Глава 6, часть 3. (1/2)
Вначале было только великое море хаоса Гиннунгагап, Великая Пустота, которая бурлила от смятения веков. Это было время без времени и пространство без пространства, Вселенная без жизни, пока однажды морские обломки не собрались вместе в единое Семя, которое проросло, запустив свои корни в Бездну, а ветви — в Небо.
Так родилась Первая Жизнь, Мировое Древо, Всемать Иггдрасиль, чей огромный спиральный ствол выдержал и остановил воющие ветры, чьи обширные корни укротили приливы и собрали морские обломки, созидая первые земли и заводи спокойного океана.
Так прошло много веков — и много первых событий пришло и ушло, первый дождь собрался на стволе Иггдрасиль, чтобы наполнить реки и озера, первые горы выросли, когда огромные корни сдвигались под поверхностью земли, и первые жизни зародились среди мусора, земли и камней.
Они были хрупкими, слишком хрупкими, чтобы выживать, как Всемогущая Мать, в Море Хаоса, и потому они нашли убежище на вновь образованных землях, на спокойных отмелях и даже в могучей кроне Иггдрасиль. Всемать приняла их, и эти жизни стали первыми из её детей, — но далеко не последними.
Ибо земля не была целостной и всё ещё была негостеприимна к ним, и хоть и была в миллион раз привлекательнее, чем Море Хаоса, но всё ещё оставалась бесплодной пустошью, в которой можно было лишь влачить жалкое существование. Птицы изо всех сил пытались прокормиться среди высоких ветвей Иггдрасиль, рыбы искали объедки среди свежих отбросов, а насекомые и животные пожирали всё, что могли, среди корней и побегов Всематери.
Земля не была цельной — пока.
Пока однажды Иггдрасиль не зацвела. На её кроне выросла сверкающая корона цветов, обернувшихся семенами, упавшими на землю. Дожди поливали их, солнце согревало. Растения пустили корни, чтобы расти и цвести, деревья, виноградные лозы и цветы — а из цветов родились Маленькие Жизни — пикси.
Во всём существовало равновесие, и позволить этому равновесию нарушиться — означало навлечь на себя катастрофу. Как Иггдрасиль принесла порядок в Хаос — её многочисленные дочери сделали то же самое с землёй, которая позже станет Альфхеймом, маленькими ручками распространяя её семена и заботясь обо всех любимых детях своей Великой Матери. Под их опекой земли процветали в разнообразии: леса на западе, болота на востоке, пустыни на юге и тундры на севере. Жизнь заняла место безжизненности и распространялась до тех пор, пока их предназначение не было выполнено и они больше не были нужны.
В обмен на их неустанное служение дочери Иггдрасиля были вознаграждены, получив своё собственное место во владениях своей Матери, чтобы жить в мире.
Жизнь для них всегда была очень трудной и опасной. По мере того как земля становилась всё более обширной, те, кого они пасли, превращались в могучих зверей и хищников, населявших дикие места. Многие забывали о своих наставницах с течением поколений. Но пока у них были их сёстры и их Сады, эти Маленькие Жизни могли продолжаться.
Это было место, которому они всегда будут принадлежать, заботясь и ухаживая за лесами и своими новорожденными сёстрами. Так почему же?..
«Так почему же, — спросила себя Кигику, рыцарь Сада Лесов Тарба, сидя, аккуратно сложив ноги и закрыв глаза в позе для медитации, — я оказалась здесь?»
«Здесь» — это по пояс в бассейне с чистой, приятно-тёплой неподвижной водой, пар мягко поднимался в воздух, увлажняя кожу и волосы. Совсем не похоже на холодные ручьи и лужи, в которых она привыкла купаться, — и гораздо спокойнее без дюжин младших сестёр, плещущихся и играющих вокруг неё. Только спокойные рыцари, сидящие в тихом раздумье, оценивая прошедший день…
— Уоооооо! — Радостный возглас проник в её сознание, за ним последовал не более чем мгновение спустя «плюх» — и в лицо щедро плеснуло водой. — Это… это… потрясающе!
«Гораздо спокойнее», — подумала Кигику с похвальной сдержанностью, медленно вытирая воду с закрытых глаз и чувствуя, как от выходок сестры у неё подёргивается веко.
— Аджисай.
— Эй, не будь занудой! — Младший рыцарь показала язык приоткрывшей один глаз Кигику и нырнула под воду, мелькнув бесцветно-матовыми крыльями.
«Это не стоит того, чтобы из-за него злиться», — напомнила себе Кигику. Она была Старшим Рыцарем своего Сада и должна была быть терпеливой со своими младшими. Это было то же самое терпение, с которым она сдерживала своих сестёр под руководством Саюри и пыталась обуздать худшие выплески агрессии предыдущей Старшей Сестры. Тот факт, что она потерпела неудачу в этом и была увлечена вихрем событий, был ещё одной причиной для того, чтобы чтобы постараться сейчас.
— Пусть девочка повеселится. — Аяме, Старший Рыцарь Сада Болот Орлеана, пренебрежительно махнула рукой. — Кроме того, это ведь и правда замечательно, да?
Рождённая на болотах пикси откинулась назад, положив руки на край бассейна. После испуга, охватившего её во время тренировки в тот день, а также смущения, вызванного приключившемся конфузом, она практически оправилась — что только доказывало, что в восточных пикси было что-то очень странное.
Кигику вытянула шею, чтобы оглядеть комнату с высоты подоконника, занятого ещё несколькими «тазиками», битком набитыми пикси.
Ну, это была комната для великанш, и их тут было немало — сидящих на стульях для мытья и отдыхающих в пруду, который они называли «ванной». Большинство вели себя довольно тихо, пока мылись, хотя некоторые разговаривали между собой, и кое-что из того, что они говорили, неизбежно достигало ушей Кигику.
— Нет, ты можешь в это поверить? После всего, через что мы прошли, — он всё ещё боится несчастных маленьких иголок! — знакомый голос звучал сердито.
— Хм… Маленьких?
— Ну… Не особо больших. Если бы он сдал анализы сразу, Кирию-сан не пришлось бы применять запасной комплект… Ай! Карамелла, это горячо!
— Это просто ты ещё не согрелась, вон, вся в пупырышках. А теперь сиди спокойно, и я потру тебе спинку…
Это было лишь немногое из того, что рыцарь могла расслышать за фоновым журчанием и мягким плеском воды. Это место было всего лишь одной комнатой в одном здании, но для Кигику оно больше походило на огромную пещеру. Деревянные балки потолка были так высоко над их головами, что казались ветвями деревьев — и всё это было построено только для того, чтобы фейри могли принимать горячую ванну!
Слишком большое. Всё, что делали фейри и существа, было слишком большим! И вот это всё они построили только, чтобы помыться!
Это был просто ещё один способ, которым их заблудшие сёстры сходили с ума. Хотя, возможно, с учётом недавних событий, они, наконец, начали приходить в себя? Фейри часто упоминали о том, что они были во «сне», — может быть, они, наконец, проснулись от того, что король Оберон и королева Титания сделали с ними много веков назад?
А может быть всё это было сном? Кигику попыталась проникнуть сквозь туман, который размывал её воспоминания, кроме последних месяцев, оставляя только смутное впечатление о том, как всё было всегда.
Хинагику, похоже, так и думала — хотя она казалась несколько расстроенной, когда Кигику разговаривала с ней в последний раз, что было совсем на неё не похоже.
Госпожа Сакуя, по крайней мере, казалась искренней в своих усилиях помочь Садам и закрыть раскол, который вырос среди дочерей Иггдрасиля. Она доказала это, удовлетворив их желание принять участие в защите своих Садов.
Кигику не очень много знала о войне — она была рождена, чтобы быть стражем, а не солдатом, идея преднамеренного конфликта была чуждой, с ней она познакомилась только во время бурного правления Саюри, — но она уже чувствовала такую ужасную необъятность этой мысли, что лишь её угроза смогла объединить все расколотые расы фейри под единым знаменем.
«И нас — тоже».
Потому что, нравится им это или нет — пикси это было нужно. Это было изменение по сравнению с их уединённым существованием — и у неё не было бы никаких проблем с этим… Если бы не другие изменения, которые это приносило.
Аямэ вылезла из воды и села.
— Эй, Эрика, ты не могла бы повторить это ещё раз?
Молодой рыцарь, молча сидевшая в одиночестве, похоже, оторвалась от какого-то внутреннего диалога. Кивнув, она протянула руку, чтобы потянуть за верёвку, привязанную к рычагу над её головой. Рычаг привел в действие клапан большого горшка, который начал наполнять деревянную ванну. Вода поднялась до груди Кигику, прежде чем плеснуть через край и утечь в слив.
С изменением уровня вернулось тепло, лёгкая дрожь удовольствия прошла по телу рыцаря, оставив после себя удовлетворённый вздох.
— Видишь? — Аямэ рассмеялась. — Тебе это тоже нравится!
— Наслаждаться — это не то же самое, что одобрять, — ответила Старшая Сестра Тарба.
Эта горячая ванна или чудесно мягкая одежда, или тёплое гнёздышко, которое их сёстры-фейри выделили им для сна. Такая роскошь была просто избыточной для рыцаря Сада, да вообще для любой другой пикси, если уж на то пошло, и чаще всего именно Кигику была вынуждена обуздывать своих сестёр и их неослабевающий энтузиазм по отношению ко всем странным фейрийским вещам.
Здесь не было младших сестёр, за которыми нужно было присматривать, но было также слишком мало шаманов, чтобы держать рыцарей в узде. На ней лежала ответственность за то, чтобы её сёстры не буянили, — если бы только это не было такой тяжкой работой! Она подёргала за кончики своих светло-каштановых волос. Конечно, они не остались бы без шаманов, — если бы им и половине Рыцарей не пришлось остаться в Садах. Это тревожило.
Даже другие старшие сёстры увлеклись. Единственной, кроме неё, которая, казалось, не теряла голову во всём этом, была Ботан. Кигику остановилась при этой мысли, её внимание привлекла девушка, которая сидела на краю ванны, занятая сушкой волос полотенцем… Которое у фейри служило платочком. Даже во влажном воздухе купальни следы её запаха пробудили воспоминания в глубине сознания Кигику.
Ботан была крупной даже для рыцаря — что само по себе делало её очень крупной для любой пикси. Казалось, мать Иггдрасиль исполнила её самое сокровенное желание.
Кигику, конечно, была благодарна своей сестре за помощь. Ботан обладала целеустремлённостью, которая не так давно выглядела почти смешно в теле маленькой сестрёнки, которая бегала по саду с палкой, притворяясь рыцарем. Теперь, когда она полностью расцвела, эта целеустремлённость почти пугала.
Было естественно, что она стала сильней после цветения, но Ботан изменилась физически и, возможно, даже духовно куда заметней, чем полагается рыцарю.
— Эй, Бо-тян, ты уже уходишь? — Аджисай высунула голову из воды, с любопытством наблюдая за происходящим.
Хотя обе пикси были рыцарями — они словно стояли на двух полюсах: Ботан была высокой и крепко сложенной, в то время как Аджисай на удивление низенькой и даже чуть пухлой для рыцаря, постоянно сражаясь с последствиями своей любви к мёду. Честно говоря, иногда Кигику задавалась вопросом — не попыталась ли во время её расцвета Мать Иггдрасиль просто превратить весь жирок в мышцы и тем покончить с этим? Хм, не вполне успешно.
Точно так же Аджисай не могла не быть буйной и шумной. Она смеялась и болтала словно младшая сестра, и была готова подружиться с кем угодно. Ботан, по сравнению с ней, была чересчур спокойна и выдержана, даже для рыцаря.
— Да. Мне назначено, — ответила высокая. — Ещё уроки.
— Уроки? — Эдельвейс выглядела заинтересованной. — Ты имеешь в виду дополнительные упражнения и всё такое? — Она нахмурилась. — Я могу понять, сегодня мы были небрежны… Это была моя ошибка.
Девушка склонила голову, а затем вздрогнула, когда Аджисай сильно шлепнула её между крыльев:
— Эй, там! Не будь строга к себе, Вайси-тян! Нас шестеро, так что ты только на одну шестую виновата в том, что произошло! — объявила рыцарь-коротышка, продолжая снова и снова хлопать по спине Эдельвейс. — Я действительно рада, что в нашей команде есть ещё одна большая надёжная сестра! Не волнуйся, в следующий раз мы надерём им задницу с помощью новой стратегии! Разве не так, Ки-кун?
— Мне в голову пришли кое-какие идеи, — согласилась Кигику, хотя сейчас было не самое подходящее место для их обсуждения. Это могло сработать только один раз — и она не хотела, чтобы такая возможность досталась другой команде.
— Ох, большое спасибо… Это честь для меня, что вы так думаете, Кигику-сан, Аджисай-сан. — Вайси убрала прядь своих коротких белоснежных волос с глаз. — Тогда мы будем с нетерпением ждать победы в следующем упражнении!
— Особенно если Бо-тян продолжит так тренироваться! — уверенно предположила Аджисай. Выступление их сестры в последнем бою определённо говорило о том, что та стала куда лучше после своего первого неуклюжего поединка с Саюри.
— На самом деле это совсем не тренировки! — возразила Ботан, внезапно смутившись перед любопытными глазами сестёр. — Это… обучение…
— Обучение? — Аджисай наклонила голову.
Ботан кивнула:
— Чтение и письмо. Это трудно, но я думаю, что важно Это будет полезно, когда люди получат ответ о том, где я должна продолжить свои поиски. Если мне будет нужно что-то прочитать — то я должна уметь это сама.
Чтение и письмо? Кигику хорошо скрыла свой хмурый взгляд. Она понимала важность умения читать карты, используемые существами и фейри, её даже заставили понять важность умения читать приказы и письма, — но Ботан уже была достаточно хороша в этом! Всё остальное лучше было оставить шаманам.
Но это была не последняя странность молодого рыцаря. Больше, чем у кого-либо ещё, у неё была склонность к общению с фейри и с существами, а ещё было её практически шаманское отношение к малышам. Кигику однажды слышала, как леди Асуна описала её как «заботливую мать», когда она играла с Сион, обращаясь с восторженно визжащей сестрёнкой так, как человек или фейри поступили бы со своими собственными детьми.
Мало того, что мысль о том, чтобы обращаться с младшей так, как будто она была исключительным продуктом тебя и другой сестры, была крайне тревожной, сама идея… опылять друг друга, как кинжальные псы и фейри, а затем ожидать, пока плод зреет внутри твоего тела, вызывала у Кигику почти оторопь.
Такие вещи… Ну, они не были неприличными для животных или даже для их заблудших сестёр, которые пожертвовали своей связью с Иггдрасиль, чтобы принять могущественные формы своего Короля и Королевы, приобретя при этом качество «пола» — но это не было естественным для пикси и, особенно, для рыцарей.
Кигику любила своих младших сестёр так же сильно, как и любая другая дочь Иггдрасиль, и она, не задумываясь, отдала бы свою жизнь, чтобы защитить любую из них, — но забота о малышах и удовлетворение их потребностей были задачей шаманов. Рыцари были стражами, шаманы — опекунами, и их зоны ответственности редко пересекались. Именно так всё и должно было быть.
Но, казалось, это был способ Ботан полностью противоречить её месту в жизни, противоречить образу Старшей Сестры, противоречить всему, чем она была. Ботан была пикси со множеством противоречий. Но — не только Ботан. Кигику слышала о многих странностях из всех Садов, не только из Тарба, но и из каждого дома Маленьких Жизней.
Когда шаманы и рыцари решили помочь фейри в ответ на защиту, которую они получили, почти четыреста сестёр были собраны со всех Садов, в результате чего боевая мощь рыцарей, оставшихся дома, опасно уменьшилась.
Но Мать Иггдрасиль, как всегда, всё предусмотрела. Последние полнолуния были похожи на сезон нереста светлячков — в каждом из Садов родились десятки новых Сестёр. Так же стремительно у многих из младших начали проявляться первые признаки цветения — быстрый набор веса, набухание стеблей крыльев, а также изменения в характере и сопротивление авторитету старших.
Это тоже было естественно, это было частью их священного долга защищать Установленный Матерью Иггдрасиль Баланс. Сады должны были быть заполнены, и Мать Иггдрасиль позаботилась о том, чтобы это произошло, а также о том, чтобы у Садов были свои рыцари. Но столь быстрое и массовое цветение не прошло даром, Хинагику рассказала ей о трудностях, истериках, устраиваемых девочками, когда начинались первые волны лихорадки, и о беспокойстве, которое это вызвало у прочих младших, которым пришлось помогать шаманам заботиться о своих меняющихся сёстрах.
Это тоже было естественной частью трудной жизни, которую они вели, и Кигику смирилась с тем, что решения, принятые Старшими Сёстрами, привели к этому. Но она не была готова к тому, что произошло дальше.
Как и ожидалось, большинство новых расцветших были рыцарями и были встречены с распростёртыми объятиями их старшими сёстрами и с должным почтением и уважением сёстрами младшими. Некоторые стали шаманами, видимо, пробудившими своё призвание после потрясений первой волны цветения.
А ещё были… отклонения. Кигику прикусила губу. Всего лишь небольшая горстка, возможно, меньше одной из каждой сотни, сестёр не были ни рыцарями, ни шаманами — и шаманы не знали, что с ними делать.
Это потребовало мудрости Хинагику — ведь именно она была той, кто имел дело с аномальным цветением пикси-проводника Сьюзен, а также пикси, потерянной из сада Саюри, которая попала на попечение существа-торговца. Обе эти сестрички стали чем-то тревожно непонятным, но, по-видимому, были совершенно здоровы. Что же, Кигику была вынуждена принять и это как часть замысла Матери Иггдрасиль.
Совсем другое дело, когда такие отклонения от нормы появлялись среди послушных обычаям пикси в Садах. Она не могла не принять на себя некоторую долю вины за это и не могла не искать какого-то объяснения случившемуся.
Кигику не была шаманом, но она и не была полной дурой, и глубоко задумалась, внимательно наблюдая за Ботан, пока та рассказывала любопытным сёстрам.
Кигику не верила в совпадения — у Матери Иггдрасиль был план для всех них, даже для Саюри, которая справедливо опасалась за безопасность своего дома, даже если этот страх в конце концов привёл её к безумию. Когда пришло время и долг Саюри был выполнен, Мать Иггдрасиль забрала назад силу, которая была таким ужасным бременем для Сион.
И сейчас, наблюдая за Ботан, Кигику видела в ней того же самого идеального силой и духом рыцаря, которым была Саюри, когда пришла в Сад Тарб, и видела в ней ту же самую ненормальную, избыточную целеустремлённость.
Нет, вовсе не случайно Ботан расцвела именно тогда и так, идеально подойдя для задачи по спасению своих сестёр от болезненной невменяемости Саюри.
— Ну, это определённо странно, — решила Аджисай, говоря за остальных и бросив на Ботан странный взгляд. Однако Аджи была не из тех девушек, которые долго пребывают в сомнениях, и лицо её расплылось в улыбке: — Но у Бо-тян большая голова на плечах, так что она может что-то запомнить!
Ботан нерешительно улыбнулась забавному ободрению:
— Ты действительно так думаешь?
— О да! — Аджисай зубасто ухмыльнулась: — Бо-тян действительно расцвела как Рыцарь! Особенно… тут!
— А-Аджисай!!!
Кигику поморщилась, остальные отвели глаза, яростно краснея. Только Аджисай позволила своему любопытству преодолеть табу. Это просто… было неприлично!
— Аджисай! — рявкнула Кигику своей сестре-по Саду. Не годится поднимать шум так напоказ!
— А? — названная повернула голову.
— Почему бы тебе не позволить сестре поторопиться и закончить, чтобы она могла успеть на урок? — ровным голосом «спросила» Кигику. Ботан, не теряя времени, улизнула от Аджи и поспешила завернуться в полотенце, вежливо поклонившись Кигику как старшей.
— Спасибо, Кигику-сама. Теперь я должна откланяться.
Она смотрела, как Ботан улетает, такая ненормальная сестра… Точно такая же, как Саюри, и точно так же, как у Саюри, это отклонение всё больше и больше проявлялось в её личности. Однако там, где Саюри бушевала, Ботан стала тише. Там, где Саюри была злобной — Ботан временами бывала почти угрюмой. Единственное, что, похоже, занимало её, — мысль о потерянных сёстрах, поиск, который тихо поглощал её почти с того момента, как Саюри потерпела поражение.
У них у обеих была цель. Но что случилось с Саюри, когда эта цель была достигнута? И что случится с Ботан? Это была не та мысль, которая её очень радовала, она ненавидела проблемы, с которыми не могла бороться.
***</p>
В мире было тревожно. Тревожно было и ей.
Хинагику была шаманом. Волей Всематери её уделом было направлять и заботиться о своих сёстрах — и эта воля, эта цель составляла самую суть её жизни. Несмотря на всю их храбрость и упорство, пикси были слабыми и хрупкими. Мир был опасен, и жизнь была очень трудной для них, у них были только их сёстры и их Сады. Рыцари должны были защищать их извне, а шаманы — следить за порядком и направлять их повседневную жизнь.
Это простое убеждение руководило шаманкой во всём. До недавнего времени. Теперь же появился крошечный намёк на неуверенность, беспокойство, которое проникло глубоко и грызло червём её душу.
Что хорошего в правилах, если она не может предугадать правильный путь?
Ум Старшей Сестры Сада Лесов Тарба лихорадочно работал, перебирая и отбрасывая каждую крупицу мудрости, которой она обладала. Должно было быть что-то, какая-то причина, какое-то объяснение тому, что происходило вокруг неё. И она должна была найти эту причину.
Но ей казалось, что её убеждёность в извечных правилах дала трещину. Перемены, произошедшие с её сестрами и их образом жизни, становились слишком серьёзными, чтобы их игнорировать.
Это началось с преображения земли и появившихся в их лесах существ… людей и продолжилось возвращением их далеких сёстер-фейри, которые впервые на памяти живущих искренне обратились к ним. Но на этом дело не остановилось.
«Мама, почему ты так испытываешь меня?»
Хинагику задумалась, сосредоточенно растирая лепестки цветов и листья трав в тонкую зелёную пасту на растирочном камне. Занятые руки помогали ослабить беспокойство, которое стало её постоянным спутником.
— Хм… Я думаю, что… оно уже готово, Хинагику-сама…
— Хм? О. — Хина посмотрела на свои руки и пасту, которая уже начала пениться, прилипая к пальцам своей сочной сладостью. Чтобы вот так потеряться в себе… Шаманка покачала головой — это совсем не подобало Старшей Сестре.
Тщательно вытерев руки, целительница повернула чашу ровно на четверть вправо и, подняв её обеими руками, вылила содержимое в горшок, стоящий на углях, взятых из очага гнезда.