2)

Легкое чувство теплоты распустилось где-то в груди у Изуку, несмотря на то, что оно омрачалось тяжестью других эмоций.

Изуку сглотнул.

— Прозвучало… неуверенно.

— Ну, я был под сильным наркозом. И кажется, в какой-то момент я просто уснул. Но вроде бы это было после того, как он ушел. — Через какое-то время он тихо добавил, — Должно быть.

Изуку долго смотрел на него, какое-то темное чувство разрасталось внутри пышным цветом. Шинсо заговорил, пытаясь убедить не только, а может даже и не столько Изуку, сколько себя.

— Заснуть до того, как он уйдет… бред какой-то, — пробормотал Шинсо, теребя повязку на загипсованной руке. — Ведь одно только его присутствие заставило меня в самый первый раз очнутся… — поморщился он.

— Шинсо… — он затих. — Шинсо посмотрел на него в ответ, встретив обеспокоенный взгляд, и тут же отвел глаза.

— Прости. Я в порядке, я просто… — он слегка прикусил губу и затем вздохнул. — Не знаю. Аколиты… странные, — скривился он. — Они… не ведут себя как нормальные Ангелы, понимаешь? — он неловко рассмеялся — по крайней мере попробовал это сделать. У него не получилось, он даже не улыбнулся. — Каждый раз, когда я думаю об этом, меня начинает подташнивать. Мне потом много странных снов снилось…

Изуку нахмурился.

— Тебя мучали кошмары?

Шинсо засомневался.

— Ну… не совсем. Я бы не назвал эти сны прямо хорошими или плохими, они были просто… странными, — сказал он, прищурившись. — Однако я ничего толком из них не помню, так что… — он снова затих, а затем пожал плечами.

— Думаю, это возможные побочные эффекты от всей той анестезии, которую тебе давали, — предположил Изуку.

— О, — на миг глаза Шинсо широко распахнулись. — Я об этом не думал, но теперь, когда ты сказал, да, определенно похоже на правду. — Он слегка приподнял уголки губ, и кажется, напряжение в его теле спало.

— Что ж, я рад, что ничего слишком травмирующего не случилось, — сказал он с мягкой усмешкой. — Я правда боялся оставлять тебя там одного. Какая-то часть во мне переживала, что… — он затих, но кажется, Шинсо понял, к чему он, и кивнул, глядя в пол с мягким выражением лица.

— Я тоже рад. М-м… — он замялся, пару раз сморгнув. — Спасибо… — сказал он. — Ну, знаешь, за то что… — он заерзал на кровати. — Ну, ты понял.

— Конечно, — ответил Изуку с широкой улыбкой. — Для этого и нужны друзья.

***</p>

Вопреки ожиданиям Изуку, первые несколько записей не содержали абсолютно ничего необычного. В основном они состояли из переписанных отрывков из разных руководств по боевой тактике, которые по уровню были Изуку недоступны. И хотя информация в них была, безусловно, полезной, в ней не было ничего сногсшибательного.

Он придерживался расписания, но вот в чем была странность, которую Изуку по началу не заметил: промежутки между каждой записью не были одинаковыми.

Первые четыре записи открывались поочередно на каждый следующий день. Пятая, однако, открывалась спустя три дня после четвертой. Изуку точно не знал, что бы это могло значить, но он, равно взволнованный и нетерпеливый, хотел это выяснить.

Когда этот день, наконец, настал, Изуку удивился, насколько короткой оказалась запись. Но когда он начал читать, то очень быстро обнаружил, что она не была похожа на все предыдущие.

Командир,

Пишем вам с целью сообщить, что Грешники не были наказаны.

Эти существа сформировали крайне занятное «общество». Когда мы спросили, почему они отказываются подчиняться Божьей воле, Демоны просто ответили, что в Его воле «нет никакого смысла».

Потребуются дальнейшие разбирательства, но Совет должен быть готов вмешаться в самом ближайшем будущем.

С уважением,

И. и С.

«И и С?» — пробормотал Изуку.

Он несколько секунд смотрел на подпись, в голову ничего не шло, пока наконец, все не встало на свои места.

«Исайя и Сэцуко!» — понял он. — «Разведчики, предавшие Бога! Должно быть, это выдержка из первого меморандора».

Картина становилась яснее, и его первоначальное возбуждение тут же стушевалось.

«… Но почему Всемогущий начал с чего-то подобного?» — размышлял он. — «И…»

Он перечитал заметку еще несколько раз.

«Грешники не были наказаны.»

«Что бы это могло значить?»

***</p>

— Буквально это и значит, придурок.

Кацуки нагнулся над алтарем, поводя руками над небольшой чашей, наполненной святой водой. Он нахмурил брови, сосредоточившись на постепенном нагревании. Когда вода наконец-то закипела, триумфальная ухмылка расползлась по его лицу. На это, как и на большинство других святотатств Кацуки, Изуку предпочел не реагировать, чтобы попросту не отвлекаться.

— … Так что, вы позволяете грешникам разгуливать где им вздумается, бесконтрольно?

— Зависит от того, что ты подразумеваешь под словом «грешник», — он обогнул алтарь, позабыв о чаше с закипевшей святой водой, соскакивая с возвышения. — Большинство людей в Аду на самом деле при жизни не сделали ничего плохого. Многие просто не верили в Бога — или верили, но не в того.

Изуку поборол желание возразить, что неверие в Бога — плохо уже само по себе, по крайней мере с его точки зрения.

Он вздохнул, потирая переносицу.

— Ладно, но что насчет тех, кто совершил другие плохие вещи? Ты говоришь, что вы просто позволяете им делать все, что им заблагорассудится?

Кацуки нахмурился.

— Такого я не говорил, — он усмехнулся. — Деку, не знаю, понимаешь ты или нет, но тут есть не только два варианта. Существуют способы справляться с этой херней не прибегая к ебаным вечным мукам.

На это Изуку вскинул на него взгляд.

— А?.. — произнес он и через секунду добавил, — Ну-ка, какие, например?

— Уф, — пожал плечами Кацуки. — Ну тут каждый раз по разному. Злодеяния большинства людей — просто побочный продукт их материальных условий, которые очевидно в Аду охуеть как отличаются. — Он сделал паузу, потянулся и зевнул. — Большинство из них не представляют реальной угрозы.

— То есть, вы просто… не наказываете таких людей? Получается, совсем?

— А зачем? — невозмутимо спросил Кацуки. — Какая у этого была бы цель?

Вместо ответа, Изуку тупо уставился на него с открытым ртом. Через секунду Кацуки простонал.

— Деку, понимаешь ли, наказания — это не сраная панацея от такой херни, а? — он вскинул бровь. — Честно говоря, я думаю, мы все-таки кое-что в этом понимаем, учитывая, что в Аду особо нет проблем с антисоциальным поведением, или типа того.

Изуку усмехнулся.

— Что-то верится с трудом.

— О, ну еще бы, — сказал он, фыркнув. — Но, к счастью, от того, вписывается реальность в твою картину мира или нет, она не изменится, — Кацуки сунул руки в карманы и направился по проходу к выходу из капеллы. Он толкнул дверь плечом, позволяя лучу света проникнуть внутрь. — Ты идешь?

Изуку кивнул, поспешив за ним, прикрывая за собой дверь. Когда они поравнялись, Кацуки снова заговорил.

— Это правда не так уж и странно, если задуматься, — сказал он, поднимая прищуренный взгляд на небо. — Обществам, оказавшимся в странных условиях, приходится развиваться, удовлетворяя странные потребности, иначе они распадутся, — он пожал плечами. В Аду много злых людей, по крайней мере, если сравнивать с Раем, и это значит, что у нас в принципе было два варианта: мы либо… — он поднял палец, — первый вариант, смиряемся с существованием постоянного массового тюремного класса, либо второй, — он поднял второй палец, — находим способы интегрировать этих людей в общество. Второй просто лучше соответствовал идеалам, к которым мы стремились.

— Идеалам? — Изуку выгнул бровь. — О каких идеалах идет речь?

Кацуки сквозь сжатые губы хмыкнул.

— Думаю, проще всего это описать как… — на миг он замолк. — Ну, Ад, по крайней мере в том виде, в котором он сейчас существует, стремится воспроизвести расширенную версию людского взаимодействия, — через секунду он добавил, — ну, типа, без влияния всяких внешних сил, институтов или чего-то еще.

— … О чем ты говоришь?

— Думаю, хороший способ представить, как решаются проблемы в Аду — попробовать представить, как бы ты со своими друзьями справлялся с аналогичной проблемой.

— Ла-адно? — прищурился Изуку. — Ты бы не мог… привести какой-нибудь пример, или?..

— Да, конечно. Хм-м… — они завернули за угол и двинулись по тротуару. — Что ж, давай-ка разберем проблему «урегулирования антисоциального поведения», — наконец, сказал он. — Итак, представь, что ты живешь в одном доме со всеми своими друзьями, двоих из которых зовут… — он прищурился. — Э-э-э, назовем их Крутой Кацуки и Хаотичный Кацуки.

— Почему ты приплетаешь себя в этот условный пример?

— Не важно, — отмахнулся тот. — Короче, так, по-началу все идет хорошо, но в какой-то момент ты ловишь Круцки и Хаоцуки за тем, что они писают в твой помидорный куст. Что в первую очередь ты им скажешь?

Изуку остановился. Прошагав еще немного, Кацуки остановился следом, и бросил на него взгляд через плечо.

— Я… Что, прости?

— Все правда предельно просто, — сказал он. — Круцки и Хаоцуки нассали в твой горшок с помидорами.

— Но с чего бы им это делать?

— Я не знаю, Деку, — ответил Кацуки своим покровительственно-ласковым тоном. — Это звучит, как отличный вопрос, который можно было бы им задать.

Через несколько секунд Изуку вздохнул, сдавшись. Он снова зашагал, догоняя Кацуки, прежде чем ответить.

— Ладно, хорошо. Я бы спросил их, почему они сделали… — он поморщился, — это.

— Лан, — кивнул Кацуки. — Ну вот, ты спросил, и они дали тебе два разных ответа, — он поднял два пальца для выразительности. — Круцки извинился. Он не хотел этого делать, просто не смог найти туалет и разволновался, — Кацуки наклонил подбородок. — Что ты ответишь?

Изуку нахмурился.

— Но я думал, он тоже тут жил?

— Ну, я не говорил, что пример идеален, — Кацуки пожал плечами. — Не знаю. Может он только что сюда въехал или типа того. Пофиг. Это не важно. Просто — бля — ну допустим, что это разумное оправдание, что ты ответишь?

— Я, э-э-э, — Изуку нахмурился. — Наверное, я бы, м-м-м… — он почесал затылок. — Ну-у, я бы определенно показал ему, где туалет, это уж точно.

— И ты бы его простил?

— Я… конечно, наверное? — Изуку тряхнул головой. — Каччан, я все еще не понимаю, к чему ты пытаешься подвести.

— Щас мы блять до этого дойдем. Дай мне, черт возьми, закончить мой пример. — Изуку не возразил, и он перевел дыхание и продолжил. — Хорошо, ладно… Так, это Круцки. Отлично. Но Хаоцуки, — он фыркнул, — с этим уёбком другая история. Когда ты ему задал этот вопрос, он просто пожал плечами и сказал, что ему тупо блять по кайфу ссать в чужие горшки с помидорами. У него стоит на это, или типа того, — он с улыбкой склонил голову на бок. — Твой ход, Деку.

— Эм-м, — Изуку выпучил глаза, его щеки стали пунцово-красными, — он что, прости?

— Ты меня услышал, ботан. Это его заводит, — Кацуки ухмыльнулся шире, глядя на него с безумным блеском в глазах, активно жестикулируя на ходу. — Одна только мысль о том, что твои помидоры напитаются его мочой, и превратят ее в спелые сочные томаты, которые ты же съешь, заставляет его кончать сильнее всего на свете. Уровень сексуального возбуждения, которое он может получить, просто помочившись на этот Solanum lycopersicum<span class="footnote" id="fn_32068901_0"></span>, просто ебейший, — он пожал плечами. — Такие уж исходные данные в этом мысленном эксперименте, Деку. — Черт возьми, твой ход.

Изуку строго уставился на него, но из-за неконтролируемо розовеющих щек, его вид не внушал угрозы.

— Мне кажется, ты получаешь от этого слишком много удовольствия.

— А мне кажется, что это не твое сраное дело, — парировал Кацуки, все еще безумно лыбясь. — Я повторяю: Твой. Ход. Черт. Возьми.

Он уставился на Кацуки, хмурясь еще какое-то время, хотя с каждой секундой мышцы его лица теряли силу. В конце концов он зажмурился и выпустил раздраженный стон.

— Ну… — он вздохнул. — Я не знаю, Каччан. Наверное я бы просто… просто сказал ему уйти.

— А что насчет других твоих друзей?

— Думаю, мне нужно было бы потом им все это объяснить.

Немного помолчав, Кацуки ответил.

— Хорошо, так. Думаю, это достаточно справедливо, учитывая, что ты застал его на месте преступления и все такое. — Он пожал плечами. — Ну а что, если нет? Что, если бы он уже делал это продолжительное количество времени, а ты бы как-то узнал когда-нибудь потом, постфактум?

— Хмммм… — Изуку опустил взгляд на землю. — Наверное, думаю, я бы сначала поговорил со своими друзьями, чтобы они были в курсе, что происходит, — пробормотал он. — Возможно, мы бы объединились, чтобы как-то ему вместе противостоять, а потом подумали бы, что с этим делать.

— Вариант. Но в любом случае, ты наверняка захочешь, чтобы он держался подальше от твоих помидоров.

Изуку решительно кивнул.

— А что, если станет еще хуже? — спросил Кацуки. — Что, если он начнет ссать на другие вещи, например, на твою одежду или еду?

Изуку скривился.

— Так, ну это уже ведь просто угрожает безопасности? Слушай, ну… если мы его еще не вышвырнули, то после этого — непременно.

— Отлично, супер. И ты наверняка не захочешь видеть его даже близко, даже просто у себя в гостях, так?

— Сто процентов.

Он сделал паузу и хмыкнул.

— Ладно, но… — Кацуки ускорил шаг и повернулся к Изуку лицом, продолжив идти спиной вперед. — Допустим, однажды Хаоцуки звонит вам и извиняется. Он говорит, — Кацуки приставил руку к уху, изображая разговор по телефону, — Эй, привет, это я, Хаоцуки. Я хочу извиниться за то, что ссал на ваши вещи, ребята. Простите меня за этот пиздец. С того момента я записался к психотерапевту, и мы работали над тем, чтобы я научился держать свою девиацию под контролем. Теперь все стало гораздо лучше, и я не обоссываю ни одну вещь, на которую мне не давали согласие. — Он убрал руку от уха и наклонил голову на бок. — Что думаешь, Деку? Заслуживает он второй шанс?

Изуку пару раз сморгнул, чуть замедлив шаг, раздумывая об этом.

— Ну… — он скривился, — если все, что он сказал, это правда, тогда… наверное…? — он потер затылок, неловко забегав глазами. — Думаю, возможно он даже может зайти, если остальные не будут против? Но вот сможет ли он когда-нибудь переехать обратно…

— … Наверняка будет зависеть от нескольких вещей, — продолжил за него Кацуки. — Например, сколько времени прошло с того момента, как твои соседи к этому отнесутся. Возможно, вы захотите удостовериться, что он действительно посещал терапевта. Что-то в этом роде.

Изуку молча кивнул, а затем вздохнул и остановился.

— Будь добр, просто скажи, к чему ты все это?

— Все предельно просто. Ад старается придерживаться той же логики, просто в большем масштабе, — сказал Кацуки, пожимая плечами. — Теперь представим, как разрешить эту ситуацию по аналогии с тем, как решают проблемы на Небесах. Произвольный сосед, превосходящий других по любому произвольному признаку, просто загнал бы Круцки и Хаоцуки под дулом пистолета в подвал, где их залили бы собственной мочой и оставили на неопределенное количество времени.

Изуку поморщился.

— Ты бы мог обойтись и без всех этих деталей.

— Да, но не захотел, — сказал он, ухмыляясь. — Тебя, возможно, будут посещать флэшбеки, когда ты в следующий раз увидишь помидоры, но по крайней мере я буду знать, что ты не забудешь об этом разговоре.

Изуку закатил глаза, заставляя Кацуки рассмеяться. Отдышавшись, Кацуки снова зашагал рядом с ним. Изуку углядел впереди шпиль следующей назначенной ему церкви. Какое-то время они оба молчали.

— Итак… — пробормотал Изуку, прерывая тишину. — Получается, изгнание?..

Кацуки бросил взгляд в его сторону и вздохнул.

— В каких-то серьезных случаях. — Он добавил чуть мягче. — За пределами городов есть места, куда люди могут обратиться за помощью профессионалов. Ну знаешь. Если захотят. Если им захочется вернуться побыстрее… — он замолчал и пожал плечами. — Некоторые просто решают бросить вызов Диким землям, но таких не много. Дело в том, что люди обычно нуждаются в других людях, чтобы выжить.

Изуку кивнул.

— Проходит какое-то время, и если они показывают, что больше не представляют угрозы, мы выносим этот вопрос на обсуждение.

Изуку нахмурился, глядя на него.

— А что, если они не смогут изменятся?

Кацуки тихо выдохнул, щурясь, глядя на прояснившееся небо.

— Ну, людям трудно, — пробормотал он. — Человек может умереть раньше, чем истечет то время, которое ему понадобится для исправления, в зависимости от того, насколько сильно он проебался.

Уголки губ Кацуки приподнялись.

— Но знаешь, я вот уже двести лет как мертв. И пиздец уверен, что я уже не тот, каким умер, — сказал он, тихо посмеявшись. — Это-то в вечности и замечательно, Деку. Измениться может каждый. — Кацуки сунул руки в карманы, — Может, это займет тысячу лет, но бессмертие означает, что все время мира в твоем распоряжение, чтобы спастись.

У Изуку перехватило дыхание, он глядел на него, вбирая в себя мягкость его выражения. Через пару секунд он рассмеялся.

Кацуки сморгнул, недовольно зыркнув на него сверху вниз:

— Что?

— Не знаю. Это просто забавно, — сказал Изуку, улыбаясь. Они подходили ко входу в последнюю капеллу. — Ты сформулировал прямой отказ подчиняться Божьей воле так, что это прозвучало… удивительно по-христиански.

Кацуки, подняв брови, окинул его быстрым взглядом, и повернулся, смотря перед собой.

Тогда он абсолютно равнодушно выдал:

— А еще у нас есть огромный стадион, «Амфилюкс», куда люди могут ходить смотреть и участвовать в массовых оргиях двадцать четыре на семь.

— Что?

— Ага. Пережиток прошлого, своего рода, но все еще рабочий.

— Каччан.

— А еще я живу через дорогу от секс-подземелья. У нас там их очень много — реально удобно. Собственно, вот где я достал перчатки. По пути домой я прохожу мимо него каждую ночь, и, черт возьми, Деку, ты просто не поверишь, какие звуки оттуда доносятся, я мог бы продолжать об этом ебаную…

— Каччан!