Часть 22 (2/2)

Жану показалось, что Микаса ничуть не расстроилась, но очень внимательно слушала про его работу.

— Хочешь поехать со мной? — осмелился предложить Кирштайн.

— Да, — совершено неожиданно для себя и для парня, ответила Микаса.

— Тогда будь готова к десяти. Я заеду за тобой.

На следующее утро Микаса уже стояла в ожидании Жана ровно в десять. Девушка была в томительном ожидании сегодняшнего утра, единственное, чего она ждала с таким же трепетом — это поход в парк аттракционов. Ей очень хотелось понаблюдать за тем, как Жан ведёт себя в своей рабочей среде.

— Ты прямо, как солдат собралась, — усмехнулся Жан, открывая девушка дверь.

— Ага.

Хватит думать. Но все эти воспоминания так давили. Может она зря приехала? Ещё слишком рано, рана ещё не затянулась, не покрылась корочкой. Слишком тяжело. Мысленно похвалила себя, что ещё не дала волю слезам. Спасибо армейской выдержке. Но так хотелось. Уже раза три. Навзрыд разрыдаться прямо на плече Жана. Хотелось рассказать всё. Кричать во все горло.

Почему ты не помнишь?!

— Приехали, — мужской голос вывел её из мыслей.

Большое пустое помещение встретило их своей прохладой. Шаги эхом отдавались в тишине комнаты. Зал не был похож на тот, в который она ходила с Леви. Был меньше, намного меньше их тренажёрного зала. Возможно, так казалось из-за отсутствия инвентаря.

— А как тут уместятся тренажеры?

— Это зал для йоги. Тут не будет тренажёров, они остались внизу.

Жан быстро наметил эскиз на стене, пока было непонятно, что он хотел изобразить. Карандаш был еле заметен на стене. Макнув кисточку в краску, парень начал вырисовывать волнистые линии. Его рука плавно перемещалась снизу вверх, взгляд был сосредоточен, но лицо расслаблено. Он наслаждался процессом, рука даже не дрожала. Все движения чёткие, но в то же время легкие. Микаса завороженно наблюдала за парнем. Он почему-то напомнил ей гимнаста. Хоть она и не видела их никогда в живую, но в голове всплыло именно это.

— Попробуешь? — резко повернувшись к ней лицом, предложил Кирштайн.

— Я? Но я не умею, испорчу ещё все, — от такого предложения девушка опешила, инстинктивно отшагнув назад.

— Закрась мне лист лотоса, просто не выходи за пределы и всё, — вручая кисть девушке, объяснил Жан.

— Я не уверена, что получится.

— Получится.

Микаса неохотно приняла инструмент из рук парня, осторожно макая кисть в баночку. Страх ответственности дал о себе знать. Рука слегка дрогнула, когда она прикоснулась к стене. Мужская ладонь накрыла её и направляя вдоль по стене.

— Видишь, совсем не сложно, — тёплое дыхание опалило уши девушки, от чего на её щеках выступил лёгкий румянец.

Парень находился на неприлично близком расстоянии, отчего Микаса ещё больше занервничала, да так, что кисть упала на пол, ещё и набрызгала на почти готовое изображение.

— Прости, пожалуйста, я сейчас всё уберу. Мне вообще не стоило, только испортила всё, — замешкалась Аккерман, в суете пытаясь найти тряпку.

— Эй, перестань. Это можно исправить, — Жан поднял кисть и специально разбрызгал краску, оттягивавши щетинки большим пальцем.

Немного отпрянув назад, чтобы посмотреть общую картину, Кирштайн слегка прищурился.

— Знаешь, а мне так даже больше нравится. Такая лёгкая небрежность появилась, как думаешь?

Девушка уставилась на него, устремив непонимающий взгляд. Он не злился? Она же только что испортила то, над чем он работал уже битый час. Да ещё и так нелепо.

— Эй, всё хорошо?

— Ты не злишься?

— Злюсь? На что злиться то? По-моему, круто вышло, я же говорил, что ты моя муза, — усмехнулся Жан, закрывая тюбики с красками.

Девушка присмотрелась на зарисовку. И правда вышло хорошо, эти капли ничего не портили, даже добавляли какую-то изюминку общей картине. Муза. Уголки губ невольно поползли вверх. Ей было приятно. Настолько, что это даже настораживало.

— Я должен сдать работу заказчику, спустишься пока вниз, там есть кафе, можешь взять себе что-то, — Кирштайн протянул ей банковскую карту.

— Жан, я и сама могу позволить себе заплатить за себя.

— Микаса, пожалуйста, — парень был настойчив, — это не очень приятно. И бьёт по мужскому самолюбию.

— Тебе взять что-то? — сдалась девушка.

— Если не сложно, то американо без сахара. Спасибо.

Микаса спустилась вниз по лестнице, обдумывая свой поступок. С Леви они всё поделили пополам, но мужчина всё равно взял на себя большую часть расходов. Даже если продукты лежали на девушке, Леви мог расплатиться, когда они ходили в магазин вместе. Но в любом случае, коммунальные услуги всегда оплачивала она. Мужчина не влезал в это. Она могла почувствовать, что полезна и тоже вносит свой вклад. Но эта поездка полностью лежала на Жане. Он не позволял платить за себя, ещё ни цента она не потратила находясь тут. Меркантильная. Сейчас в её голове мелькало это слово, вгоняя девушку ещё в больший диссонанс.

— Можно американо без сахара и, пожалуйста, и, — глазами прошлась по меню на небольшом экране, — гранатовый сок.

— Конечно, оплачивать будете картой или наличными?

— Наличными, — выпалила Микаса, расплачиваясь купюрами, убирая карту в карман джинс.

Жан не заставил себя долго ждать и через десять минут уже был на первом этаже. Девушка что-то листала в телефоне, потягивая сок через соломинку.

— Спасибо, за кофе. Ты не голодная? Только сок взяла.

— Нет, — притягивая карту парню, ответила Микаса, — твою работу приняли?

— Да, всё в порядке. Ему очень понравились эти брызги, хоть мы их и не согласовывали, но я люблю работать на импровизации. И заказчики в основном довольны.

— Я очень рада, — улыбнулась девушка.

— А всё благодаря тебе, — Жан подмигнул девушке, доставая телефон из кармана, — что-то с уведомлениями, банк не прислал сообщение о списании.

Сделав пару кликов по экрану, парень заметно нахмурился.

— Микаса…

— Я не могу так, ты и так всё оплачиваешь, мне стыдно.

— Так и должно быть, разве нет? Нечего тут стыдиться, — пытался достучаться до Миксы парень.

— Я чувствую себя меркантильной, — Микса заметно засмущалась и стушевалась.

«Так вот в чем проблема», — пронеслось у Жана в голове.

— Ты не меркантильная, вовсе нет. Я не считаю тебя таковой, когда плачу за тебя. Мне просто приятно это делать, — уголок губ дёрнулся, — меня так воспитали. Мама растила меня одна, я видел как ей тяжело, как она пыталась дать мне всё, чтобы я ни в чём не нуждался. Сейчас я понимаю это. И я не позволю, чтобы девушка за что-то платила, тем более за меня. Понимаешь?

Микса только кивнула, хлопая своими большими серыми глазами. Всё-таки Жан изменился. Она помнила, как он в своё время относился к своей матери. А теперь, похоже, очень чтит её. Это радовало и пугало одновременно.

А что ты хотела? Увидеть прежнего Жана. Его больше нет.

Вроде говоришь с человеком, которого знала как свои пять пальцев, от и до. Но внутри это совсем другой человек. Осталась только оболочка и имя. Но она не может его винить. И не станет. Будет узнавать заново. А старого друга зароет глубоко в памяти, да так, чтобы никто не нашёл. Даже она сама.

***</p>

Множество разноцветных огней мелькало в парке, привлекая к себе внимание, пахло сладкой ватой и попкорном. Прохладный ветер обдувал голые щиколотки, отчего девушка покрылась мурашками. В последний день в Мюнхене Микса решила надеть платье. Простое голубое платье с поясом. В глазах отражалась карусель, где на разноцветных лошадях устроились дети, махая маленькой ручкой родителям.

— Куда сейчас хочешь? — поинтересовался Жан, пытаясь угадать желания девушки.

Они уже достаточно погуляли по парку, успев побывать на гигантских качелях, комнате страха, американских горках. В тире у Микасы получилось выиграть большого зайца с розовыми ушками, которого она добродушно подарила девочке с забавными хвостиками. Та бежала на встречу к маме и запнувшись, разодрала колени в кровь. Чтобы её успокоить девушка решила подарить ей выигранного зайца. Изабель. Она даже назвала своё имя, когда Микаса взяла с неё обещание, что та больше не будет плакать.

— На колесо обозрения, — подняв голову вверх, наконец ответила Аккерман.

— Как скажете, милая леди.

Жан демонстративно вытянул ладонь, взяв девушку за руку. Кабинка закрылась и стала плавно уноситься вверх. Микасе вспомнился полёт на самолёте, как они так же неспешно набирали высоту, устремляясь вверх.

— Жан, а расскажи про свои картины, — не отрываясь от вида ночного города, попросила девушка.

— Ты про гигантов?

Микаса положительно качнула головой.

— Мне начали сниться кошмары. Будто я и ещё несколько ребят, сражаемся с этими чудовищами. Пару раз я просыпался от того, что меня съела одна из этих тварей. Кошмары повторялись и не давали мне спокойно спать.

Аккерман внимательно слушала Жана, не перебивая.

— Уже подумал, что я сошёл с ума. Потому что всё было так реалистично. Но психолог убедил меня, что я абсолютно здоров и предложил изображать сны на бумаге. С каждым разом я запоминал больше деталей и переносил их на бумагу. Каждый месяц мне снился новый гигант. На десятый месяц всё прекратилось и я начал вглядываться в лица своих товарищей, с кем сражался. Так, зародился твой образ.

Девять месяцев, на каждый месяц свой титан. Микаса, специально не спрашивала Жана о картинах в переписках и звонках. Хотела лично узнать. При встрече. Он точно запомнил их лица. Марко, Сашу, Армина, Конни и даже Леви. По крайней мере его силуэт. Лучше всех запомнил её. Почти на каждой картине мелькал её красный шарф. Её короткие волосы развивались на ветру.

Тщетные попытки узнать в нём её Жана, того самого, который был влюблён в девушку с кадетского корпуса. Того Жана, который постоянно спорил с Эреном. Жана, который отлично справлялся с командованием.

— О чём задумалась?

— Нет, ни о чём, ни о чём важном.

— Если тебя беспокоит что-то ты всегда можешь сказать мне, я попытаюсь помочь, — парень заботливо положил ей руку на плечо.

— Спасибо.

Второй круг заканчивался, плавно возвращая их на землю. Огни города скрывались над макушками деревьев и аттракционов. Жан галантно подал руку девушке при выходе из кабинки. Приятный вечер стремился к своему логическому завершению, люди стали разбредаться кто куда. Последовав их примеру, Жан отвёз девушку в отель. За всё это время парень не позволял себе ничего, что могло отпугнуть Микасу. Не хотел ничего портить и не нарушал границы. До безумия хотелось поцеловать девушку, но анализируя поведение Аккерман, Жан посчитал, что ещё рано. Влюбился. Ещё тогда на выставке. Мчался к телефону, когда тот вибрировал. Мог обновлять чат часами. Вёл себя, как мальчишка, стоило только написать ей, как лицо расплывалось в дурацкой улыбке. Настолько она запала в душу.

На следующее утро Жан отвёз Микасу в аэропорт. Всю дорогу они молчали, не знали, что говорить. На душе было тоскливо. Пять дней пролетели словно их и не было, время шло беспощадно, забирая каждую минуту. Вместе с тем, Микаса возвращалась с тёплыми воспоминаниями, пусть мысли и мешали ей полностью наслаждаться прожитыми днями в Мюнхене.

— Кстати, твои цветы всё ещё были свежими, завяла только одна роза, — решалась нарушить тишину Микаса.

— Правда?

— Да. Говорят, если цветы долго не вянут, значит подарены от чистого сердца.

— Правду говорят. Отчего же не забрала их? — усмехнулся Жан, переводят взгляд на девушку.

— Специально, чтобы вернуться сюда.

— Ещё одна примета?

— Ага, — улыбнулась девушка.

— Тебе не нужен повод, чтобы возвращаться. Я всегда буду рад видеть тебя.

— Лучше приезжай сам.

Аэропорт встретил своим шумом и духотой. Если попросят назвать самое беспокойное место, то Микаса без раздумий ответит — аэропорт.

— У меня кое-что есть для тебя, — парень вытащил конверт, протягивая его девушке, — откроешь, как сядешь в самолёт.

Девушка смущенно приняла письмо, устремив на Жана непонимающий взгляд. Объявляли посадку рейса.

— Спасибо тебе, Жан, — Микаса потянулась к парню, чтобы обнять.

— Тебе спасибо, Микаса. Пообещай, что приедешь снова, — Кирштайн заключил её в свои объятья.

— Обещаю.

***</p>

Девушка с детским нетерпением заняла своё место, чтобы поскорее открыть конверт, который дал ей Жан. Стюардесса, объясняла правила безопасности, что-то про телефоны, но девушка не слушала, внимательно вчитываясь в текст.

</p>

«Милая Микаса, я был на седьмом небе от счастья, когда ты согласилась приехать ко мне в Мюнхен. Я написал это письмо, после нашей прогулки в парке аттракционов. Ты невероятная девушка. Спасибо за эти прекрасные пять дней, которые ты скрасила своим присутствием. </p>

Хотел ещё сказать, чтобы ты поверила в себя и всё-таки позвонила этой странной женщине в кафе. Лучше жалеть о том, что ты сделала, чем жалеть об упущенной возможности. </p>

«Искусство заключается в том, чтобы найти необыкновенное в обыкновенном и обыкновенное в необыкновенном». Дени Дидро</p>

Буду с нетерпением ждать встречи с тобой.»</p>

В конверте лежал ещё в четверо сложенный листок. Развернув его, ей предстал её портрет, где она в профиль смотрит на город из кабинки колёса обозрения. Прижав к себе письмо с рисунком, девушка отдалась тёплым воспоминаниям. Она ни о чём не жалеет. Эта лучшая поездка в её жизни, которая вскоре может обернуться новым этапом её жизни.

Вот она стоит у дверей аэропорта, с дрожащими руками набирая номер с матовой визитки, гудки протяжно действуют на нервы, с каждым новым нарастает тревога и страх.

— Здравствуйте, Элеонора, это Микаса Аккерман. Вы просили связаться с вами в кафе в Мюнхене.