day 2 (1/2)

Саша полагает себя отважной девушкой, способной на любой риск ради дела. Ей не так уж приятно оказывается узнать, что Марк рискует головой куда отчаяннее неё — причём по совершенно иным причинам.

Да, Марк неоднократно признавался Саше в любви, выражал готовность за неё хоть под трамвай лечь, хоть грудью на амбразуру броситься, хоть что угодно сделать. Любовь Саша благосклонно принимала, а всё остальное полагала красивыми словами, которыми девушке ездят по ушам. Ровно до сегодняшней ночи, пока не выяснилось, что Марк и впрямь на всё готов.

Встретить грудью разъярённого вампира, так уж точно.

У Саши пальцы дрожат, когда уже в мансарде она сдирает с Марка порванную, заляпанную кровью куртку. Марк неповоротливо слушается. Под курткой у него и футболка вся в кровавых пятнах. Саша хватается за ножницы — она не уверена, что у Марка целы рёбра, — но Марк, пыхтя, выпутывается из футболки сам.

— Не надо меня резать. Мне не настолько плохо. Вскрывать меня для установления причины смерти пока рано. Эдак я от вскрытия и помру, — шутливо говорит он. У Саши отлегает от сердца: раз шутит, значит, действительно, наверное, ничего такого уж страшного.

— С головой у тебя настолько плохо, — взволнованно ворчит Саша, откладывая ножницы. — Вот куда ты полез! Зачем? У тебя что, есть запасная жизнь?

Марк смотрит непонимающе.

— Ну так у тебя ведь тоже нет, — рассудительно говорит он. — Что мне было делать? Позволить вампиру рвать тебя? Я не могу.

У Саши что-то больно отзывается внутри, когда Марк так просто произносит это «я не могу». Скрывая свою растроганность, она продолжает ворчать, пока обрабатывает и зашивает глубокие раны от когтей на груди Марка. Марк вздрагивает и морщится, но терпит молча.

— Не переживай, — только и просит он. — Помирать я не собираюсь.

— Если ты вздумаешь помереть, я найду способ тебя воскресить, чтобы лично прибить за такие выкрутасы, — грубовато отвечает Саша, прячет за грубостью растерянность. Чем дольше длится разговор на эту тему, тем отчётливее она ощущает: то, чем они занимаются, чертовски опасно. Их отношения из-за этого кажутся хрупкими, а Марк — уязвимым; вдвойне уязвимым из-за того, что он лезет хоть к вампиру в когти, хоть к дракону в пасть, если ему грезится, что он так защищает Сашу.

— Не вздумаю, — отвечает Марк почему-то радостно. — Как я могу, если ты против? — Он осторожно тянется к Сашиным губам, медлит то ли от нерешительности, то ли из-за боли. Саша склоняется к нему навстречу, прижимается губами к губам, позволяет Марку увлечь её в мягкий поцелуй. И мысленно просит: береги себя, пожалуйста, береги себя.

Она обязательно повторит это Марку вслух, и не единожды.

***</p>

После первых встреч с вампирами Марк рисует по памяти два лица, чтобы весь маленький штаб мог их узнавать. На один рисунок Аня смотрит намного дольше, чем на другой. Быть может, лицо на нём приукрашено фантазией Марка, но оно нравится Ане — лепное, точёное, красивое. Оно не выглядит злым, не похоже на лик монстра, которым должен быть вампир. И в голову лезут нереалистичные, но сладко-притягательные истории с романтическим концом, дурманят, как наваждение, и никак от них не избавиться, ничего с ними не поделать. Аня тихо радуется, что её, как гораздо менее опытную и боеспособную, почти не выпускают ночью на улицы, а всё просят побыть поддержкой в штабе. Она, скорее всего, не смогла бы броситься в атаку, увидев перед собой так впечатлившее её лицо, застыла бы, как заворожённая. Втайне Аня потихоньку мечтает, что, может быть, хищные инстинкты вампира можно смирить и обуздать; может быть, у неё всё-таки получится своя красивая романтическая история, как бы фантастично это ни звучало.

А может, она просто несмышлёная девчонка, которая верит в глупые сказки для малолеток.

Найти сходство между чистым портретом и обожжённым, израненным лицом вампира, которого удаётся изловить Саше, Марку и Нейтану, сложно. Но Аня в какой-то момент замечает — и после уже не может об этом забыть. Не может не видеть, как обезображены когда-то красивые черты лица; вместо отвращения она испытывает острую жалость.

Днём, пока все отдыхают и отсыпаются, Аня прилежно делает свою привычную работу: просматривает новости, всё значимое перебрасывает Марку и Саше — а потом пробирается в дальнюю комнату, где заперт вампир. Она знает, что Марк и Саша рассчитывали на примерно такой исход, поэтому готовились — но всё равно, её поражает степень этой подготовленности. В небольшой комнате совсем нет мебели, от пола к потолку тянется толстая колонна, и к ней тяжёлой посеребрённой цепью и прикован вампир. Сквозь открытое окно комнату заполняет солнечный свет — совсем тусклый, с трудом пробивающийся сквозь затянувшие небо облака, но даже его достаточно, чтобы кожа вампира продолжала медленно тлеть. Он выглядит измученным, совсем мёртвым. У Ани сердце сжимается от жалости. Она проскальзывает вдоль стены к окну и захлопывает ставни.