Глава 5, часть 3. (1/2)

Матильда была достаточно честна сама с собой, чтобы признать, что ей нравилась роскошь. В конце концов, она родилась дочерью графа и с детства жила в окружении привилегий и красоты. Прошедшие годы лишений закалили её дух, но не смогли никак притупить любовь к маленьким радостям жизни.

Просто замечательно наслаждаться хорошей едой, горячей ванной, мягкой постелью — и без необходимости постоянно следить за мышью этого старого извращенца, особенно когда ей нужно было думать о более важных вещах, чем обеспечение собственного выживания, — как, например, сейчас.

Выйдя из ванной, общей с соседним гостиничным номером, Матильда занялась вытиранием влажных волос полотенцем, стараясь не обращать внимания на холод, пробиравший её голые ноги. Сейчас на ней была лишь тонкая хлопчатобумажная блузка, доходившая до середины бедра, поскольку она, воспользовавшись обстоятельствами, отдала большую часть взятой с собой одежды персоналу гостиницы на починку и стирку.

Высотного расположения Альбиона в сочетании с её частичной наготой было достаточно, чтобы покрыться бледными мурашками, — но, по крайней мере, здесь ей не нужно было следить за мышью этого проклятого извращенца!

— Итак, — подумала она вслух, — на чём я остановилась?

Усевшись в рабочее кресло и посмотрев в выходящее на север окно, из которого открывался вид на крыши залитого лунным светом города, Матильда снова вспомнила, почему она решила остаться здесь.

«Золотая лань» обслуживала торговцев — БОГАТЫХ торговцев, а так же представителей низших слоёв состоятельной альбионской знати, чьи дела приводили их в Кингстон-на-Халле так изредка и ненадолго, что они не озабочивались обустройством постоянного жилища.

Достаточно красноречиво был тот факт, что заведению позволили работать в торговом районе, а не выселили на улицы вокруг порта или на окраины города, как большинство гостиниц.

Расположенная в удобном месте, которое было одновременно выше презрения и ниже внимания городской правящей элиты, «Золотая лань» была заведением, где Матильда могла задержаться, не вызывая подозрений какого-либо конкретного рода, и которое имело дополнительное преимущество, предоставляя ей довольно захватывающий вид на её следующую цель, которую организовал для неё Грир.

И с этой мыслью настроение воровки сразу упало, и она взяла в руки одинокий листок бумаги, который ей передал один из людей Грира перед тем, как она покинула «Собачью яму». Её губы недовольно поджались. Похоже, что скупщик проявил некоторую изобретательность в отношении деталей консультации Фуке.

Первая из этих творческих деталей относилась к самому предмету. Матильда была вынуждена переспросить, когда впервые прочитала описание. Реликвией, назначенной к изъятию был камень.

Не ювелирный, нет — здоровенный булыжник! Её попросили помочь украсть булыжник! Конкретно — затычку из сарсенового песчаника[1]<span class="footnote" id="fn_32219298_0"></span> размером с человека. Вес двадцать два с половиной стоуна! Два и три четверти майла в высоту и один в обхват![2]<span class="footnote" id="fn_32219298_1"></span>

— Это — реликвия Короны? — пробормотала она вслух. Конечно, никогда нельзя быть слишком осторожным, когда дело касается магии, но это, скорее всего, было признаком безумия дома Тюдоров и, возможно, «Доброго» Лорда Кромвеля.

Бросив листок обратно на стол с легким «хм», Матильда поставила локти на подоконник. Итак, это не простая безделушка, которую можно было бы увести посреди ночи. К сожалению. Но если бы это было просто — Грир не почесался бы отдать взамен то, что ей нужно.

И дело было ещё и в том, что она не могла позволить себе потратить слишком много времени на эту работу — его попросту не было. Предмет, который Грир назвал «Пяточным камнем», должен был быть перевезён обратно в Лондиниум всего через три дня, после чего он, вероятно, исчезнет в одном из хранилищ бывшего Королевского Арсенала или Казначейства. Не неприступных — но почти наверняка закопают так, что не найдёшь. Так что ей лучше поспешить.

Описание Пяточного камня было не единственным, что дал ей Грир. Для таких людей, как он, получение информации было основой ремесла. Карты города. Повороты стен. Поэтажные планы и схемы внутренних помещений здания, где хранилась цель, даже его приблизительное расположение на цокольных этажах.

Это была информация такого рода, на сбор которой Матильде потребовались бы месяцы, но которую Грир смог предоставить по первому запросу. И, изучив всё это, она могла прийти только к одному выводу — он не зря обратился именно к ней.

Расположенная в другом конце города, с крутыми черепичными крышами и стройными башенками, возвышаясь на пять этажей над внутренними стенами, которые разделяли районы, роскошная резиденция Дориана Барнарда доминировала над благородным районом, красуясь грозным видом. Конечно, это была, скорее, декорация, здание было не больше крепостью, чем отель, в котором сейчас жила Матильда, — просто архитектор потакал фантазии богатого заказчика.

Дориан Барнард, второй сын недавно умершего патриарха Барнарда, один из двух сыновей покойного графа, вставших на сторону Кромвеля против своего отца-роялиста во время революции. Старший брат получил отцовский титул, став новым графом Барнардом, младший брат, Дориан, был не менее щедро вознаграждён должностью губернатора Кингстона, приобретя значительное состояние и став сильным союзником лорда Кромвеля.

Грир упоминал, что Пяточный камень ранее находился во владении его сообщников, прежде чем его отобрали сторонники Реконкисты, — вероятно, члены городской стражи, нанятые Барнардом. Грир считал, что это была попытка снискать ещё большую благосклонность лорда Кромвеля — и в этом случае Барнард без колебаний направил бы все свои ресурсы на защиту реликвии.

А в случае губернатора это включало солдат городского гарнизона и отряды рыцарей Дракона.

— Это не крепость, — задумчиво сказала воровка. — Но будь я проклята, если это не близко.

Матильда неподвижно замерла, пока её разум работал над проблемой, шестерёнки сцеплялись замысловатыми узорами перед её глазами. Идеи одна за другой всплывали на поверхность сознания, и каждая была опробована, одна за другой, как вставляют ключ в замок и проверяют — повернётся ли он.

Репутация Фуке была построена на «его» успехе в качестве вора, и ключ к оному заключался в разнообразии методов. Повторение грозило предсказуемостью, что не сулило ничего хорошего.

Фуке был мастером, чьё ремесло состояло в том, чтобы найти наиболее подходящий подход к любому конкретному делу. Это был дар, который Матильда, возможно, никогда бы не открыла в себе, если бы не потеряла всё.

Иногда таким подходом была хорошенькая молодая горничная, проявляющая интерес к своему пожилому работодателю, прежде чем однажды исчезнуть с семейной реликвией. В других случаях это был грабитель, проскальзывающий ночью, скрываясь в тени, чтобы быстро и эффективно вскрыть сейф и скрыться с содержимым. А порой, когда это было необходимо, этим ключом выступал огромный голем, обрушивающий целое крыло особняка и вскрывающий потайное хранилище.

Ни один из этих ключей не подошел бы в данном случае. Не хватило бы времени, чтобы попытаться проникнуть и втереться в доверие, а Пяточный камень был слишком тяжёл, чтобы его можно было просто стащить. Грубая сила тоже не сработала бы, Матильда была уверена в своих силах в бою — но половина успеха заключается в том, чтобы выбирать сражения, в которых можно победить, а город, полный солдат и драконов… Несколько чересчур.

Чувствуя, что заходит в тупик, Матильда откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула, почувствовав, как напряжение покидает её расслабленные конечности. Если Грир действительно так сильно хочет заполучить свой булыжник… Всё, что она смогла придумать, — это дождаться, пока Барнард вытащит эту чертову штуку, и ударить по конвою, когда тот покинет город.

Но, похоже, это тоже был не вариант. Матильда подозревала, что Грир не хотел оставлять Пяточный камень в Альбионе, где он может снова перейти из рук в руки. Он хотел бы, чтобы он был вывезен с Белого Острова и доставлен покупателям как можно быстрее, в тот самый день, когда его украдут, если она поняла правильно. Всё, что он планировал, зависело от быстрого перемещения камня через город и дальше на корабль.

Как именно он собирался это сделать — несомненно, окажется интересным. Окружные стены оказались бы непростой задачей. Взяв одну из ранее отброшенных карт, воровка вновь изучила улицы благородного района, а затем сравнила их с картой высот, которую она также запросила через Грира и его контакты.

Взглянув на карты, можно было предположить, что старый способ проскользнуть через подземные дренажные каналы тоже не сработает. Хозяева Кингстона не были дураками и потратили немало усилий на то, чтобы перекрыть старые туннели, тянувшиеся на добрую сотню миль в твёрдом камне кингстонского основания, магически укреплёнными решётками.

В любом случае — это было не её дело. В обязанности Матильды не входило беспокоиться о том, как этот предмет будет вывезен из города, только о том, как извлечь его из поместья Барнардов, чтобы никто не заметил.

Она ещё раз взглянула на описание Пяточного камня. Удивительно детальное, вплоть до рисунка выбитых на нём рун. Сообщники Грира, должно быть, потратили немало времени на изучение своего приза, прежде чем его у них забрали. Оно и понятно — было бы отвратительным расточительством отправлять что-то на континент только для того, чтобы оно оказалось подделкой.

Но, на самом деле, она не должна была ожидать ничего меньшего. Грир должен был в какой-то момент заполучить своих людей внутри поместья, чтобы узнать о нём столь много. Скорее всего, у него один-два подкупленных охранника или…

— О, — тихо сказала Матильда, убирая со лба несколько прядей влажных волос. Что-то шевельнулось в глубине её мозга. — О.

Приложив пальцы к одной из карт, она проследила извилистый путь. Это было возможно — но она должна была быть уверена, прежде чем взять на себя обязательство. Это будет непросто. Нужно было обеспечить вход и выход, нужно было организовать отвлекающий манёвр, чтобы получить достаточно времени на задуманное и не попасться.

Она должна была быть уверена, что Грир справится с тем, что ей от него нужно, и что она не ожидает от него слишком многого. Но если он сможет… Это было бы выполнимо. Хотя это повысит её вовлечённость до чего-то гораздо большего, чем просто консультация.

Грир наверняка думал о том, чтобы сделать что-то похожее, прежде чем отказаться от этой идеи. Во-первых, это и правда было неосуществимо. Протащить туда одного-двух своих людей — это одно, а выбраться с реликвией — совсем другое. Но кто сказал, что они действительно должны были вынести её прямо сейчас?

Пяточный камень должны будут перевозить через три дня — и это её лимит времени. Как только он пропадёт — не будет никаких причин держать помещение, в котором он находился, под таким пристальным наблюдением, и охрану, скорее всего, значительно ослабят.

— Сарсеновый песчаник, — прошептала Матильда себе под нос. У неё был некоторый опыт работы с этим материалом. Мягко говоря — привередливый, но совсем не сложный. Это могло сработать, если она туда проберётся — и сделает своё дело очень, очень быстро. После этого у Грира наверняка не возникнет проблем с извлечением Пяточного камня на досуге

В конце концов, последнее место, где кто-либо когда-либо искал украденное сокровище, было именно там, где они его оставили.

Что же касается отвлекающего манёвра… то самое время воспользоваться своей репутацией.

***</p>

«Бум».

Мясистый звук удара человеческой плоти о твёрдую древесину — и возмущённо-недоверчивый матюк. Хриплые восторженные (или обиженные) вопли окружающих зрителей.

Вперёд выступил жилистый невысокий человечек, высохшая на солнце кожа делала его старше, чем он был. Матрос, не иначе, как только что с корабля. Ударив ладонью по столу, он положил конец дальнейшей борьбе:

— Это седьмая победа Малыша! — рявкнул он, хлопнув рукой по плечу черноволосого юноши, занимающего один из двух стульев за маленьким видавшим многие виды столиком и вызвав недовольную гримасу на резких чертах лица.

Она исчезла достаточно быстро, когда парень ослабил хватку, похожую на тиски, на ладони своего противника, матроса вдвое больше его, щеголяющего тощей и неопрятной рыжей бородкой, которая, вероятно, должна была быть признаком мужественности, но в итоге выглядела по дурацки.

Выпрямившись во весь рост, на голову выше юноши, матрос положил монету на стол, проклиная собственное неудачное выступление и потирая запястье. Парнишка просто положил свой выигрыш в карман, легко откинувшись на спинку стула и ожидая следующего претендента.

Никто не обратил особого внимания на бледного юношу, когда он появился в начале вечера и занял место в углу. Стройный молодой крестьянин, только начавший расширяться в плечах с приближением зрелости, несомненно, смазливый, но всё ещё на год-два не доросший до настоящего возраста. Не более чем обычное свежее мясо для экипажей кораблей и пополнения войск.

Его появление через парадную дверь «Жаворонка», заведения, которое заслужило репутацию водопоя для опытных экипажей, и его быстрый заказ, представлявший собой кружку козьего молока, ещё больше укрепили первое впечатление матросов о сопляке, только что приехавшем из деревни.

Итак, за исключением немногих удивлённых взглядов, брошенных в его сторону, и ещё меньшего количества комментариев по поводу странного явления, которое решило появиться среди них, обитатели «Жаворонка» вернулись к своим напиткам и разговорам. Парня, без сомнения, немного побьют и вытрясут из него кошелёк какие-нибудь сомнительные типы в переулках позже ночью, это будет своего рода посвящением и уроком относительно того, почему большинство клиентов таверны пришли со своими приятелями. Во всяком случае, они достаточно быстро выкинули его из головы.

Так было до тех пор, пока кто-то из развлекающихся матросов не обратил на него внимания, — ишь ты, сидит, понимаешь, потягивает своё молоко, словно совсем большой.

Они увидели лёгкую цель и позвали его присоединиться. Большинству уже не хватало денег после трёх дней отгула, и они почти слышали, как звенят монеты в кошельке мальчишки. Было бы крайне жаль, если бы их у него отобрали грабители или воры, — так что они, можно сказать, собирались оказать ему услугу.

По крайней мере, так они думали, когда парень осторожно принял их предложение. Правила были просты, их не нужно было объяснять. Выпрямившись, они твёрдо поставили локти на столешницу и сцепились руками. Юноша лицом к лицу со взрослым мужчиной был похож на котёнка, затевающего драку со взрослым львом. Это было почти смешно. На самом деле так забавно, что действующий чемпион вообще не воспринял его всерьёз.

Затем начался поединок — и бледная плоть худой руки вздулась твёрдыми, узловатыми мышцами.

«Бум».

Никто больше не считал это смешным.

После его первой победы матросы замолчали. После второй они смущённо забормотали друг другу. К третьей другие начали обращать внимание на происходящее, а к четвёртой люди, которые всё это затеяли, увидели возможность возместить свои потери.

Пул ставок принёс им неплохую прибыль в течение следующих трёх раундов, поскольку они сделали с другими то, что сначала собирались сделать со своим новым лучшим другом.

Молодой человек, представившийся как «Гейвен», но считавший себя в настоящее время мужским телом Акиры Сиротаки-«Шиори», размышлял о том, что это были едва ли не самые честно заработанные деньги в его жизни. Не то чтобы ему не хватало средств или он действительно нуждался в этом… Но он привлёк немного больше внимания, чем намеревался, когда впервые вошёл в дверь. Это требовало изменения тактики.

Кроме того, шумный отвлекающий фактор в одном углу комнаты действительно собрал внимание зала, что значительно облегчило задачу «волшебницы». Она почти растворилась в тени в углу, ускользая от внимания, пока наблюдала и слушала, такая же тихая и невзрачная, как «мечник» был громким и заметным.

Каким бы заманчивым это ни было — волшебница не сбросила свою человеческую личину, хоть её черты и были скрыты капюшоном плаща. Не было никакого смысла рисковать. Пусть её слух и не был настолько великолепен, как в форме кайты, но он был достаточно хорош, — если закрыть глаза и сосредоточиться. Более или менее.

Но это было немного сложнее, чем просто сосредоточиться. Открыв уши и прислушиваясь к голосам вокруг, «Шиори» сосредоточились на своём дыхании… Точнее, на дыхании двоих из них, «волшебницы» и «кинжала», которая сейчас свернулась клубочком в тени ближайшей конюшни, оставаясь незамеченной.

Они проделывали это уже достаточно раз — и оно получалось всё лучше и лучше.

Медленно двое начали дышать как единое целое, биения их сердец тоже синхронизировались, пока она/они перестали различать, кто где. Это было сложно, «Шиори» обнаружили, что бесконечно легче думать либо как трое по отдельности, либо как три-в-одной, чем вот так объединять мысли лишь вдвоём, и ей/им требовалось постоянное внимание, чтобы поддерживать это состояние, не отвлекаясь на мысли «мечницы»… «мечника», но это того стоило, потому что у неё/них был целый дополнительный мозг для анализа того, что она/они слышали через своё «я-волшебницу».

Правильно, что они направились в портовый район, и ещё правильней было сосредоточиться на местах, где размывалась грань между серым и чёрным. Всё сводилось к клиентуре.

Матросы — нетерпеливая порода.

Это был хорошо известный факт для тех, кто зарабатывали, освобождая небоходов от плодов их работы. Будь то еда, питьё или компания женщин — бравым парням, получившим жалованье, не терпелось вновь насладиться удобствами, предлагаемыми цивилизацией, и у них не было особого желания путешествовать далеко.

Портовый район Кингстона вырос вокруг титанического ствола Портового Древа, являя собой истинное сердце города — лабиринт складов и аукционных залов, которые обслуживали потребности торговцев и знати, чьё богатство зависело от постоянного потока товаров, что протекал через их город. Но портовый район также служил матросам и рабочим, чьи интересы носили гораздо менее денежный характер.

Таверны, бордели и дешёвые ночлежки, часто всё вместе, постоянно пользующиеся спросом, росли по всему портовому району в тени торговых домов или прятались за складскими сараями. Постоянный поток товаров был хорош и для хозяев сих заведений, обеспечивая постоянный приток новых клиентов.