day 5 (2/2)

Гипноз, кажется, всё-таки работает в обе стороны. Хотя очевидно от него пока страдает только Нейтан, но тонкая ниточка связи, протянувшаяся между двумя сознаниями, влияет на обоих. Её можно суметь ощутить при большом желании. Нейтан и ощущает, и идёт за ней сквозь дворы и подворотни, пока наконец не натыкается на тёмную фигуру, вжавшуюся в спинку деревянной скамьи.

Вампир дышит с усилием, с присвистом. Всё тянется достать гвозди из груди и всё отдёргивает руку — Саша и Марк сделали серебряные насечки не только на остриях, но и на шляпках, и теперь серебро жжёт вампиру пальцы. Нейтан осторожно приближается к нему. Его не оставляет ощущение, что внешняя слабость обманчива, что вампиру достаточно будет одного стремительного рывка, чтобы вскрыть горло незадачливому охотнику. Но вместе с тем он по-прежнему помнит, что только вчера этот вампир пощадил его, когда мог убить — и теперь Нейтан ему как будто обязан, и не худо было бы этот долг вернуть.

— Не бойся меня! — спешит выкрикнуть Нейтан, когда серые глаза фокусируются на нём, словно берут его в жёсткий захват. И показывает пустые ладони: — Я не наврежу тебе. Обещаю.

Вампир смотрит на него, не моргая, и молчит. Нейтан принимает это за немое согласие и продолжает приближаться. Шаг за шагом он подходит вплотную, садится рядом и с трепетом протягивает руку, касается шляпок гвоздей, ставших от крови скользкими и тёмными.

— Я… помогу тебе это вытащить? — спрашивает он, задыхаясь от волнения. И добавляет, предвосхищая невысказанное «почему»: — Мне кажется, так будет правильнее.

Куда он лезет.

— Помоги, — мягко соглашается вампир. И прикрывает глаза — но всё равно кажется, что он даже так всё контролирует и ни движения не упускает. Как можно медленнее, чтобы не вызвать ненужных подозрений, Нейтан достаёт кинжал и, помогая себе лезвием, поддевает гвозди, вытягивает их из груди вампира — и растерянно глядит на оставшиеся раны, из которых продолжает сочиться кровь.

— Это нужно… как-то перевязать, да? — предполагает он, чувствуя себя идиотом. Вампир равнодушно зажимает рану ладонью и открывает глаза. Серые радужки вдруг кажутся Нейтану невыносимо яркими, они почти ослепляют.

— Не нужно. Само заживёт, — возражает вампир. И вдруг раскрывает другую ладонь, просит с мягким нажимом: — Дай руку.

Нейтан слушается прежде, чем соображает, чем это ему грозит. Вампир склоняется к его руке, касается губами запястья — и у Нейтана перехватывает дыхание, когда он ощущает на коже острые зубы. Только почему-то почти нет боли: укус ощущается скорее как изощрённая ласка. Нейтан дрожит, и забывает вырываться, и позорно плавится под чужим горячим ртом, словно с ним происходит что-то жгуче неприличное.

В эти мгновения его легко можно выпить досуха, но вампир опять его щадит. Горячо и влажно проводит языком по запястью, так, что Нейтан едва не сбивается на позорный скулёж, и отпускает.

— Спасибо, — роняет он совсем буднично, словно одолжил сигарету. Нейтан потрясённо рассматривает ранки на запястье — чистые, быстро затягивающиеся. У него в голове в очередной раз всё рушится и рассыпается, как карточный домик. Вот рядом с ним сидит вампир — спокойный, как будто совсем не злой и не жестокий, и сложно разглядеть в нём кровожадного монстра. Зато очень легко увидеть притягательное сочетание манящей хрупкости и страшной силы. Нейтан видит. И глаз оторвать не может, как дурак.

— Как тебя зовут? — срывается с его губ. Нейтан натыкается на удивлённый взгляд и частит, пытаясь объясниться: — Я хотел сказать — нам не обязательно враждовать и пытаться уничтожить друг друга! Ты ведь не убил меня уже дважды! Может быть, ты мог бы и других тоже не убивать? — Он очевидно несёт ересь, сам плохо представляет себе, как это всё должно будет сработать, но у него в голове уже сами собой выстраиваются воздушные замки, прекрасные и розовые.

Вампир смотрит на него с тенью улыбки на тонких губах.

— Я и не убиваю, — дарит он вдруг. И дёргает плечом: — Только что это глобально меняет? Я пью людскую кровь, ты должен это пресекать. Суть в этом.

— Мы что-нибудь придумаем! Обманем её как-нибудь, эту суть, — горячо убеждает Нейтан. Вампир удивлённо приподнимает брови.

— Уже «мы»? Быстро ты, — лукаво говорит он, вгоняя Нейтана в краску. И встаёт со скамейки, словно ставит точку в разговоре.

— Меня зовут Миша, — всё-таки дарит он, пока Нейтан смотрит на него с надеждой. И мгновенно растворяется в ночной тени.

Нейтан бредёт дворами обратно к центральным улицам, соображая, как будет рассказывать Марку и Саше, что упустил вампира. И очень старается строить не воздушные замки, а адекватные планы. Получается из рук вон плохо.