Глава 11, часть 1. (1/2)
— Он уже готов?
Вопрос был задан невинным детским голоском. Приторно-сладкий запах наполнял воздух.
— Пока нет, — последовал терпеливый ответ.
— Он уже готов?
Тихий смех.
— Нет, ещё нет.
— А сейчас?
— Всё ещё нет, — сказала Тифания и улыбнулась, увидев, как маленькая девочка, утирая слюнки, тянется поближе поближе к очагу и к пару, поднимающемуся из большого железного котла. Именно его содержимое и было причиной нетерпеливости.
— Он варится уже целую вечность!
Семилетняя девчушка с каштановыми волосами, прижимающая к груди потрёпанного серого игрушечного котёнка, надувшись, уставилась на кастрюлю, словно надеясь, что так обед будет готов быстрее. Но не тут-то было.
Тифания закрыла глаза и отложила поварёшку:
— Конечно, так оно и работает. Он ни за что не закипит, пока ты смотришь.
— Правда?!
— Угу, — мягко поддразнила Тифания свою подопечную, убирая несколько выбившихся прядей золотистых волос за ухо. — Если ты будешь пялиться — он застесняется.
Пиппин надула свои пухлые щечки:
— Ты врёшь, старшая сестра! Так ведь? Так ведь?!
Тифания просто сдержала улыбку. Пиппин приближалась к тому возрасту, когда подобные уловки начинали терять свою действенность, но и когда можно было уже хоть немножко рассчитывать на её сознательность. Положив руку на голову девчушки, она слегка взъерошила ей волосы:
— Почему бы тебе не пойти накрывать на стол и не сказать всем, что обед почти готов? Как закончите — как раз и будет.
Пиппин оживилась:
— Хорошо! — воскликнула она, горя желанием помочь.
Так много энергии в этом маленьком теле — как и у всех детей, слишком много, чтобы успевать за ней. Хитрость заключалась в том, чтобы направить её в полезное русло. Всё ещё думая об этом, Тифания поднялась со своего места и стала помогать девочке снимать с высокой полки деревянные тарелки и чашки.
— Я сама. Я сама! — настаивала та, направившись к двери с полными руками. Остановилась на пороге, повернув голову, как будто что-то привлекло её внимание через дверь спальни. — Она такая миленькая… Старшая сестра, она скоро проснётся?
— Я… не знаю, — ответила Тифания.
— Надеюсь, что скоро…
— Я тоже на это надеюсь, Пиппин. — Тифания заглянула в открытый дверной проём. — Я тоже очень на это надеюсь.
Новая гостья будоражила её любопытство даже сильней, чем у детишек, соперничая только с её же настороженностью. Лёгким касанием напомнив малышке о поставленной задаче, она осталась наедине с незнакомкой.
Тифания постояла на пороге маленькой комнаты, разрываясь между желанием помочь и осторожностью. Она ещё раз потрогала собственное ухо и решилась:
— Прости, но тебе пора менять повязки…
Ответа от спящей фигуры не последовало, и поэтому Тифа тихо подошла и села на табурет у кровати, внимательно рассматривая лежащую.
Пиппин была права — она действительно была очень миленькой, неподвижно лежащая сейчас на свету, словно ожившая фарфоровая кукла. Чёрные волосы, бледная кожа, тонкие персиковые губы слегка приоткрыты. Это будило в Тифе умиление, как и всегда при виде маленьких детей, но она обуздала это чувство уже привычным усилием.
Она хотела помочь этой девушке. Она была честна с Пиппин, когда сказала ей, что надеется на скорое пробуждение. У неё были вопросы. Глаза с тревогой остановились на двух тёмных силуэтах, которые поднимались из спутанных волос. У лежащей действительно были кошачьи уши. А до кучи — кошачий хвост и что-то явственно кошачье в строении зубов. Это было всё, что Тифа знала, и этого было очень мало, а незнание само по себе было опасностью. В конце концов, она нашла этого ребёнка среди обломков какой-то большой катастрофы, едва не утонувшего и покрытого тяжёлыми ранами. В отдельности всё это было дурными знаками, а уж вместе… Она была бы дурой, если бы не оставалась настороже.
Снова встав, Тифания повернулась к дальней стене маленькой комнаты, где от пола до потолка ряд за рядом были разложены её самые ценные вещи. Сестра приносила ей книгу за книгой, каждая в тонком кожаном переплёте, и каждую она с любовью читала и перечитывала на протяжении многих лет. Она не могла путешествовать по стране лично — но Матильда надеялась, что, возможно, Тифа сможет увидеть в буквах то, в чём ей было отказано из-за её наследия.
Там были книги всех типов и тематик. О лекарствах и травах, о государствах и странах, романтические книги о куртуазной любви… Но сейчас её было нужно иное… Бестиарий[1]<span class="footnote" id="fn_32598684_0"></span> привлёк её внимание, страницы замелькали перед глазами.
Творение ромалийского священника, описывающее всевозможных странных существ, но в основном перворождённых и другие порождения первичной магии. Матильда сказала, что книга обошлась ей дёшево из-за повреждений — отрывки об эльфах были вырезаны со страниц. Тифания ещё раз рассеянно провела пальцем по собственному уху. Однако остальное было в сохранности, и книга по-прежнему оставалась хорошим источником знаний. Но даже так…
— Ты, конечно, не гоблин. И, слава всему доброму, уж точно не вампир. — Первые сродни собакам, а не кошкам, а вторые… Что ж, если бы этот ребёнок был вампиром — то её бы вообще не было в этой постели. — И ты не эльф и не из Крылатого Народа. Не висп или дух. Не мифический дракон… скорее всего. — Считалось, что они вымерли. С другой стороны… то же самое считалось и про полуэльфов. Но об этой девушке не было ни единой записи. — Так кто же ты на самом деле?
Книга снова захлопнулась, и Тифания вернулась к своей задаче. Каковы бы ни были её собственные опасения — ей надо было позаботиться о пострадавшей, пока она не проснётся. Но даже здесь она столкнулась с необъяснимым. За кормлением, мытьём и сменой бинтов Тифа довольно близко познакомилась с телом найдёныша — и то, что она обнаружила, только усилило её опасения.
Снимая повязки, она вновь окинула взглядом тело пациентки — жилистые предплечья, превосходно развитые мышцы спины, слишком плотные на ощупь. Была телесная мощь, порождённая тяжкой работой, и был сознательный труд по достижению этой мощи — и, по небогатому опыту Тифании, тут было, скорее, второе, чем первое. Слишком бледная и слишком светлая кожа, чтобы набраться сил от работы на солнце, даже в альбионском климате.
— Значит, тебя обучали. Но для чего?
Пустые ножны были её единственной зацепкой. Ножны означали меч. И девочки с мечами не слишком распространены, не так ли? Меч всё менял, но вот как — Тифания не совсем понимала. Это означало… это означало какую-то опасность. Опасность, которая преследовала эту девочку? Или она сама была источником этой опасности? Последние бинты упали в сторону, и тело оказалось полностью открыто взгляду. И это зрелище было не менее тревожным, чем наличие меча.
Хотя она всё ещё дышала, когда её вытащили на берег, странная девочка с кошачьими ушами была очень близка к смерти. Без целителя она умерла бы в течение часа — Тифания была уверена. Одно лёгкое пробито и сдуто, в другом полно воды, и с учётом переохлаждения… Шансов не было. Потребовалась сила её кольца, памятного подарка матери, чтобы девочка продолжила дышать, пока Тифа несла её в убежище.
Магия Старого Духа поселилась в телесных жидкостях пациентки и восстановила естественную циркуляцию жизни, вытеснила воду и расправила её повреждённые лёгкие, заставляя их дышать, а сердце — биться, и это гарантировало, что она не умрёт, ускоряя процесс заживления, так что к следующему утру, когда магия начала исчезать, девочка-кошка была уже с этой стороны грани смерти. Остатки магии всё ещё оставались, не давая ей полностью прийти в сознание, чтобы тело могло исцелиться без помех.
Задачей Тифании было удостовериться, что она не переступит эту грань снова, с помощью мазей и бинтов, призванных защитить всё ещё кровоточащие раны и отогнать инфекцию, и еды, чтобы пополнить запасы тела, истощённые исцелением.
Впрочем, с этим она уже была знакома. Хотя Война, о которой она слышала, не затронула безопасность убежища, — она была рядом. Сражения происходили на опушке Леса, в небе над ним бывали воздушные бои, а ещё до этого — случайные охотники, достаточно отчаянные, чтобы отважиться проникнуть в дремучие леса, которые были личным заповедником наместника Саксен-Готы.
Не раз она сталкивалась с ранеными, некоторые из которых были почти так же близки к смерти, как эта девушка. Тифания потянулась к кольцу, которое носила на шее на серебряной цепочке. Она всегда стремилась следовать примеру своей матери, и она использовала ограниченную силу магии кольца, чтобы спасти их, и силу своих собственных чар, чтобы заставить их забыть, что они когда-либо были спасены.
В результате у неё было достаточно практики, чтобы судить о ранах, исцелённых этой магией, и о прогрессе выздоровления. И в одном она была уверена без всяких сомнений — эта девушка исцелялась… быстро. Слишком быстро — достаточно было взглянуть на шрамы, которые пересекали её спину и грудь. Два сморщенных красных рубца, один из которых проступает на правом плече, а другой — слева, на два пальца ниже подростковой груди. Так и должно было быть — вот только через несколько недель, а не сейчас.