На пике боли случается озарение (1/1)

Новое здание детского дома оказалось намного лучше предыдущего. Когда миссис Уиллис впервые увидела его, то признала, что хлопоты с переездом в Северную Ирландию были не напрасны, хотя около часа назад, сидя в одном из автобусов, битком набитом обезумевшими от скуки, кричащими детьми, она проклинала всех людей из органов опеки и попечительства, причастных к этому переезду. Морриган сидела всю поездку отстранённо. Она не смогла слиться с другими детьми, не ощущала себя частью их компании. И дети это чувствовали. Сначала они не обращали на неё внимания. Ту неделю, что была отведена на сборы перед переездом, Морри всё время отсутствовала, играла в саду или находила другие уединённые места, и маленькие обитатели детского дома даже не думали о ней. Но теперь, когда они все были собраны в одном автобусе, отшельничество Мор было видно как на ладони. И раз она сама поставила себя в статус изгоя, жестоким деткам осталось только укрепить это положение.Сидя на своём месте, девочка чувствовала себя крайне некомфортно. Ей не нравились шум и гам, сзади кто-то постоянно толкал ногами её сидение. Но самым неприятным было то, что она чувствовала, что время от времени о ней перешепчиваются. Она подсознательно понимала, что всякий шёпот но фоне адских визгов был связан с ней. Скотт сидела, обняв себя за коленки, и нахмуренным взглядом смотрела в окно. Однако при всём сосредоточенном на Морриган интересе за всю поездку напрямую к ней никто не подошёл. Но дети не собирались оставлять своё пушечное мясо нетронутым. Уже вечером в день приезда девочке были оказаны первые знаки внимания.По приезде все с восторгом обсуждали своё новое жильё. Здание было словно создано для того, чтобы стать детским домом. Это был четырёхэтажный широкий дом с новыми пластиковыми окнами, бежевыми кирпичными стенами и коричневой крышей из металлочерепицы. Вокруг был недавно подстриженный аккуратный газончик, по одному встречались невысокие деревца, окружённые декоративной оградой из камней, выложенных по кругу у стволов. Внутри все пахло новизной. Оказалось, здание построили совсем недавно, и, видимо, специально для того, чтобы перевезти в него приют миссис Уиллис.На втором этаже были детские спальни. Дети быстро выбрали свои кровати. Уже нашлось новое развлечение: скользить по гладкому коричневому паркету в одних носках. В прошлой спальне такого невозможно было вытворить, только носки обдерёшь.

Было около полудня, когда ребят пригласили на кухню. Еду не успели приготовить, к тому же половина персонала не согласилась переезжать с приютом и уволилась. Детям подали то, что было взято с собой в дорогу и не было съедено. Морриган, скривив лицо, неуверенно поковыряла ложкой в холодной гречке, а мясо даже не рассматривала для съедения.Сначала девочка привыкала к обстановке в старом детдоме, а после переезда ей пришлось делать это заново. Она ещё не обследовала новую территорию и не знала таких мест, куда можно спрятаться от остальных. После обеда несколько часов она молча сидела на кровати. Она попробовала пройти в игровую комнату к остальным. Там был полнейший хаос — подушки, кубики, куклы, машинки лежали разбросанные по всему полу; дети кричали, носились, чуть ли не сбивая друг друга с ног. Морри помялась в дверях и решила уйти. Но она не вернулась обратно в детскую. На свой страх и риск она пошла вперёд по коридору искать укромное место, свою тайную комнату. Однако она не решалась открывать двери, поэтому так и блуждала, пока не наткнулась на воспитательницу, которая вернула её в спальню.Вечером детей собрали и повели мыться. В отличие от старого приюта, где были всего две ванных комнаты, одна для девочек, другая для мальчиков, куда заходили по-одному, и каждый вечер приходилось подолгу ждать своей очереди, здесь были две больших залы, опять же, делящиеся в зависимости от пола, содержащие в одной комнате около десяти открытых душевых. Девочки всей стайкой влетели в новую ванную комнату. Все вокруг сияло: белая плитка на полу и на стенах, чистые краны, сверкающие душевые шланги. Девочки скинули с себя одежду и, топая ножками, встали под струйки воды. Не всем сразу хватило мест, поэтому половина осталась хихикать у стенки. Морриган была совершенно не по душе идея раздеваться и мыться вместе со всеми. Она смущённо стояла, облокотившись спиной на дверь и обняв себя руками. Ей было неловко стоять в стороне, пока все прыгают и брызгаются, но начать снимать с себя одежду было ещё страшнее.Вскоре девочки заметили свою белую ворону и начали оборачиваться на неё.— Почему ты там стоишь? — Что ты там делаешь? — Почему ты не моешься?На Мор полетел рой вопросов, но она, снова не зная, что ответить, молчала. Дети стали подходить к ней, а Скотт, чтобы не быть со всех сторон вжатой в дверь, передвинулась влево. Однако теперь она дала возможность девочкам полностью окружить себя. Они хохотали, тыкали в неё пальцами, не давая возможности вырваться. Для них это было лишь развлечением, шуткой, а у Морриган нарастала паника. Девочки подходили всё ближе и плотнее, Мор села на корточки. — Раздевайся! Раздевайся! Раздевайся! — девочки кричали хором, так же, как болельщики во время спортивной игры или соревнований. — Давай!Дети налегли на маленькую Скотт со всей силы и уже не могли остановиться. Они стали хватать ее за волосы, рвать одежду. Морриган чувствовала немой ужас, словно в кошмаре, она не могла ничего сделать, только лишь, подобрав под себя ноги, вжалась в пол и зажмурила глаза. — Раз! — Де! — Вай! — Ся!Кто-то вырвал ей прядь волос, одежда была порвана настолько, что спина была уже полностью голая. Она не могла больше терпеть, воздуха стало не хватать, и в один момент она дёрнулась и выползла из-под ног девочек. Встав на дрожащих ногах, она в паническом рывке бросилась к двери. Рваная одежда падала по дороге, девочки, пища и смеясь, побежали за ней. Морриган распахнула дверь и тут же наткнулась на выходящих из мужской душевой мальчиков, которые, завидев её, начали вопить и показывать на нее пальцами. Девочка мгновенно села на корточки, чтобы прикрыться, а остальные дети столпились возле неё и облепляли всё сильнее и сильнее.

На дикие визги и смех подбежала проходившая мимо миссис Уиллис. — Что тут происходит? Что вы... Это новенькая? Ах вы мелкие!... Пошли прочь!Габриэлла подняла Морри на ноги. Одна заплетенная с утра коса была растрёпана, другая расплелась полностью, девочка была раскрасневшейся, но не плакала. Лицо перекосила гримаса ужаса и непонимания, что делать. Слёзы пришли после — потом, когда миссис Уиллис увела её в спальню, когда она отошла от шока и начала переваривать в своей голове то, что случилось.

В тот день дети больше её не трогали. Когда они вернулись из душевых, Морриган лежала в своей кровати, и все сделали вид, будто ничего не было. Они не обращали на пострадавшую внимания и не говорили о случившимся между собой. Все боялись гнева директрисы.На следующий день Скотт не хотелось подниматься с кровати и вступать в новый день. У неё было ощущение, будто ей нужно идти на собственную казнь. Впервые в жизни она почувствовала, что не хочет существовать. Но, конечно, как и все дети, она встала и умылась, а потом пошла на завтрак (который доела до конца впервые со дня её пребывания в приюте, ведь она была очень голодна, так как вчера не обедала и не ужинала). Она не играла со своими "соплеменниками", и находила свои методы развлечения. Спустя время она более-менее приспособилась к приютской жизни, а через два года вместе с остальными детьми пошла в детдомовскую школу, построенную на территории приюта.Проходя мимо телевизора 17-ого января 2014-ого года и увидя там Эндрю, пришедшего на интервью на The late late show, восьмилетняя Морриган подумала о том, что как же жалко, что её отец там, в она здесь. Это была совершенно мимолётная мысль, проскользнувшая лишь подсознательно, где-то глубоко в голове. Мысль испарилась, но непонятная тоска осталась. Время от времени в её памяти случались проблески, как будто она знала подсознательно, кто её отец, но не задумывалась, почему они не вместе.

Эндрю жил своей жизнью, но не пытался избавиться от воспоминаний о Морриган. Он всё ещё верил, говоря более точно, надеялся, что она найдётся. Первые несколько лет он лично каждый месяц оплачивал поисковые отряды и разговаривал о стратегиях поисков и их результатах. После с его карты раз в месяц по умолчанию списывалась установленная сумма. Он условился, что поиски не прекратятся, что на его дочь не будут накладывать клеймо "пропала без вести" и ставить точку на её деле. Конечно, деньги Скотта были не безграничны, и он не мог позволить себе, чтобы патрулировали улицы, но за детдомовскими списками детей и подростков следили беспрерывно.Через пять лет после исчезновения Морриган актёр подумывал продать свой дом, но его останавливало то, что Морри могла случайно набрести на него, и тогда ей лучше обнаружить там его, а не чужих людей. Её комната сохранилась в первоначальном виде, игрушки, одежда, всё было на месте. Иногда он приходил спать в детскую, лежал в её кроватке, обнимал маленькую подушку, вдыхал запах одеяла, который должен был уже выветриться, но всё же хранил едва уловимые нотки. Эндрю чувствовалугрызения совести, что потерял дочь, он хотел найти её, вернуть, спасти, но не знал, как это сделать. Он был бессилен, и нахождение в доме, где было столько счастливых воспоминаний, душило его. В конце концов он решился и продал дом. Вещи дочери он перевёз на чердак в дом родителей, а сам купил квартиру в Лондоне.Время шло, он снимался в фильмах, выступал в спектаклях, посещал общественные мероприятия, продолжал интересоваться модой и красиво одеваться на красные дорожки и не только, он был вежлив и улыбчив, но всё это время его гложили тоска и ужас, что его Морриган сейчас одна неизвестно где, а может и вовсе мертва.В тринадцать лет Морриган задумалась о том, чтобы найти себе подработку. О её проживании заботились органы опеки, но ей нужны были деньги на телефон. Долго искать не пришлось — была вакансия на место официанта в небольшом кафе при её же детдоме. Брать тринадцатилетнюю работницу отказались наотрез, но девочка была очень настойчива, приходила проситься несколько раз, и хозяйка заведения пожалела Мор, ведь она из того же приюта, которому принадлежит кафе. Морриган взяли неофициально, и то не как полноценную официантку, а как помощницу-официантку, она получала 65% от обычной зарплаты и исполняла свои обязанности, только если посетителей было слишком много или если кто-то из работников отсутствовал по тем или иным причинам. Она работала после школы четыре дня в неделю, и за три месяца заработала 270 фунтов стерлингов. Морри вручила их воспитательнице, чтобы та купила ей телефон.С появлением интернета перед Морриган открылся широкий поток информации, и жизнь стала проще. Она не уволилась из кафе, но появлялась только в случае, если ей нужны были деньги. Из-за телефона её положение среди ребят значительно улучшилось. Девочка списывала на контрольных в школе и щедро оснащала ответами одноклассников, они же были её сородичами в приюте. Если всё детство над ней глумились, воспринимали как дурочку, над которой можно посмеяться, устраивали жестокие розыгрыши, то теперь её оставили в покое, она была мирной, замкнутой тихоней. Став старше, Морри поняла для себя одну вещь: пока она представляет из себя некую ценность, пока она полезна для приютских детей, они не будут её трогать. Поэтому она никогда не отказывала в помощи. Ребята и сами повзрослели и начали понимать границы шуток и издевательств. Они всё ещё были неуправляемы для воспитателей и учителей, могли бить окна и хамить, но они не издевались над своими.Морриган долго осваивала как пользование интернетом, так и самим телефоном. Ей было интересно абсолютно всё, она часами выбирала обои для главного экрана и заставки, занималась всякими глупостями, складывала и умножала числа на калькуляторе, переходила с сайта на сайт, по сто раз проверяла погоду... Потом она начала увлекаться фильмами и сериалами. Ей казалось, это нереальное счастье — иметь возможность в любое время и в любом месте включить именно то, что ты хочешь. В детдоме в одной из общих комнат был телевизор, но канал и фильм выбирали в основном самые бойкие и авторитетные ребята, а самые удобные места расхватывали во мгновение ока. Мор была неимоверно рада своей покупке и чувствовала гордость за то, что сумела скопить деньги на неё. Вскоре девочка догадалась приобрести наушники и начала смотреть сериалы по ночам, накрывшись с головой одеялом. Она стала уделять меньше внимания учёбе, и оценки полетели вниз. Но Морри это совершенно не волновало. Она ковырялась в телефоне на уроках и стала садиться на задние парты, чтобы учителя не заметили и не изъяли единственную её драгоценность. Она была поглощена настолько, что реальный мир и его проблемы перестали её волновать. И лишь когда её успеваемость горела красным пламенем, крича "Опомнись!", Морриган очнулась. Ею были недовольны почти все учителя, а положение её оценок перед зимними каникулами было критическим. Последние две недели она бегала за преподавателями, умоляя дать ей переписать хотя бы одну заваленную проверочную, лишь бы не вышла чистая двойка. Она в ускоренном темпе проходила весь пропущенный материал, чтобы не завалить предстоящие в конце семестра контрольные, что могло усугубить её положение ещё сильнее. С горем пополам она сумела превратить выходящие двойки в тройки и осталась спокойна.После тех ужасно напряжённых недель телефонное безумие прошло. Морриган продолжала подкармливать свою кино- и сериаломанию, но не сходила с ума. Она нашла свою страсть в рисовании. В пéрвые несколько лет пребывания в приюте она часто рисовала, но потом желание пропало. Морри давно не появлялась в кафе, но у неё осталось немного заначки, которой хватило, чтобы купить скетчбук, карандаши и линеры. Раньше она рисовала на простых листах А4, которые регулярно выбрасывались горничной, теперь же она желала, чтобы все рисунки оставались в сохранности.Морриган часто читала статьи и новости о знаменитостях, которые снимались или снимаются в её любимых фильмах и сериалах и которые постоянно перекликаются в паутине кинематографа. Одного актера ты знаешь через один фильм, другого через другой, и в третьем фильме ты вдруг встречаешь их вместе. А в ленте попадаются статьи про их партнёров по работе. И однажды неловким движением руки Морри нечаянно перешла на другую вкладку ("Ирландский актёр Эндрю Скотт сломал свою награду BIFA") и при виде мужчины в сером костюме, смущённо улыбающегося и вертящего в руках сломанную, только что полученную награду, девочка почти что физически ощутила странное чувство, которое нельзя описать словами. Все мысли улетучились из её головы, она не моргая смотрела на экран телефона.Тишина в комнате со спящими на своих кроватях сиротами и брошенными детьми; темнота в этой комнате и за окном; тишина и за тем же окном; темнота и тишина в её голове...

Этим непонятным чувством была горечь разлуки. Морриган вдруг очень хотела сейчас же, сию минуту оказаться рядом с... Но почему она тоскует по известному ирландскому актёру? Она не могла найти достойного объяснения для этого ощущения. Однако не могло же оно взяться на пустом месте, или она настолько не может принять суровую реальность, что её мозг нашёл выход в мечтаниях о том, что Эндрю Скотт имеет к ней какое-то отношение?

Она прочитала содержание статьи, впрочем, название говорило само за себя, а все остальное — сплошь вода. Она перешла на следующую высветившуюся статью, а потом на ещё одну и ещё. Вбила в поисковике его имя. Ломала голову, в каком же фильме она могла его видеть. Она устала, было два часа ночи. С этими мыслями погрузилась в сон, в котором она видела его лицо, спокойное, расслабленное, куда-то смотрящее сквозным взглядом.Морриган стала добывать всё больше информации об Эндрю, смотрела фильмы с его участием, читала всевозможные интервью. Она хотела понять его натуру, заглянуть в его внутренний мир. Его персона занимала все её мысли, она интересовалась его жизнью, ей были крайне любопытны все мелочи, вплоть до цвета туфлей, она смотрела на фотографии и пыталась понять его настроение, что он на самом деле чувствует, насколько искренняя улыбка на его лице. Создавая в своей голове его психологический портрет, она ничему не удивлялась, как будто знала его очень давно.

В четырнадцать девушка не на шутку увлеклась фильмом "Фантастическая любовь и где её найти", но ей был интересен только один персонаж — Вернон; в пятнадцать Морри нашла фильм "Стальная страна", в процессе просмотра которого она наблюдала не за Дональдом, а за тем, как Эндрю играет Дональда; а в шестнадцать её страстью была запись спектакля "Гамлет", она не отрывая глаз следила за игрой главного актёра.

Всё чаще и чаще она думала об Эндрю, он был для неё прекраснейшим, светлейшим созданием. Она боготворила его в своих мыслях, но у неё не было слепой верой в то, что у него нет недостатков, напротив, ей нравилось представлять его неидеальным. Для Морриган несовершенство Эндрю являлось его совершенством. На экране, на публике он никогда не показывал себя с плохой стороны, и девочке оставалось только додумывать. Может быть, одно из его несовершенств — скомканная, целый день не заправленная кровать, или ряд появляющихся с возрастом морщинок, или пятая сигарета, выкуренная за последние два часа.

Она могла притвориться больной, что бы не идти на занятия и остаться в кровати досматривать сон. Образ Эндрю постоянно сопутствовал ей, если ей было грустно, именно он жалел её; когда она засыпала, он шептал ей, что она не одинока, что её всегда будут любить. Морри постоянно что-то представляла, она жила в своих фантазиях. В её голове всегда шла какая-то история, главными героями которой были она и Эндрю. Часто они находились в опасных ситуациях, где им приходилось бежать, скрываться, странствовать, засыпать в машине посреди зимнего леса и греться теплом друг друга. Морриган убирала по ночам подушку из-под головы и клала её себе за спину, чтобы чувствовать что-то материальное и представлять, что это он лежит рядом с ней. Он её обнимает, она в безопасности.Мор хотела нарисовать портрет Скотта, но прежде чем делать это, она хотела изобразить сто человеческих лиц в своём альбоме, чтобы дойти до мастерства. Но, конечно, у неё не хватило терпения, и она нарисовала его после трёх тренировочных лиц. Впрочем, тренировка на стах лицах ей была не нужна — рисование давалось ей крайне просто. Она потратила несколько дней, чтобы нарисовать его максимально приближенно к реальности, и всё никак не могла налюбоваться результатом. Она открывала альбом раз в несколько часов и разглядывала рисунок как будто видела его впервые.Время от времени Морриган возвращалась в реальный мир, и ей становилось горько. Всё, что она выдумала, неправда, всё ложь. Он далеко, а она одинока. И он не обнимает её и не обещает, что всё будет хорошо. Ей было больно от одиночества она закрывалась в туалете, обнимала сама себя и сама себе говорила, что всё хорошо. Она забывалась, пускала слезу и так и стояла, пока ей не начинали долбить в дверь, требуя освободить кабинку.Мор была влюблена. Ей было безразлично, что происходит вокруг, кто кому разбил бровь, на кого кричит разъярённая преподавательница... При этом она не была равнодушна к окружающей её обстановке. Она видела прекрасное почти везде. Пасмурное небо, снег, дождь, солнце, всё давало ей особенное настроение, заставляло чувствовать живость или уют. Девочка мечтала, чтобы у неё была собственная комната, где она бы зажгла ароматические свечи и развесила новогодние гирлянды.Морри видела в Эндрю не только красоту человеческой души, она не просто восхищалась им, но и хотела его. Ещё не отойдя от сна, сидя в школе зимой на первом уроке, когда за окном до сих пор было темно, она проваливалась в мир своих фантазий. Она смотрела в пустоту между рядами парт и мысленно улетала с занятия. Мор представляла себя в его кровати, как он крепко держит её, нависая сверху. Она была открыта перед ним и позволяла делать что угодно. Она доверяла ему своё тело, обнимала его за спину, глубоко целовала. Ночью Морриган засыпала и воображала себя маленькой девочкой, потерянной, испуганной, отец которой поднимает свою малышку на руки, отряхивает грязь и засохшие листья и несёт домой. Девушка мылась в душевой и под тёплыми струйками покрывалась мурашками от мысли о том, как же приятно будет оказаться в крепких объятиях его обнажённого тела.И на фоне всего этого она представляла себя... его дочерью... Ей нравилось быть в роли папиной дочурки, послушной наивной девочки, выполняющей всё, что он ей скажет, находящейся под его полным контролем. Её возбуждал этот разврат, она признавала, что на тёмной стороне её эротических фантазий проживает господин Инцест. Но она не представляла себя маленькой девочкой в момент любовных ласк. Детство для неё — что-то чистое, защищённое, связанное с заботой, уютом, радостью, теплыми руками, держащими её на весу, доброй улыбкой, выражающей искреннее восхищение.

Оттенки воспоминаний постепенно проявлялись, их кусочки время от времени приходили во снах. У неё как будто были сбои в голове, она не понимала, откуда она помнит эти вещи. Как можно вспоминать то, чего не было? Тёплая кровать, сердито мяукающий кот, яркий оранжевый свет из окна, голос, такой знакомый смеющийся голос... Морри бежит по коридору с полом из тёмного паркета, она чувствует, как лёгкая нежно-голубая юбочка раздувается при каждом её прыжке, всё вокруг такое большое, или же это она такая маленькая, девочка подскакивает и зависает в воздухе, оказавшись пойманной чьими-то руками, она чувствует счастье, ей хочется смеяться всю жизнь... Почему ей хочется смеяться? Просто так. От наслаждения."О, я так больше не могу! Я хочу вернуться!", — думала Морриган. Она хотела вернуться в те счастливые воспоминания. Морри хотела чувствовать радость, а не тоску. Её душу раздирало на части. Девушка скорчилась на кровати, натягивая на голову одеяло. Она начала бесшумно рыдать, горячие слёзы почти одновременно выкатились из обоих глаз, всё тело застыло в оцепенении и буквально полыхало от жара. "Морриган! Морриган? Морри..." "Морриган, только обещай вести себя хорошо!"

"Мор, как ты могла забыть рюкзак в театре!" "Морриган Скотт, угомонитесь немедленно! Я учу текст!" "Морри, почему пальто всё грязное?"Круговорот мыслей вертелся в ней всё быстрее. Девушка медленно вылезла из-под одеяла и приподнялась на локтях. Луна светила ей прямо в лицо. — Кто такая Морриган? — тишину в спальне прервал её неожиданно зазвучавший голос. — Это я! Он говорил это мне! Это ЕГО голос! Я — Морриган!