Разговор (1/1)

— Моя дочь находится в вашем детском доме, я полагаю, — сказал сидящий в кабинете Габриэллы Уиллис Эндрю. — Неужели? Почему вы так решили? — женщина подняла брови, чем вызвала несколько рядов морщин на лбу. — В 2010 году она пропала, и, сколько бы усилий не прилагали поисковые группы, не нашлось ни одной зацепки, ни одного намёка, где она могла бы быть. И вчера вечером мне наконец звонят и сообщают, что здесь, в вашем приюте, числится Морриган Скотт.Миссис Уиллис несколько секунд соображала, но вдруг её глаза широко раскрылись и она резко встала с кресла. — Послушайте, а ведь действительно! Вчера наша воспитанница внезапно назвала своё имя. Она попала к нам... наверное, лет 10 назад. Как раз! — Не могли бы вы позвать Морриган?Габриэлла повернула голову к компьютеру и около минуты искала личное дело Морри, где была её фотография. — Вот, — произнесла женщина и развернула экран к Эндрю.Скотт положил локти на стол и придвинулся так близко, что мог разглядеть пиксели, из которых состояло изображение. Он сразу узнал свою дочь. — Это она!— Допустим, но вы же понимаете, что мы не можем отдать вам нашу подопечную только потому, что вы пришли и сказали, что она — ваша дочь? Иначе так делал бы каждый второй, кто хотел забрать себе ребёнка. — Разумеется, я могу показать документы. Я принёс свидетельство о рождении Морриган. — Боюсь, этого недостаточно. Девочка десять лет была без имени, и вдруг назвала себя Морриган, и тут же объявились вы. Откуда мы знаем, что ваша пропавшая дочь именно эта девочка? — И чего же вы хотите? — Либо вы подписываете документы и становитесь её официальным опекуном, либо... — Я не собираюсь называться опекуном своей родной дочери, я и есть её отец! — В таком случае, сделайте тест ДНК. Материал для исследования со стороны девочки мы предоставим. В зависимости от результатов и будут оформлены документы: или вы станете её опекунов, или получите отцовство. Поймите, мы вовсе не жадничаем нашими детьми, но и не можем их отдать, опираясь на необоснованные слова. — Да, я понимаю... Скоро вы получите документ, где увидите сто процентов вероятности нашего родства, — в голосе Эндрю послышались нотки раздражения. — Но это не быстрая процедура, не могли бы вы мне позволить видеться с Морриган, пока идёт процесс? — Я считаю, что вы вполне порядочный человек. Но всё же... Если вы передумаете? Что, если дадите ей ложную надежду? У нас есть особое правило на этот счёт. Мы никогда не даём нашим подопечным надежду, пока вопрос усыновления-удочерения не будет окончательно решён. Все дети, что находятся в приюте, только и живут мечтой о том, что их заберут. Трудно представить, какой для них будет удар, если сначала обнадёжить, а потом втоптать мечты в грязь. — Но я не откажусь. Я искал её десять лет. Почти одиннадцать. Она — не просто девочка из приюта, которую я хочу удочерить, это мой ребёнок. — Прошу вас. Не вынуждайте спорить.

Эндрю кивнул и вышел из кабинета. Из-за угла незаметно выглянула половина девичьей головы и проследила за мужчиной, в неудовлетворённости вставшим спиной к двери.

"Боже мой..." — подумала Морри, но не смогла сдвинуться с места от незнания, что ему сказать.Актёр тем временем потёр ладонями лицо, и быстро пошёл направо по коридору, от чего подолы светло-коричневого пальто развивались за спиной.*** — Тебя зовут, — обратилась к Морриган пришедшая в класс истории Эбигейл.

Эти слова подорвали спокойное течение мыслей в голове девушки. Она оживилась, словно окунулась в холодное море. Следуя быстрым шагом за женщиной, она рассекала прохладный воздух пустых школьных коридоров. Тепло в теле начало расти от предвкушения долгожданной встречи.

Они покинули здание школы, Мор быстро шла по светло-зелёному майскому газону, иногда подпрыгивая, иногда переходя на бег. Мисс Картридж, оставшись позади, еле поспевала за ней. Зайдя в детский дом, Морри считала шаги до кабинета миссис Уиллис. Наконец, Эбигейл открыла дверь, пропуская девушку вперёд. Её взгляд сразу упал на сидящего Эндрю напротив стола директрисы приюта. Он тут же подскочил и налетел на дочь, сжимая в объятиях.— Боже мой... Боже мой... — говорил сквозь проступившие слёзы Скотт.Только что Мор неслась сюда в предвкушении встречи, а теперь не может поверить, что это действительно он. Она медленно закинула руки ему на плечи. Девушка привыкла видеть его таким недоступным через экран телефона, а сейчас он, материальный, стоит впритык к ней и сжимает в руках. Но Морриган быстро оправилась от шока. Вот он! Он здесь! Он рядом! Она закрыла глаза и уткнулась ему в плечо. Выкатилась слеза, потом другая. Она почувствовала, что хочет плакать. И не было ни одной причины, чтобы сдерживать себя. Мор начала бурно всхлипывать, нос и глаза покраснели. Эндрю взял её лицо в свои руки и поцеловал в обе щеки.

В тот же день они вместе уехали из приюта. Все свои вещи, кроме рисунков и честно заработанного телефона, Морриган решила оставить.

*** — Сегодня у меня экзамен, на который я не пойду, — сказала Морри, пожёвывая печенку. — Я всё равно бы не сдала. Я перестала готовиться с тех пор, как ты меня забрал. — На следующий учебный год поступишь в более престижное учебное заведение и там уже сдашь.Они сидели на кухне за завтраком. Сегодня у Эндрю не было абсолютно никаких дел.— Как жаль, что ты всё-таки продал дом. Было бы здорово снова посидеть на той кухне. — Лучше жить настоящим.Мор стала вспоминать старый дом. Там, конечно, было хорошо. Но папа прав. Это всё осталось в прошлом, а сейчас открылась новая страница жизни. Девушка в который раз оглядела кухню — чёрный отражающий пол с широкими квадратными плитами, зелёные крутящиеся стулья, продолговатый стол, зеркальный потолок. Да, ей здесь определённо нравится. Её вкус в интерьере оказался схожим с предпочтениями Эндрю. В новой квартире было шесть комнат, Скотт в самом начале дал дочери выбрать между двумя спальнями. Выбор пал на ту, где стояла большая кровать с чёрными коваными бортиками. Мор быстро прижилась там, и как и хотела, повесила кучу гирлянд, которые включала по ночам.ИюльМорриган отпраздновала шестнадцатилетие. Большое торжество не устраивали, да приглашать было особо некого. Но Морри и сама не хотела застолий и столпотворения незнакомых гостей, больше половины из которых она наверняка бы видела впервые. В тот день они вдвоём посидели с тихом кафе, девушка съела пирожное и задула вставленную в него свечку. Они побродили по городу, Эндрю замаскировался солнечными очками и кепкой, но всё равно объявились папарацци. Похоже, пришло время сделать "дочерний каминг аут", объявить, что у него есть дочь, рассказать историю о пропаже. После Мор предложила съездить в лес, где они часто гуляли, когда она была маленькая. Они пробыли там, пока не стемнело, и вернулись глубокой ночью.***Светильник тускло светил с письменного стола. Пара карих глаз смотрела на неё чрезвычайно близко. Она опустила взгляд и увидела его приоткрытый рот. Ничего больше не существовало в мире. Одна на двоих подушка, одно одеяло, одна необычайно мягкая перина, в которой они проваливались. Его тёплая, сильная ладонь с растопыренными пальцами держит её за талию, почти за поясницу. Кажется, она всегда там лежала. Он ещё ближе. Своим носом он коснулся её щеки. Между их губами меньше сантиметра. Нечто тёплое, мягкое накрывает её губы. Она отвечает. Оба сфокусированы лишь на одном: он целует её нижнюю губу, она его верхнюю. Поцелуй становится всё мокрее. В ход пускаются руки. Девушка обхватывает его каштановые волосы, они сочатся между пальцами; он же суёт руки под её ночную рубашку и гладит ладонями голую спину, одновременно прижимая её к себе сильнее. Она убирает руки с его макушки и сжимает пальцами широкие, по сравнению с её собственными, плечи, переходит чуть ниже, гладит предплечья. Обнимает за спину, заключает руки с тесное кольцо, сжимая его со всей силы, будто весь мир рухнул, и она весит над пропастью, держась только за него. А поцелуй всё не разрывается. Он перекатывается на неё сверху, заставляя девушку лечь на спину. Она чувствует его вес. Какой же мягкий матрас. Слишком большая тяжесть в одном месте... Он как будто вдавливает её внутрь. Но пусть он делает с ней что угодно, она любит всё, что от него исходит. Целует её в веки. И в подбородок. А где-то ниже находится грудь. Прижавшись лбом к подбородку, он опускает глаза вниз. Она в ночной рубашке, но даже сквозь неё видно её мурашки. Но кладёт на грудь руку, а девушка выгибается, то ли от неслыханных ощущений, то ли от осознания, кто именно это делает. Но долго на грудях ладони не задерживаются. Напряжение так сильно, а ведь есть другие важные дела. Поезд уже разогнался, до тоннеля с финишем и победными салютами осталось чуть-чуть, на остановки не хватит терпения. Он начинает двигаться тазом, находит свой темп. Ей кажется, что пол и потолок перепутались, либо же исчезли совсем. Повсюду перина, и снизу, и сверху, кажется, он так вдавил её в кровать, что и сам полностью провалился внутрь. Они внутри её. А он продолжает двигаться. Однако, всё это лишь имитация. Теперь он лезет рукой между их телами и пытается нащупать ткань, которую намеревается снять. Одной рукой не получается, он засовывает другую. Снимает. А тонкая ночнушка уже скаталась в трубочку и задралась до ключиц. Она совсем голая под ним. Теперь он двигается не просто так. Они соединяют свои тела. Перина, перина, повсюду перина. Он поступательно двигается, она обливается потом. Подаётся его голос. Впервые. Хриплый приглушённый стон. Тем временем её руки исследовали всю его спину, затылок и спустились куда-то к ягодицам. Она совсем мокрая...

От пота Морриган промокла насквозь. Она подскочила на кровати и с минуту возвращалась ото сна в реальный мир. Спрыгнув на пол, она подбежала к зеркалу. Лицо дико раскраснелось. От неё прямо так и веяло жаром. Она оглянулась на пустые измятые простыни и села на край постели, пытаясь прийти в себя.На утро она чувствовала себя некомфортно. Пока Эндрю, стоя к ней спиной, готовил яичницу, она чуть ли не прожгла взглядом дыру в его футболке. Она не могла вести себя так, как будто ничего не было. Но ведь ничего и не было. Однако этот сон — отражение её реальных желаний. Как тяжело просто молчать. Но и рассказать про это нереально. Если не про влечение, то даже и про сегодняшний сон. Он любит её с такой добротой, так искренне. А в ответ она вывалит эту грязь?

Конец декабряДо Нового года оставались считанные дни. Морри была в предвкушении праздника. Сейчас радость была особенная — это первый Новый год, который она будет праздновать с Эндрю спустя такую пропасть времени. Был поздний вечер, Морри уже легла в постель. На улице давно стемнело, но на окне мерцала приклеенная скотчем гирлянда. Девушка улыбнулась во весь рот и закрыла глаза.Раздался аккуратный стук, Морриган приподнялась на локтях и устремила взгляд на дверь. За ней показался Скотт. На его лице растеклась тёплая улыбка. Чувство счастья от возвращения родного человека теперь не покинет его. Девушка, не отрывая глаз от Эндрю, легла обратно, укутываясь тяжёлым, пушистым одеялом. Мужчина стоял в своём домашнем облике, в синей футболке, серых спортивных штанах, с растрёпанными волосами, и не мог налюбоваться на свою заплутавшую девочку. Он лёг рядом с ней поверх одеяла. От прибавившегося веса, матрас прогнулся сильнее, и Морри медленно стала скатываться, пока не упёрлась в плечо Эндрю. Теперь как в детстве, только комната другая.

Они пролежали в тишине около десяти минут. Эндрю сложил руки на груди и смотрел в потолок, который от гирлянды менялся с синего на красный, с красного на зелёный, с зелёного на жёлтый, и заново по порядку, Мор устроилась у него под боком. Она проваливалась в сон. Но что-то не давало ей сделать это. Желание... его. Девушка поморщилась и сильнее уткнулась носом в руку рядом лежащего. То, чего она жаждала в детском доме, сбылось, но не всё. В силу некоторых факторов, кое-что должно остаться неосуществимым. Но это паранормальное влечение не давало ей расслабиться. Она вернулась в свой законный статус Скотт-младшей, а Скотт-старший лежит рядом с ней, но этого мало. Что ещё? Они так близко, что дальше уже некуда. Остаётся только залезть в его тело. Что-то словно колеблется внизу живота, жар покрывает щёки. — Паап...Что? Что она ему сейчас скажет?— Мм?Морриган замолчала. Про такое невозможно рассказать. С минуту в комнате была тишина, но потом Эндрю заговорил сам. — Я всегда любил помогать людям. Родным, друзьям, тем, кого не знаю. Я столько раз утешал людей в трудные для них времена, что, впрочем, и они делали мне в ответ. Я знаю столько всего о своих друзьях, что ты и представить не можешь. И что самое обидное — всё это время ты, мой ребёнок, нуждалась в любви и заботе, и не получала этого от меня. Я не мог тебе этого дать, потому что не знал, где ты находишься.Морриган выползла из своей норы, которую соорудила из одеяла и положила свою голову на подушку, тем самым оказавшись в нескольких сантиметров от лица Эндрю. Тот резко прервал свою речь, и оба какое-то время молча наблюдали за разноцветными огоньками.

Это было невыносимо: вот он, здесь, рядом, но в то же время они никогда не будут близки именно так, как ей хочется. Девушка смотрела на его лицо и мысленно называла себя мерзкой, ненормальной. — Я чувствовал себя ужасно, когда ты исчезла, не находил себе места. Я у меня всегда было необъяснимое, непреодолимое желание защитить, уберечь тебя, сделать счастливой. А когда произошло то, что произошло... Это была самая сильная пытка для меня, какая только могла быть. Я самостоятельно обошёл все детские дома, наверное, сотню раз приезжал в тот злосчастный парк, подключил к поискам огромное количество людей. А ты всё это время была там... — Эндрю говорил, сдвинув брови к верху. В памяти Морриган с момента просвета в приюте становилось всё больше воспоминаний. Она хорошо помнила лицо Эндрю одиннадцать лет назад. Теперь морщинок стало больше, особенно вокруг глаз, он немного удлинил причёску. Но он был всё так же красив.— Что ты делала всё это время? Наверняка произошло много всего за десять лет. Каждый возраст по-своему важен, но всё же эти десять лет наиболее значимые для каждого человека, это возраст, когда закладывается мировоззрение, формируется личность. Мне так жаль, что я не был с тобой в этот период. В печальные и весёлые моменты. Я хотел радоваться за тебя и поддерживать, но не мог. Но знаешь, ещё ничего не потеряно. Ты не потеряна! И всё-таки, что происходило с тобой за эти годы? — Я... я не помню, как именно я потерялась. Сам день я помню, но как всё произошло... Мы ездили в парк аттракционов... — Потом поехали в другое место. На колесо обозрения, — помог Эндрю. — Ах, да. В общем, мы шли... Я помню множество тропинок, и всё такое голубое... Это воспоминание вызывает во мне странные чувства. Как будто это был сон, а не реальность. Я не уверена. — Тогда уже действительно смеркалось. — Да? Ну да... И я шла, и как-то отделилась, а потом... Я не помню, тут воспоминание обрывается. Я ещё помню, как я пыталась вылезти из какого-то оврага, потом бродила по городу. Кажется, я даже заснула. Я помню шум проезжающих поездов... И я встретила миссис Уиллис. В городе. — Понятно, а она, значит, забрала тебя к себе. Но я помню, я приходил к ней три раза. Первый — когда искал тебя в самом начале, второй — когда мне сообщили, что ты числишься в её приюте, третий — когда забирал тебя. Как я в самый первый раз не заметил тебя? Я лично заглянул в лицо каждому ребёнку. Вероятно, практически каждому. — Первые несколько лет я редко играла в общей комнате. Я брала игрушки, искала уединённые места, куда можно запрятаться на полдня. — Ты и дома любила залезать в мой шкаф, я помню, — Эндрю улыбнулся, однако через пару секунд вновь принял обеспокоенное выражение — Как тебе там жилось? В приюте. — Ну, нормально. То есть, я умела абстрагироваться. Первое время я никак не приживалась, даже более того.Морри замолчала. Ей вдруг захотелось рассказать всё, что с ней происходило, все её беды, все обиды, чтобы он всё узнал, чтобы этот груз больше не давил на неё. Но что-то встало поперёк горла. — Знаешь, мне так хочется тебе рассказать обо всём, но у меня такое чувство. Я не знаю, что это я запуталась. Я хочу... и не хочу... Как будто... Как будто это излишне. Я должна сама справляться со своими проблемами. А так, я словно жалуюсь тебе. — Ты была предоставлена сама себе все эти годы. Ты привыкла не показывать слабость, сама справляться с жизненными неурядицами. Однако человек редко может сам справится с психологическими проблемами. Всё хорошо. Если ты чувствуешь, что тебе нужно о чём-то рассказать — говори. — Обо мне шептались, я была тем, над кем всегда можно посмеяться, мне ставили бесконечные подножки, вечно кидали обидные словечки. Однажды мне едва не сожгли волосы — вот они, детдомовские шутки. В самый первый день, я помню тот момент как сейчас, на мне порвали всю одежду, и не давали возможности убежать, облили водой из шланга, это было в душевой, били меня ногами, пока я лежала на полу, а когда я вырвалась, меня снова поймали, и к ним присоединились мальчики. Они пинали меня ногами, пока не пришла миссис Уиллис. Но потом это постепенно прекратилось. С возрастом они сменили отношение ко мне. Я заполучила хоть какой-то авторитет. У меня не было среди них друзей, но меня больше не трогали. Однако на место обиды пришло одиночество. Но одиночество — меньшее из бед в жизни ребёнка из приюта. Я была одиночкой, но хотя бы не жертвой.Эндрю с сочувствием смотрел на дочь. Он не знал, что на это сказать, как успокоить, и лишь обнял девушку, обещая, что больше в её жизни такого не повторится. Он повернулся на правый бок, подперев рукой голову, а другой гладил её по макушке. — Как ты вспомнила про меня?Морриган снова покраснела.— Ты известная личность. Я восхищалась тобой даже не зная, что ты мой отец. Хотя, эм, то есть я знала, но это было необъяснимым для меня знанием. Я следила за твоей жизнью, и хотела, чтобы...Я разглядывала себя в зеркале и находила общие черты. Это было невыносимо. Я не могла понять свои мысли и была одержима ими. С каждым годом всё сильнее, пока оно не достигло пика. Я начала вспоминать. У меня в голове всё чаще всплывали сценки из детства, какие-то фразы. Твой голос звенел у меня в голове, ты что-то говорил ребёнку. И я поняла, что этот ребёнок — я. Я вспомнила своё имя. Объявился ты. Но до того, как ты забрал меня, я нервничала ещё сильнее, ведь я знала, что я твоя дочь, но не имела понятия, как вернуться домой. Что сказать, как доказать. Или же вдруг ты подумаешь, что я сумасшедшая. Я обыскала весь интернет: ни одного упоминания обо мне. У меня всё ещё было сомнение, что я всё придумала от безысходности. — Моё солнышко. Я рядом. Я люблю тебя. — Я тоже, вот только...— Что такое? — Понимаешь, я ведь не знала, что ты мой отец. То есть знала... Ноо... Не была уверена. Я имею в виду... В общем... Знаешь... — Морри совсем потерялась в словах. Она пыталась отвести взгляд, но не знала куда. Ей хотелось рассказать, но как Эндрю к этому отнесётся было большим вопросом. — Ты знаешь, о чём люди могут думать, когда увлекаются тобой, когда смотрят на тебя в сериалах, фильмах, следят за твоей жизнью? Не все люди, конечно. Но многие. И... и я.Морри нелепо улыбнулась. Она посмотрела на лицо Скотта. Оно выражало крайнюю задумчивость. Мужчина сощурил глаза и нахмурил брови.— Я люблю тебя... Мне кажется, слишком сильно. Не так, как дочери любят отцов. То есть, и так тоже, но при этом ещё и... — У тебя были эротические фантазии со мной?Морриган застыла в оцепенении."Он только что спросил меня про эротические фантазии с ним же??"Она не ожидала такого вопроса в лоб. С одной стороны ей хотелось, чтобы он сразу понял, и ей не пришлось объясняться, но с другой, отвечать на такой вопрос крайне неловко. Но разве она не хотела, чтобы Эндрю помог ей разобраться в собственной голове?Девушка зажмурилась и выпалила: — Да.Повисла громкая тишина. Оба лежали и смотрели на мерцающую ёлку. Все мысли Мор попрятались по норам, оставив только одну: "О чём он сейчас думает?" — И... изменилось что-то с момента, как ты вернулась домой? — Нет. Я знаю, это безумие. Но, я не могу ничего поделать, понимаешь? И можешь ли ты представить, что я сейчас чувствую, когда рассказываю тебе об этом? — Как минимум, я могу представить, какогó это услышать, — произнёс Эндрю и, опустив взгляд на лежащую чуть ниже Морри, улыбнулся, пытаясь разбавить атмосферу. — А сейчас что ты чувствуешь?Морри сжала губы и опять зажмурила глаза. По этому жесту Эндрю было ясно, что отвечать она не очень настроена. — Хорошо, — сказал Эндрю, — какие эмоции ты испытываешь при этом разговоре?— Конфуз. Полнейший. — Прекрати. Ты не виновата этом. Так стеклись события. — Наверное.Эндрю вдруг задумался, испытывала ли Морриган то же самое, если бы она не исчезала на десять лет и не теряла память, ведь она и в детстве не просто любила его, а обожала. Почти каждый день он просыпался и находил у себя под боком пятилетнего ребёнка. Однако, как бы то ни было, она всё же потерялась. Оказавшись отрезанной от него, привычной и комфортной жизни, она чувствовала смятение, но продолжала любить его, несмотря на потерю памяти. Однако, условия для любви изменились. Раньше он был самым близким человеком, другом, тем, кто всегда рядом. Потом он стал для неё известным актёром, к которому она вдруг начала (на самом деле и не переставала) чувствовать сильнейшую тягу. Она не знала, в какое русло вылить чувство, и в итоге вылила во влюблённость. Это чувство обуславливалось подсознательным желанием вернуться домой. Теперь, когда память вернулась, когда она дома, она снова может любить его как отца, однако же, прошлые чувства никуда не ушли. — Я люблю тебя, — сказал Скотт. — Намного сильнее плотских желаний. Мы одно целое, ведь ты — буквально продолжение меня. Разве может быть что-то сильнее, чем ощущение, что мы едины?Морриган обняла Эндрю поперёк груди. Она закрыла глаза и представила слова отца, представила, как будто они одно целое, нерушимое, питающее друг друга. Ей казалось, что кровать куда-то испарилась, а они парят в пространстве, где нет ни света, ни земного притяжения. Но там было тепло. И оно исходило от них.Скотт провёл по руке Мор. Девушка открыла глаза и улыбнулась. Ведь всё хорошо на самом деле. Она уже и забыла, чего боялась. Того, что он осудит её или что не ответит взаимностью? А разве она хочет, чтобы он отвечал взаимностью? Их любовь совершенно другая, и теперь она точно знает, в какое русло нужно направить свои чувства.— Теперь ты дома. Больше не нужно беспокоиться. Этот кошмар остался в прошлом. Мы вместе, я всегда буду твоей поддержкой, — сказал Эндрю и поцеловал дочь в лоб.